Его сознание отключилось. Её изящные выбросы рук, её повороты головы, её скользящие движения по пилону, когда ноги изящно переплетаясь, опутывали холодный металл, вызывали у него прилив дикого уже неконтролируемого желания. Ему показалось, он сошёл с ума, но он захотел эту женщину так, как ещё никого и никогда не хотел в своей жизни.
Мысленно уже видел её лицо, её губы, которые он будет терзать своими поцелуями, её тело, которое будет познавать, не останавливаясь мучительно долго.
Он невольно встряхнул головой, пытаясь справиться с этим безумным наваждением, и когда она сделала очередной мах ногой и, обвив стройной щиколоткой, металл пилона заскользила вниз, ему показалось, что он уже видел подобное движение прежде.
На мгновение ему показалось, что он сходит с ума, но яркий свет, который, наконец, полностью осветил танцующую девушку, позволил ему рассмотреть её, как следует. Не поверив своим глазам, Томашевский резко поднялся на ноги.
– Эльдар, что с тобой? – Фаустов схватил его за руку. – Остановись, это против правил. Потом заплатишь и получишь её после выступления.
– Что ты сказал? – при слове заплатишь Эльдар, рванул руку друга и медленно направился к сцене.
Стефания, обхватив ногами, холодный металл пилона, сделала очередной дерзкий поворот и, заскользив пальцами по шесту, опустилась вниз. Но внезапно возникшая из темноты зала высокая тёмная фигура мужчины, заставила её занервничать. Такого не было ещё ни разу. Охрана чётко следила за всем происходящим в зале и пресекала любые попытки приблизиться к сцене.
Мужчина приближался стремительно, но она не могла рассмотреть его лица. Липкий страх неизвестности уже скрутил все её внутренности. И когда таинственный незнакомец появился в освещённом пространстве сцены, ей захотелось провалиться сквозь землю.
Томашевский смотрел на неё, не отрывая взгляда и его глаза, которые и без того были чёрными от природы, сейчас походили на цвет огромной волны во время шторма в океане. Подошедшие к нему охранники зала, были отправлены прочь, резким выбросом руки в сторону с денежными купюрами.
Стеша соскользнула с пилона и осела на пол к его ногам.
Музыка стихла, а в зале по-прежнему стояла оглушающая тишина, словно все продолжали смотреть продолжение шоу, которое внезапно изменило ход своего действа.
Она подняла на него глаза, полные слёз.
– Эльдар, я тебе сейчас всё объясню.
Томашевский с пренебрежением посмотрел на неё и несколько раз громко хлопнул в ладоши.
– Браво, Стефания Павловна! Я думаю, сегодня ваши ученицы гордились бы вами… – он ещё раз смерил её холодным взглядом и, развернувшись, стремительно пошёл на выход из зала.
Оболенская резко поднялась на ноги и, не обращая внимания на публику, бросилась за ним следом. Догнав его в коридоре, она схватила его за руку.
– Эльдар, пожалуйста, не уходи. Я тебе всё объясню. Это не то, что ты думаешь.
Он резко обернулся.
– Откуда тебе знать, что я сейчас думаю? Мне омерзительно сейчас до тошноты. И я не то что говорить с тобой, а и смотреть на тебя не могу и не хочу… – он развернулся и снова продолжил своё движение по коридору в сопровождении охраны.
– Эльдар, пожалуйста, прошу тебя… Прошу… – Стеша сползла по стене и опустилась на пол, разразившись громкими рыданиями.
Она плакала так, как никогда ещё в своей жизни. Знала, что её молчание не закончится ничем хорошим. Но ведь она даже предположить не могла, что это признание произойдёт так разрушительно.
Стефания тяжело поднялась на ноги и направилась в гримёрную комнату, на ходу вытаскивая и отбрасывая в сторону шпильки из волос. Открыв дверь и сняв с головы корону, она со злостью отбросила её в сторону и, положив голову на перекрещенные руки на столе, снова расплакалась в голос.
