Ох уж этот местный язык! Нельзя строить на нём такие сложные фразы. Во-первых, гости восприняли эту короткую речь, как команду, и потянулись к горшку. Пришлось показать им, как пользоваться ложкой. А может, они и раньше знали? Во всяком случае, недоваренный, но уже успевший немного покипеть суп, они смолотили в мгновение ока. Довольно рыгнули и завалились на нары — как раз трое там и уместились, укрывшись пушистой тёплой шкурой, что приготовили для себя хозяева.
Ребята устроились рядом с печкой и, привалившись друг к другу, задремали. Незнакомые охотники, действительно, устали значительно сильнее. К тому же, они всё сделали так, как велел хозяин. И оленей утром они обязательно найдут именно потому, что это приказал хозяин. Язык-мысль, язык-действие — нельзя об этом забывать.
* * *
Проснулись рано, ещё до рассвета. Сработал внутренний будильник, настроенный на режим, по которому жил их посёлок. Ленка сразу послала Веника за водой, потом отшоркать горшок, потом снова по тому же адресу, набрать в этот отшорканный горшок воды — так за делами и проснулся. Разогрелись на печке расстегаи — на первые три дня провизию брали в почти готовом к употреблению виде, потому что ещё только конец осени — есть продукты, не сложенные на длительное хранение. Та же мука из желудей. В то же время уже холодно — портится всё не слишком быстро — не обязательно довольствоваться сухарями и вяленой рыбой.
Гости поднялись, хлебнули чаю из смородинового листа и отдали должное Любиной стряпне.
— Не надо ходить искать оленей, — начал разговор Веник. — Они уже пришли. Пасутся на лугу.
Охотники согласно кивнули, но не стали бежать проверять, действительно ли нашлась их пропажа, — попросили ещё по чашечке.
— Огонь горел, — объяснил Вор. — Запах относило ветром. Они учуяли, — и сделал знак Ныру. Тот взял от двери копьё и вышел. Вернулся вскоре:
— Это те олени, — сказал он с достоинством. — Ныр знает вожака, Ныр помнит важенок.
Что забавно — стадо пришло большое, не меньше сотни голов. На появление из двери заимки Веника с горшком, все они обратили внимание — каждая особь хотя бы по разу подняла голову и посмотрела в его сторону. Но мчаться прочь никто даже не подумал. Хотя расстояние до ближних было невелико — пожалуй, Ленка из своего лука достала бы тяжёлой стрелой. А уж Кып или Вячик из арбалетов — наверняка. Хотя, для броска копья дистанция великовата.
На смену Ныру ушел Мыр. Долго не возвращался. Веник успел найти под нарами горшок с калёными орехами, а Ленка — закипятить второй горшок чая.
Пришёл Мыр, ушел Вор, Ныр спал. Никто никуда не торопился. Ленка шила рукавичку, а Веник отправился за хворостом — дрова имеют свойства кончаться. Видел, что Вор проходит по кругу вокруг поляны, огибая стадо, которое не обращает на него никакого внимания. Когда рубил хворост, Ныр и Мыр вышли наружу — смотрели. Оба не удержались — попросили дать порубить и им.
Выбрав из хвороста палки покрепче, связали вторые нары, поменьше, для хозяев. В заимке стало совсем не повернуться. Вор пришёл погреться, а вместо него на пост заступил Ныр.
— Лен! Олени не дикие, а полудикие, — поделился догадкой с подругой. — Пришли на дым, от людей не шарахаются.
— Вот и я смотрю, — кивнула Ленка. — Словно чабаны, нашедшие потерявшуюся отару. Вроде как пасут, — и протянула готовые рукавички Вору. — Тебе, — сказала с улыбкой.
— Бо Тун, — кивнул «древний пастух», примеряя подарок.
— Ты не находишь, Лен, что нас занесло в интереснейший период? Знакомые нам по будущему виды человеческих занятий сейчас находятся в стадии… ну… когда возникают. Что-то уже есть, а чего-то ещё нет. Проверим?
— Попробуй. А как?
— Ну, я же давал команду, в каждую заимку завезти хотя бы килограмма по три соли. Толкни ко мне вон тот горшок.
Расковыряв палкой слежавшиеся комки, протянул Вору хорошую горсть неочищенной соли. Тот лизнул, кивнул, забрал и вышел. Ребята последовали за ним.
Охотник приблизился к оленям, но не вплотную, и рассыпал соль по земле. Отошёл снова недалеко. Животные тут же оставили в покое траву и принялись лизать соль, безо всяких сомнений приблизившись к Вору. Даже толкучка получилась.
— Видишь? Вполне отработанная процедура. И расстояние между пастырями и паствой давно выверено. Думаю, с такой дистанции можно и аркан набросить на рога.
— Думаешь, олени уже одомашнены, но не приручены?
