— Но она дала изображение, понимаешь? — ероша волосы сказал Вике Коваленко. — Да только мы это изображение понять не можем. Двадцать семь с половиною секунд белиберды. Я уже накрутил хвоста группе морфологии — похоже, это по их части… пусть там, в ЦЕРНе, теоретики попотеют, как следует! Хокинс уже колдует, пора и им поднатужиться.
Действительно, просмотрев изображение, Вика пришла в отчаяние. Камера путешествовала по бесконечно разветвляющимся гладким переходам. Эти переходы пульсировали. Они менялись ежесекундно, закручиваясь в немыслимые узлы. Они переливались всеми цветами радуги. Камера плавно вращалась, не задевая ни одной из стен, то ускоряясь, то замедляя свой полёт. Учитывая то, что «Sony» предоставила им камеру с частотой около двух тысяч кадров в секунду, морфологам предоставлялось море материалов, которые хотелось немедленно осмыслить… просчитать… построить хотя бы одну внятную гипотезу, в конце концов!
Бриджес как-то сказал им, что, возможно, Джефферсон смог бы увидеть за этим нечто большее, чем просто таинственную картинку. Коваленко напрягся, но спокойно ответил, что Джеффа и Зайкова, — Царствие им Небесное! — не вернёшь, но и у него, у Коваленко, есть рабочая гипотеза. И они с Бриджесом и Романом отчаянно углубились в математику, бесконечно переругиваясь и споря. «Возможно, это трёхмерная проекция узлов сопряжения нашего пространства-времени, с пространством-временем Икс, — подытожил спор Коваленко. — Примем это, как рабочую гипотезу и составим план экспериментов, отталкиваясь от неё. Это даст нам хотя бы осмысленное направление действий». На том спор и закончился.
Итак, всё было готово. Гости прибыли на ООНовском грузовом вертолёте. Вопреки уверениям, кое-какую аппаратуру они всё-таки привезли с собой. Что-то было взято «на всякий случай, вдруг у вас тут нету», что-то объяснили просто: «А как же без него?!». Но всё обошлось — подключили, проверили. Прибыл Бриджес, отмахнувшись от очередного совещания. На точках остались по жребию. Вертолёты и «Хаммеры» стояли наготове, на случай, если кокон проявит неожиданную активность — перебрасывать учёных по местам и эвакуировать гостей.
— Господи, хоть бы всё прошло нормально! — невольно вырвалось у Вики, когда они с усталым и небритым Коваленко занимали места у «варежки» — знаменитого на весь Екатеринбург привокзального памятника Уральскому танковому добровольческому корпусу. Коваленко своею властью расчистил всю привокзальную площадь на время «встряски положительных эмоций».
— Нормальным здесь ничего быть не может, — буркнул Коваленко, махая руками Бриджесу, который, видимо, потерял их в толпе.
— Может, — упрямо сказала Вика. — Вот я тебя люблю, Коваленко, и это нормально. На этом мир стоит, учёный! А ты всё к физике-математике сводишь…
Коваленко повернулся к ней. Он явно хотел что-то сказать, но неожиданно улыбнулся и чмокнул Вику в нос.
— Опять целуются! — прогудел Бриджес, протиснувшись наконец-то к ним, под ручку с Романом Ковровым. — Пора Можаеву с Кобеном учреждать на Базе полицию нравов.
— Целуемся — это нормально, как мы только что выяснили, — сказал Коваленко, пожимая руки Бриджесу и Роману, — а вот что мы с Викой будем делать сегодня ночью… это — о!
— Коваленко! — воскликнула зарумянившаяся Вика, а Бриджес вздохнул:
— Молодёжь! — и грузно опустился рядом, вынув из уха крошечную горошинку гарнитуры. — Ну, удивляйте меня, удивляйте!
— Уже скоро, — сказал Коваленко и подмигнул Вике.
— Кто будет-то, Вика? — спросил Роман.
— Увидишь! И убери коммуникатор, а то я его конфискую!
Накануне у входа в железнодорожный вокзал наспех соорудили импровизированную сцену. Вообще-то, это была огромная, неуклюжая грузовая автоплатформа со снятыми бортами. Теперь на ней стояли многоваттные колонки, ударная установка и с десяток микрофонов.
— Вебкамеры, плюс RenTV с трансляцией, — гордо сказала Вика, перекрикивая шум. — CNN сама по себе у нас постоянно толчётся, поэтому они тоже здесь. BBC — надеюсь, что успели…
— А родной государственный ОРТ? — спросил Коваленко.
— Долго пробивать, — беспечно махнула рукой Вика. — Я непрестанно козыряла вашим именем, мистер Бриджес, а также именем Коваленко, но там сидят большие зубры. Я не стала давить.