Поднявшись на ноги, резкими движениями рук принялась стаскивать с себя ставшее в одночасье ненавистным платье и, отбросив его в сторону, поспешно переоделась и, не сняв сценический макияж с лица, подхватила сумочку и почти бегом направилась к дверям гримёрной комнаты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Оболенская шла на выход из клуба стремительно, не обращая внимания на крики Вересова, который угрожая ей, пытался её остановить. Она села в автобус на заднее сидение и пытаясь скрыть лицо от шокированных взглядов ночных пассажиров, достала зеркальце и взглянула на себя.
Заметив своё лицо с расплывшимся макияжем, она горько улыбнулась. Сейчас она была не похожа ни на себя, ни на чёрного лебедя, сейчас она походила на замученную женщину, уставшую с обречённым взглядом и заплаканными глазами. Достав влажные салфетки из сумочки, она принялась тщательно стирать остатки некогда роскошного макияжа и, приняв свой прежний человеческий облик, перевела взгляд в окно.
Внутри неизбежно закручивалась пружина боли и отчаяния. Она понимала, что сейчас, когда приедет домой, расплачется в голос и будет плакать, пока вся эта горечь не выйдет из неё наружу. Она чётко понимала, что потеряла в своей жизни человека, при одном упоминании о котором, её сердце разрывалось на части.
Их трудные взаимоотношения с Томашевским вначале, наконец, стали приобретать черты такого, казалось бы, на первый взгляд возможного счастья и вот теперь всё разрушено. Она разрушила всё, что они создали своими собственными руками за последние несколько дней. Уничтожила своей ложью и бесконечным обманом и только теперь понимала, что это оказалось гораздо страшнее, нежели если бы он узнал о её второй работе от неё самой.
Заметив свою остановку, Оболенская не спеша поднялась на ноги и направилась на выход. Сегодня впервые она возвращалась домой без опаски. Полутёмный двор больше её не пугал. Она шла медленно, гордо распрямив плечи, и понимала, что всё самое страшное уже случилось сегодня в её жизни, и опасаться всего остального было просто глупо.
Поднявшись по ступеням на свой этаж, она достала ключи и, распахнув входную дверь, переступила порог квартиры, пытаясь в темноте дотянуться пальцами до выключателя. Но почувствовав сильный толчок крепкой мужской руки в спину, она потеряла равновесие и осела на пол.
Глава 15
Яркий свет, озаривший прихожую, заставил Стефанию зажмурить глаза. Слегка приоткрыв веки и обернувшись, она заметила Томашевского, который стоял у входной двери и, сложив руки на груди, смотрел на неё.
– Уходи! – тихо проговорила она и, поднявшись на ноги, сбросила с плеч куртку и, повесив её в шкаф, медленно направилась в спальню.
– Я сам знаю, когда мне уходить, – раздавшийся за её спиной его громкий голос, заставил Стешу невольно вздрогнуть.
Обернувшись, она внимательно на него посмотрела.
– Ты, кажется, всего час назад выразился предельно ясно, что не то, что говорить, смотреть на меня не хочешь. И этим ты хотел сказать, что между нами всё кончено. Тогда я не понимаю твоего нынешнего пребывания в моей квартире.
– Решил узнать, чем занимается чёрный лебедь после того, как покидает свою адскую обитель и возвращается к своему прежнему непорочному образу жизни.
– Как видишь всё довольно просто и банально.
– Даже удивительно. После такого успеха в ночном клубе толпа многочисленных поклонников не собирается у твоего подъезда?
– Как видишь. Сейчас из всех моих, как ты их назвал поклонников, здесь присутствует только один из них в твоём лице.
– Я не твой поклонник! Я, дурак, который раскрыл перед тобой свою душу и превратился в романтичного слизняка, пытающегося угадать все твои прихоти и желания. Нелюбовь к роскоши и богатству, возвышенная, чистая и невинная. Белый лебедь… Женщина, которую я боготворил. Сегодня предстала передо мной развратной и порочной, выходящей на сцену обнажённой и задирающая ноги на шесте перед мужиками, которые смотрят на неё, как на забаву.
Стеша усмехнулась.
– Какие слова, Эльдар Станиславович! Вот истинная глубина ваших чувств ко мне, – она подошла к нему ближе и пристально всмотрелась в его глаза. – Ты ведь ни черта не знаешь, почему я попала в этот клуб и даже не даёшь мне возможности всё тебе рассказать. Ты ведь соизмеряешь меня с теми женщинами, что были до меня в твоей жизни.
