Сделав повелительный жест рукой сопровождающим, чтобы они оставались на месте, Вереста ведет меня во дворец. Из-за колонны выскакивает юноша в красной рубахе и черных брюках с деревянным посохом в руках и подбегает к двери. Низко поклонившись, он распахивает ее перед нами.
Громадный зал залит светом. На стенах пылает множество факелов, у стен — ряды напольных канделябров с горящими свечами. В зале нет никакой мебели, он пустой. Только в самом конце, под стеной стоит длиннющий стол, покрытий зеленым сукном, и рядом с ним стулья с высокими резными спинками.
Мы ступаем по мягкому ковру к каменной лестнице, ведущей наверх.
— Я покажу тебе апартаменты отца, — говорит девушка, все так же держа меня за руку, словно несмышленого ребенка. — Его сейчас нет дома.
— Кроме зала, что еще находится на первом этаже? — спрашиваю я, озираясь по сторонам в поисках дверей или проходов в смежные помещения.
— Есть еще кухня, трапезная, зимний сад и комнаты для прислуги, — охотно рассказывает Вереста. — А на втором этаже живем мы с отцом. Он занимает правое крыло, я — левое. Есть еще третий этаж. Там отец проводит совещания с подчиненными ему командирами стад.
Мы неторопливо поднимаемся по ступенькам лестницы, покрытым зеленой ковровой дорожкой.
— Скажи, пожалуйста, кто главнее — барон или князь? — продолжаю я задавать вопросы, краем глаза поглядывая на прелестную грудь и шею юной красавицы.
Она перехватывает мой взгляд, лукаво улыбается и начинает растолковывать:
— В принципе они равны. Барон руководит сотней тысяч полубесов, которые приданы ему для работы на закрепленной за ним территории земли. А князья командуют особыми подразделениями, которые выполняют специальные, наиболее важные и ответственные задания.
Лестница заканчивается. Мы попадаем в зал, увешанный коврами.
По левую и по правую стороны возвышаются деревянные двери, обитые по углам бронзовыми пластинками.
Вереста открывает ту, что справа. Перед глазами — короткий коридор. В конце его — такая же высокая дверь с поблескивающими пластинами. Направляемся к ней.
— Это кабинет отца, — сообщает девушка.
Большая комната, заставленная тяжелыми шкафами. Посередине — стол, рядом — роскошное кожаное кресло. Кресла и стулья стоят в беспорядке по всему кабинету. На столе — ничего, кроме толстой папки из красной кожи и письменного прибора. Четыре окна, высотой в человеческий рост, занавешены тяжелыми бордовыми шторами. Там, где стены не заставлены мебелью, висят картины в богатых, золоченых рамах. Одна из них, самая большая, размещена над столом. На ней изображен крепкий шатен с ниспадающими до плеч волосами. От его головы исходит зеленоватый свет. Это свечение напоминает нимб вокруг голов святых на иконах. Шатен закован в стальные латы, за плечами развивается пурпурный плащ. Ноги, обутые в высокие коричневые сапоги, стройные и мощные, от колен и до бедер затянуты в желтую ткань лосин. Лицо закованного в латы выражает решимость, глаза его страстно горят, каждый мускул напряжен. В одной руке этот мужественный воин держит остроконечный шлем, украшенный золотым венком, в другой — обоюдоострый меч, почему-то кроваво-красного цвета. У самих ног шатена покоится чудовище свирепого вида с черными, лихо закрученными рогами. Оно хищно разинуло многозубую пасть, его глаза, как угли, лапы — толстые и уродливо кривые — с огромными когтями.
— Это твой отец? — спрашиваю Вересту, указав на картинного витязя.
— Нет! — коротко отвечает она.
Отступив в сторону, начинаю с интересом разглядывать другие картины. Их много: старик в суконном зеленом френче; нагая женщина, нависшая над черной пропастью и вскинувшая тонкие руки к небу; хмурый всадник с саблей в пуке; два дерущихся кота, один — черный, другой — белый с серым пятнышком на лбу; стоящие на коленях полураздетые дети, взирающие на восходящее солнце… На картине у двери изображена красивая молодая женщина в белом, как будто атласном платье, с алой розой в рыжих волосах. Она снисходительно улыбается, придерживая рукой завиток у виска. Женщина на картине — это, конечно, Вереста, хотя немного в другом обличье.
— Моя мама! — тихо и печально произносит баронесса, с любовью и кротостью взирая на картину. — Она умерла много лет назад…
На спинке одного из стульев висит черный, блестящий френч. Подхожу посмотреть. Он рассчитан явно на мужчину богатырского телосложения. На малиновых эполетах с пышной серебристой окантовкой поблескивают серебряные пики — такие, как на игральных картах, абсолютно такие… Их по две на каждом погоне. На правом борту френча, на груди — два ордена: золотая восьмиконечная звезда с черной летучей мышью в центре и череп с костями, обрамленный изумрудным венком, там, где кости перекрещиваются, горит, вытесненная красным римская цифра IX. На левом рукаве френча серебром витые буква Н и под ней — две волнистые линии.
— Отцовский мундир! — Вереста любовно расправляет полы френча. — Их у него много. Это один из любимейших.
Какое-то время мы еще слоняемся по кабинету. Потом девушка ведет меня в смежную комнату, которая чем-то напоминает прихожую. В каждой из ее стен — справа. Слева и впереди — по дверному проему.
— В спальню, я думаю. Заходить не нужно, в столовую отца — тоже. А вот библиотеку ты должен посмотреть, — Вереста подводит меня к проему, расположенному с правой стороны прихожей.
Библиотека оказывается залом площадью не меньше двухсот квадратных метров. У стен располагаются стеллажи, снизу доверху заставленные книгами. Их так много, что разбегаются глаза. В центре библиотеки стоит широкий стол с подсвечником, рядом — несколько красивых стульев. Больше нет ничего, если не считать толстенного ковра на гладком каменном полу да салатных занавесок на восьми окнах.
— Что это за книги, Вереста? — интересуюсь, блуждая взором по стеллажам.
Она наугад берет одну — в синей обложке. Протягивает мне.
— Книги разные. Вот эту ты, может быть, читал.
Смотрю на обложку: Франсуа Рабле.
— Зачем они вам, такие книги?
Девушка окидывает меня удивленным взглядом и отвечает вопросом на вопрос:
— А вам зачем?
Положив книгу на место, выбираю другую — потертую, изношенную, зачитанную: «Леонардо да Винчи: путь гения», автор — Апрокол. Апрокол? Не слышал. Листаю, пытаясь отыскать наименование издательства. Но его нет.
— Эту книгу три столетия назад, если считать по вашему времени, написал наш мудрец Апрокол, — поясняет Вереста. — Он был первым помощником великого канцлера Андромеллеха. Недавно Апрокола не стало…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
