— Как установили?
— Как выяснилось, видеокамера сняла его при посадке на паром, линия Мальме — Копенгаген.
— Случайно?
— Это дежурная видеокамера. — «Студент» выслушал коллегу и перевел, не обращая внимания на скептическое хмыканье Олафа. — У нас, конечно, единая Европа, а не полицейские государства. Но необходимо контролировать миграцию, ну, вы понимаете — террористы, наркомафия. Открытые границы — это, конечно, хорошо, но…
— Господину Виноградову это можно не объяснять. Он сам бывший сотрудник криминальных служб, — вмешался журналист.
— Пистолет?
— По данным Интерпола — чистый. Была сделана баллистическая экспертиза.
— А если проследить его с завода?
— Это не даст результата. Партия была отправлена в Латинскую Америку два года назад, торговой фирмы уже не существует. Мой коллега Ларе шутит, что там, где растут пальмы, кончается порядок.
Все вежливо заулыбались — что ж, может, так оно и есть.
— Что у вас?
— Вот!
Пачка ксерокопий выглядела внушительно.
— Это получено по факсу. Из России. Потом посмотрите.
— О-ля-ля! У вас остались влиятельные друзья там.
— Не скажу, чтобы это было дешево. Слава Богу, оплачивает господин Геллер. Кое-что из информации носит весьма конфиденциальный характер.
— Мы проанализируем, с вашего разрешения.
— Да, конечно. Для того и принес. Если потребуется, прокомментирую. В пределах разумного.
— Мы вам очень обязаны!
— Знаю. Кстати, как насчет того, о чем я просил?
— Насчет кражи автомашины?
— И насчет поляка, этого Войтовича.
— Видите ли, ничего определенного об убитом сказать нельзя. Прибыл в девяносто втором году, легально. Натурализовался через брак со шведкой, имеет вид на жительство.
— Большая любовь?
— Нет, брак, скорее всего, фиктивный. Во всяком случае, вместе они не живут. И не жили, наверное.
— Это криминал?
— По сути, да. Но очень трудно доказать.
— Друзья? Политические интересы?
Полицейские вновь переглянулись:
— Мы не ведем тотальную слежку за гражданами. Даже за иностранными… без достаточных на то оснований. В отличие от многих своих соотечественников, господин Войтович не имел привычки нарушать закон — в компьютере есть данные только о двух штрафах дорожной полиции: за превышение скорости и за парковку в неположенном месте. Согласитесь, этого недостаточно, чтобы всерьез озадачить специальные службы!
— И все-таки вы не ответили…
— Скажем так, по нашим данным, покойный не входил в число лиц, состоящих в организациях экстремистской или националистической направленности. Нет его даже в числе знакомых подобной категории лиц.
— Но с кем-то он дружил? С бывшими земляками?
— Таких сведений у нас нет, — развел руками «студент».
— Жаль.
— Но! — торжествующе поднял вверх указательный палец полицейский. Его напарник и Олаф радостно заерзали на стульях — очевидно, они были в курсе предстоящего сюрприза. — Но! После беседы с вами кое-что показалось несколько странным в документах, которые покойный заполнял перед въездом в страну. Мы заметили кое-какие расхождения в датах.
— Он скрыл судимость?
— А как вы догадались? Вы знали?
Виноградов даже пожалел, что не сдержался, — у парня был вид человека, запоздавшего в компанию к началу разговора и с ходу рассказавшего анекдот, который непосредственно перед этим уже рассмешил присутствующих.
— Тогда нет. За что? Сколько он получил?
— В одна тысяча девятьсот восемьдесят девятом году в городе Кракове, Польша. Соучастие в сбыте краденого. Контрабанда. Отбыл в тюрьме два с половиной года.
— Да-а… Еще что интересное есть? Подробности?
— Подробностей пока нет — информация получена по каналам Европола, через Варшавское бюро. Материалы пришлют почтой. А вот насчет интересного…
Владимир Александрович понял, что кое-какие козыри швед припас, и придал лицу выражение трепетного ожидания:
— Не томите!
— По этому же делу был осужден Ян Колосовский, шестьдесят пятого года рождения.
— Брат?
— Да, очевидно. Старший брат. Посылался запрос, мы не знали еще, что… точнее, кто убийца. Поэтому подробностями не интересовались.
— Когда будут материалы?
— Дополнительный запрос уже отправлен. Сутки-двое.
— Неплохо!