— Уж чего-чего, а это давление на всех и вся я хорошо помню… — проворчал Бриджес. — Меня просто одолевали койоты из прессы, а я только и делал, что ссылался на секретность операции и подписывал ваши гневные записки…
Внезапно на сцену поднялся незнакомый Вике парень и поднял руки.
— Здравствуйте! — прогремел его голос. — Если что-то не так, прошу извинить, мы всё делали впопыхах и могут случиться накладки. Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет, верно?
— Верно! — заорали вокруг. Коваленко распечатал банку пива. Бриджесу и Вике он вручил по ледяной банке «Пепси».
— А где же русский квас? — прокричал Бриджес, но Коваленко, похоже, не расслышал его, потому что только улыбнулся и показал рукой на сцену — вот, мол, где сейчас всё самое главное!
Над головой ведущего побежала строка перевода на английский — гордость Виктории, которая до последнего сомневалась, что это чудо техники, собранное на живую нитку ребятами из техподдержки «MAD GUNG», всё-таки заработает. Спасибо, спасибо Людочка Ким! Кому концерт, а тебе придётся сегодня здорово поработать на переводе!
— Ого! — заорал Коваленко. — Это ты молодец, Вика!
— Я не буду говорить всем собравшимся о том восхищении, которое мы испытываем к прилетевшим со всего земного шара учёным; я не буду говорить о том, как тяжело переживает планета это Пришествие; я просто скажу о том, что мы хотим выразить наше восхищение, нашу поддержку всем вам… — ведущий сделал паузу, — русскими народными песнями! Встречайте, друзья! Пелагея!
С крыши гостиницы «Екатеринбург», бывшей «Свердловск», вспыхнули два дополнительных армейских прожектора. На платформе уже стояла, улыбаясь, симпатичная девушка в белом. Бегущая строка выдала длинную строку: «Пелагея! Pelageya! Пелагея! Pelageya! Пелагея! Pelageya!»
— Она сразу согласилась! — прокричала Вика прямо в ухо Бриджесу. Тот показал пальцами «ОК».
Девчонка на сцене подняла руки и запела:
— Когда мы были на войне,Когда мы были на войне,Здесь каждый думал о своейЛюбимой или о жене…
Над сценой бежал английский перевод, сопровождение молчало. Музыки не было… и Вика испугалась, что что-то случилось, но, видимо, так и было задумано. Ребята начали подыгрывать со второго куплета.
«Ах, какие молодцы! — бессвязно думала Вика. — Молодцы, молодцы, молодцы!»
Пелагея, почти без паузы, перешла к «Чёрному ворону». Голос её вдруг поднялся над площадью, как сильная серебряная птица. Вика заворожено слушала, мучаясь и боясь посмотреть по сторонам, — боясь увидеть, как люди вокруг пьют пиво и «Пепси», тихонько переговариваются, не глядя на сцену… но когда всё же оглянулась, то увидела, что все молчали.
Когда «Ворон» отзвучал, когда прошла томительная, ошеломлённая пауза, площадь вдруг завопила, захлопала. Вика поднялась вместе со всеми, отбивая ладоши. С удивлением она почувствовала на своих щеках слёзы…
— Какая молодец! Какая молодец! — орал ей на ухо Бриджерс. — Это же просто фантастический голос! Русское чудо! Вика, спасибо вам от старика, что всё-таки вытянули меня сюда!
Пелагея, спокойная и сосредоточенная, подняла руку и запела. Площадь стихла. Только неподалёку размеренно рокотал Ми-28, зависший где-то над ТЮЗом. В руке нагревалась так и не открытая банка.
Вика старалась не хлюпать носом… не мешать застывшим вокруг людям слушать…
— … ой, да пропадёт, он говорилТвоя буйна голова…
— Господи, почему я никогда её толком не слышал? Ну, Вика, ну ты даёшь! — прошептал Коваленко на ухо.
Вика смогла только пожать плечами. Горло её перехватило. Она никогда в жизни не думала, что песня может быть такой.
Отзываясь на их мысли, вспыхнул всё-таки экран, подвешенный на портике входа в вокзал. На нём улыбалось весёлое лицо Джефферсона… потом серьёзно смотрел в глаза Зайков… потом Лю Ши вполоборота повернувшийся к ним в костюме высшей защиты и ещё не надевший шлем, похожий на шлем космонавта, махал им рукой… Серёжа Привалов, чью фотографию так и не нашли и взяли стоп-кадр из служебной записи…
Они появлялись и исчезали… будто уходя в стремительно темнеющее небо. Вот и Вахтанг в своей неизменной пиратской косынке… вот нахмуренный дюжий парень, которого Вика не знала… вот бывший президент России, похороненный на Новодевичьем… вот застенчивый взгляд Микаэля…
