– Ты права, не моя. Но у меня теперь есть другие обязанности в этом клубе в течение двух недель, пока нет Аракчеева.
– Личная подстилка Багрицкого?
– Что ты сказала? – Илона приблизилась к лицу Стефании, но Аделина встала между ними.
– Девчонки, да бросьте вы… Ну, сколько можно конфликтовать? Ведь все находимся в одинаковых условиях. Прекращайте! – она посмотрела то на одну, то на другую девушку и заметила взгляды на их лицах, которые явно хотели испепелить друг друга.
– Ты права, уже очень скоро мы действительно будем все в равных условиях, – Илона бросила букет роз Стефании на колени, и следом за ними отправился футляр вишнёвого цвета. – Не знаю только, что он в тебе нашёл такого, что носится с тобой как с писаной торбой, засыпая этими подарками, – она развернулась и пошла на выход.
– Что это? – Стефания обратилась к ней и когда девушка обернулась, она жестом указательного пальца показала на цветы и украшения.
– Аванс от Барышева. Он ждёт тебя сегодня сразу же после окончания выступления в вип-ложе для исполнения приват-танца. Я пришла передать тебе всё это и сказать, что сегодня твои отказы не принимаются, потому что Багрицкий уже взял деньги за твоё выступление.
– Что ты сказала? – Стефания резко поднялась на ноги.
– Да, принцесса, сегодня тебе придётся не выходить из своего образа чёрного лебедя и продолжить обольщение публики дальше, но только уже интимно и для одного из них, – Илона с ухмылкой смотрела на неё.
Стефания стремительно направилась к выходу, но Илона остановила её.
– К Багрицкому не ходи. Его сегодня уже не будет.
– То есть, как не будет? Он обязан, находиться в клубе в это время.
– У него срочные дела и его обязанности сегодня временно исполняет Вересов.
– Начальник охраны? Это что шутка что ли? – Стеша вспомнила этого двухметрового гориллу с отвратительными испещрёнными шрамами на лице. Этот человек больше походил на машину для убийства. – Вы это специально устроили?
– Конечно. Начнёшь артачиться, и Вересов поможет тебе принять нужную позу для танца, – Илона захохотала, но уже через мгновение, слёзы брызнули из её глаз, от сильной боли, пронзившей её голову, когда Стефания рванула её рукой за волосы. – Отпусти, тварь! Ты даже не знаешь, что завтра с тобой сделает Багрицкий. Пусти, дура! – девушка дёргалась, пытаясь освободить свои роскошные кудри из пальцев Стефании.
Когда ей это, наконец, удалось, она, утерев пальцами слёзы, подняла указательный палец правой руки вверх.
– Ты за это ответишь, клянусь!
– Проваливай! И это забери с собой… – Стефания швырнула ей в лицо розы и футляр с дорогим украшением.
– Дура! Ну, ничего, подожди… – Илона смерила её ненавистным взглядом и, подняв с пола букет и футляр, распахнула дверь и покинула гримёрную комнату.
– Стешка, зря ты это сделала. Ведь теперь действительно… – Аделина недоговорила, заметив ослепительную улыбку Стефании.
– Ничего, Лина, пробьёмся и не такое проходили. Ладно, мне пора одеваться.
– А мне на сцену. Удачи! – девушка поднялась на ноги и, поправив тонкую накидку на плечах, взглянула в зеркало.
– Тебе тоже удачи! – ответила Стефания и, поднявшись на ноги, достала свой костюм из шкафа, и когда дверь за Аделиной закрылась, начала поспешно переодеваться.
Она снова сидела перед зеркалом и пристально всматривалась в своё отражение.
Яркий макияж на лице сегодня ей казался устрашающим. Сегодня ей захотелось посредством него не подчеркнуть свою чувственность, а сделать себя страшной и уродливой, похожей на ведьму, чтобы все те, кто приходят лицезреть её танец, возненавидели её.
Уже точно для себя решила, что завтра напишет заявление об увольнении. Продолжать существовать в таком кошмаре, она больше не могла и понимала, что дожить до выхода Петра в этих стенах безболезненно ей вряд ли удастся. Поэтому её танец сегодня будет последним, но он будет особенным. Таким, чтобы запомнился им всем на всю жизнь.