— Сложно так прямо сказать. Между этими понятиями очень размытая дистанция. Тот же Шак — одомашнен, или уже приручен? Вор! Где ваши женщины?
— Идут, — махнул рукой на север. — Шеф! Дай ещё соли. Завтра я заколю оленя.
— Почему завтра?
— Женщины придут — будет хорошо.
— Лен, принеси горшок.
На этот раз солью угостили своих питомцев все три древних «оленевода» — каждый подошел к стаду со своей стороны, для чего им пришлось описать изрядные полуокружности в обход поляны — эти люди избегали проходить между оленями.
Делать Венику было решительно нечего. Древние люди исправно несли службу, Ленка рукодельничала, складывать дрова было уже просто некуда, а до ужина оставалось ещё много времени. Хотелось поправить дом, но был он настолько неказист и коряв, что просто рука не поднималась прикасаться здесь к чему-либо. Зато рядом лежали обрубки древесных стволов, оставшихся от стройки. Попадались среди них и куски метра по полтора-два длиной. Не толстых — сантиметров по десять-пятнадцать в диаметре — видимо, верхние части стволов.
Поковырявшись в штабеле, выбрал четыре штуки, сложил клетью. Походил вокруг, присматриваясь и воображая, как это будет выглядеть в стене дома. Фигово. Середины провисают. Перевернул горбиком вверх, заклинил, чтобы не крутились — лучше. Ведь опираться всё это должно на углы.
Подложил под углы коротыши, чтобы сымитировать опоры. Обошел со всех сторон — что-то не так. Позвал Ленку. Вдвоём при помощи шнурка добились равенства диагоналей, сдвигая и раздвигая концы брёвен. Опять что-то не то. Не радует глаза картина, не чувствуется будущего у этого прямоугольника, если мысленно продолжить его вверх, накладывая последующие венцы. А тут и ужинать пришла пора.
Ломти отварных корневищ камыша с селёдочкой… хотя, может и не селёдка это, но всё равно вкусно. Что интересно — гости подтягивались к столу по одному. Двое оставались снаружи и несли свою службу, иногда перекликаясь через стадо. Поевший сменял одного из товарищей, а потом, когда заправились все, порядок сохранился — сначала свободный от караула гонял чаи, потом подрёмывал. Олени паслись. Шкура, для накрывания во время сна вернулась к ребятам — подчасок отдыхал строго сидя, подбрасывал дровец в топку и изредка наливал себе чаю из белоголова — смородиновый лист уже кончился.
Потом был крик, сорвавший с места отдыхающего. Когда Веник с Ленкой вылетели наружу, увидели сбившееся плотной кучей стадо, идущее по кругу, бегущих по сторонам и сзади него «оленеводов», силуэты волков, сливающихся с ночной темнотой. Веник вернулся в заимку, запалил в печке берестяной факел и снова выбежал, догоняя стадо. Серые тени отпрянули, теряясь из виду, но олени по-прежнему вели себя беспокойно. Чуть погодя они снова шарахнулись, поворачиваясь всем стадом резко влево — пришлось быстро убегать, чтобы не оказаться на их пути.
Вскоре всё успокоилось. Факел тоже догорел, и Веник вернулся в заимку.
Утром Вор принёс две волчьи шкуры и бросил их рядом с Ленкой. И ещё он отдал ей стрелу с латунным наконечником.
— Была уверена, что промахнулась, — смутилась подруга.
— И одною пулей, он сразил обоих, и бродил по берегу в тоске, — пропел Веник, наливая оленеводу чай и протягивая сухарь, — свежие продукты закончились.
Глава 30
Чем занять время
Ленка скоблила шкуры в заимке на полу — снаружи они задубевали от холода. Веник ковырял камнем берег озера, сгребая на кусок коры добытый грунт — ему нужен был сухой. Причём, лучше всего глина — докапываться до неё пришлось долго, потому что лопаты с собой не было, а тупить топор или нож — не дело. Деревянный лом не брал верхний, замерзший слой, а когда прорубился сквозь него, дальше и камнем было сподручно.
Глина пошла на обезжиривание «подарка» от Вора. После него шкуры станут «фанерными», но «отойдут» после дубления. Это будет уже дома. Главное — не завоняют ни сейчас, ни потом. Снова вышел к клети и оглядел её — ха! Надо же положить вершинки к комлям. Точно! Тогда, если потом на углах чередовать тонкие и толстые концы брёвен… а ведь у настоящих плотников, подобное решение не то, что вопросов не вызывает — оно для них так же естественно, как дыхание. Это новички сутками мучаются, постигая очевидное.
Переложил, осмотрел со всех сторон — лепота. Теперь нужно прикинуть, как разметить углубления в верхних брёвнах. Те самые, которые накроют, ложась поперёк, нижние брёвна, как бы насаживаясь на них. Делать это на глазок не хотелось, тем более что прорубать придется примерно половину толщины каждого ствола.