— Преступность становится транснациональной. Приходится не отставать. В условиях, когда восточноевропейский криминал…
— Я думаю, что господину Виноградову это объяснять не требуется, — поддержал реноме приятеля Олаф.
— О, конечно! Простите.
— Ничего. Была бы польза… А «мерседес»?
— О, тут тоже есть странности. Лэрри получил копию дела. Их поймали в Финляндии, в Лаппеенранте.
— Далековато!
— Но довольно быстро — на следующий день после того, как владелец сообщил об угоне.
— Не совсем понимаю…
— Мы тоже.
— Давайте по порядку, хорошо?
— Хорошо.
Переводчик принял от коллеги документы и, сверяясь с ними, заговорил:
— Одиннадцатого апреля господин Геллер вернулся из командировки в Гамбург. Обнаружил отсутствие в гараже своего автомобиля. Сообщил в полицию, в страховую фирму.
— Сколько он не был дома?
— С шестого апреля — шофер отвозил его в аэропорт на «мерседесе», потом поставил машину в гараж, на место.
— Шофера допрашивали?
— Только поверхностно.
— Что он еще сказал?
— Почти ничего. На время отъезда хозяина ему был предоставлен… отпуск?
— Выходные?
— Да, выходные дни! Правильно. О краже он узнал, только когда вернулся господин Геллер.
— Странно… Он, наверное, должен был его встречать?
— Господин Геллер прилетел внезапно, на неделю раньше, чем планировал.
— Без звонка?
— Видимо. Полицейские не вдавались в подробности — машину ведь почти сразу нашли.
— Как это произошло?
— У границы бдительные финны проверили по компьютеру. А там уже была информация, что «мерседес» числится угнанным.
— Кто?
— Угадывать с трех раз не будешь? — Олаф успел пролистать переданную полицейским папку и теперь был осведомлен лучше Виноградова.
— Русские?
— С тобой неинтересно разговаривать.
— Интересно другое. Они говорят, что случайно, гуляя по Стокгольму, наткнулись на шикарный автомобиль. Не удержались, решили прокатиться. Ключи якобы были в замке зажигания.
— Бред!
— Конечно! Покатались. Понравилось. Решили сэкономить, доехать до границы с Россией, там оставить и позвонить в полицию, чтоб забирали…
— Интересная версия.
— Очень. Разная степень вины — за кражу и за… это!
— Временное позаимствование?
— Что-то вроде.
— Но ведь они все равно не смогли бы пересечь границу. Если машина угнана…
— Это если есть уже информация об угоне, — задумчиво прищурился Густавсон. — Понял?
— Кажется, да. А если никто не заявлял?
— Нет проблем.
— Та-ак… А воры где?
— Финны продержали их четверо суток, пока с нами связывались. Потом отпустили под залог.
— Большой?
— Изрядный.
— Кто внес?
— Не знаю.
— И естественно, с концами?
— Что? — не понял «студент».
— Да. Ищи-свищи ветра в поле… — блеснул своими филологическими познаниями Олаф и перевел смысл полицейским.
— Мы можем дать вам возможность вместе с господином Густавсоном изучить дело о попытке кражи машины. Это не принято, но, учитывая, что наше сотрудничество весьма плодотворно…
— Спасибо.
— Кстати, господину Виноградову может пригодиться эта выборка. Здесь данные о кражах машин в Стокгольме. За три месяца.
* * *
— Жизнь моя течет странно в ожидании смысла… — задумчиво констатировал Виноградов и пояснил: — Так говаривал некто Виток, офицер и философ, когда нас послали штурмовать Белый дом.
— В Москве?
— Да. Американский мы пока не трогали…
— Юморист!
Владимир Александрович и Густавсон комфортно — ноги на стол, кофе на расстоянии вытянутой руки — расположились в вертящихся креслах. Собственно, эти вот кресла, если не считать сугубо функционального столика, полки с разноцветными папками-накопителями да компьютеры составляли всю обстановку кабинета Олафа. Это даже и не кабинет был — так, стеклянная выгородка три на два метра в ряду таких же, образующих бесконечный редакционный коридор.
— Занято.
— Может, еще наберешь? — Густавсон, ожидавший эмоционального выплеска, с удивлением увидел, что Виноградов почти спокойно положил телефонную трубку.
— Обязательно! Ерунда, к нему и в Питере-то не прорваться, только чудом…
— Профессор?
— Да, прозвище такое. Ходячая энциклопедия!
— А кто он… вообще?