Она опустила на лицо чёрную вуаль и, взглянув на себя в зеркало, улыбнулась так, что её спина похолодела от ужаса. Тот дьявольский блеск в глазах, которые сейчас смотрели на неё, принадлежали уже не ей, а Одиллии, её ночному кошмару.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Стефания поднялась на ноги и не спеша чувственно провела пальцами по своему обнажённому телу, скрытого лишь тонкой шифоновой тканью костюма. Сегодня она будет танцевать только для него, и видеть перед своими глазами только его, соблазнять, властвовать и чувствовать своё превосходство и власть над ним.
Представив перед собой лицо Эльдара, она потушила свет и не спеша, направилась на выход из гримёрной комнаты за кулисы.
****
– Да, ты был прав, шоу горячее… – Эльдар расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и улыбнулся. – Так всё изысканно.
Фаустов рассмеялся.
– А я тебе, о чём говорил. Когда попал сюда впервые, был одержим, увиденным ещё целую неделю. Здесь царит высокое искусство, а не просто танцульки с раздеванием. Девочки все хороши, как на подбор. Такие фигуры не каждый раз увидишь на сцене. Интересно, каковы они в постели? Всегда полагал, что танцовщицы лучшие любовницы на свете.
– Попробуй и узнаешь…
– А что, может правда… – Фаустов махнул рукой администратору.
– Ты что с ума сошёл? – Эльдар коснулся его руки. – Прекращай!
– Да, ладно тебе, расслабляться так по полной программе. Какая из девчонок тебе понравилась? Сейчас закажем для приват-танца.
Томашевский отрицательно покачал головой.
– Это без меня.
– Да, ладно тебе. Твоя принцесса ни о чём не узнает. Всего-навсего невинная интрижка. У тебя их, что мало было в своё время? Невинное приключение на одну ночь. Ну, давай, поддержи компанию.
– Нет, – Эльдар снова взял в руку бокал, делая большой глоток вина.
– Ну а я рискну…
Когда администратор остановился у их столика, Фаустов долго с ним о чём-то разговаривал и, протянув в руку несколько купюр в крупном денежном эквиваленте, улыбнулся и откинулся на спинку дивана, едва мужчина покинул их столик.
– Смотри, не лопни от радости, – с сарказмом обратился к нему Эльдар. – На кого глаз положил?
– Брюнеточка, что танцевала первой. Чувствую, я с ней сегодня получу незабываемые ощущения, так что поверь мне, ты многое… – Фаустов не договорил, потому что свет в зале резко погас.
– Что происходит? – Эльдар посмотрел на Кирилла.
– О, мой друг, это то, о чём я тебе говорил. Главная интрига этого вечера. Одиллия…
– Кто?
– Чёрный лебедь. Загадочная прима этого заведения. Появляется и исчезает неожиданно, словно призрак. Может, хоть она проймёт твоё чёрствое сердце… – Фаустов улыбнулся и перевёл взгляд на сцену, которая уже озарилась ярким светом софитов.
Эльдар внимательно посмотрел прямо перед собой. Когда его взгляд остановился на женщине, стоявшей у пилона, он моментально почувствовал, как ледяной холод и жар одновременно пробежались по его спине. Холод страха и ужаса, жар чувственности и желания перемешались в один единый жгучий коктейль, невольно разливающийся сейчас по его венам, когда он смотрел, как она медленно обводила взглядом зал, который казалось, накрыла абсолютная тишина. Словно все только что сидевшие с ним рядом в одно мгновение покинули свои бренные тела и испарились, порабощённые этой дивой, стоявшей на сцене прямо перед его глазами.
Хищный яркий макияж, дерзкий чувственный взгляд, полуулыбка, которая словно взрывала его мозг и обнажала все его низменные желания. Он никогда не испытывал ничего подобного прежде, словно его заворожили, крепко связали, и он не мог пошевелиться. Томашевский ощущал её взгляд прямо на себе. Она раздевала его, срывая одежду, а её руки, изящно скользившие по пилону, казалось сейчас, касаются не холодного металла, а его обнажённой кожи.
Эльдар судорожно сглотнул и слегка приподнявшись, пересел поближе к сцене. Он не мог отвести взгляда от этого гибкого тела, которое то, взмывая ввысь, то, резко падая вниз, парило в воздухе под громкую дьявольскую музыку, скручивая его внутренности в крепкий узел, подобно стальному канату. Тонкая полупрозрачная ткань, скользившая по её обнажённому телу, была лишней. Ему хотелось видеть её абсолютную наготу, её нежную кожу, которая в отблесках софитов переливаясь, сверкала подобно звёздам на небе.
