девчонка.
— Я просто не знала, как мне избежать прощального поцелуя с агентом, — говорю я, пожимая плечами. «По вопросам филантропизма — к Анджелине Джоли», — даю я себе установку, продолжая рассказывать Тиму с Джоном, как целовалась с Риком в машине, потом отправила Чэду сообщение, а на следующий день в спортзале он меня расколол.
— Этим-то то она и хороша, — обращается Тим к Джону, сделав глоток. — Она знает, что хочет, и берет это, когда все остальные ломают голову, как бы чего не натворить. — Я киваю и улыбаюсь, думая: «Ну и обманщица же я. Я не могу выбросить из головы Адама, зато сижу здесь и изображаю из себя женщину-амазонку». Мне очень хочется, чтобы Тим с Джоном перестали меня обсуждать, и я поражаюсь тому, что подобное вообще могло прийти мне в голову.
Музыка вдруг становится громче. Тим с Джоном болтают дальше, но из-за того, что они сидят напротив, я почти ничего не слышу, поэтому делаю вид, будто меня крайне заинтересовала окружающая обстановка, хотя больше всего мне сейчас хотелось бы принять ванну с пеной.
Тут к нашему столику подходит официантка и ставит передо мной рюмку текилы, кивая в направлении стойки, где стоит Джереми Бэрренбом, продюсер, связанный с «Сони», и с улыбкой поднимает рюмку. Я улыбаюсь ему в ответ и опускаю взгляд на свою.
— От поклонника? — спрашивает Тим, наклонившись ко мне, и я киваю. Я смотрю на дольку лайма и соль, которые положила передо мной официантка, и когда снова поднимаю взгляд, то вижу, что Джереми Бэрренбом уже стоит около меня.
— Тусовщица, ты окажешь мне честь? — спрашивает он слегка небрежным тоном, поднимая свою рюмку. Когда я ничего не отвечаю, он продолжает: — О’кей, хорошо, если уж ты так настаиваешь на том, чтобы сделать это в постели, я готов.
Несколько лет назад я с ума сходила по Джереми. Мне его показали на одной из первых моих голливудских вечеринок, упомянув, что он продюсировал два моих любимых фильма и встречался с этой актрисой из «Мелроуз Плейс». Он показался мне симпатяшкой, хотя я отлично знала, что, будь он водопроводчиком, а не успешным продюсером, возможно, я бы так не думала.
Позже в тот же вечер нас познакомили, и все время нашего разговора он оглядывался по сторонам, ясно давая мне понять, что просто убивает время, дожидаясь кого-то гораздо более значительного и известного. Наконец он извинился и отошел к Рэчел Хантер. Потом, если мы случайно встречались, мы кивали друг другу в голливудском стиле — да-да, мы встречались, но я вряд ли помню, как тебя зовут. Когда же в прошлом году кто-то решил представить нас друг другу на одной премьере, я сказала, что мы уже знакомы, а он протянул мне руку, сделав вид, будто никогда меня в глаза не видел. И мне тогда было очень любопытно — он со всеми так раскланивается и притворяется, что не знаком, для пущей важности? Или это только в Голливуде принято не узнавать человека?
— Самой яркой гостье на свадьбе, — говорит он, слегка коснувшись своей рюмкой моей. Я смотрю, как он берет у меня соль, высыпает ее на ладонь, слизывает, выпивает содержимое рюмки и тянется за долькой лимона. Я так остро ощущаю запах текилы, будто только что выпила ее сама. — В чем дело? — спрашивает он, показывая на мою нетронутую рюмку.
Я смотрю на Тима с Джоном, которые заинтересованно за всем этим наблюдают, и после неловкой паузы во всеуслышание объявляю:
— Текила мне еще в школе приелась, я с тех пор ее видеть не могу, — произношу я с улыбкой. Во всяком случае, соврала лишь отчасти. — Ты не против, если я выпью чего-нибудь другого?
— Ни в коем случае, — отвечает Джереми. — Я выпью с тобой еще раз. — Он подзывает официантку, та подходит и вопросительно смотрит на меня.
— Хммм, — говорю я, лихорадочно соображая, как же мне выпутаться из этой ситуации. И говорю официантке, стараясь выиграть время: — Знаете, я никак не могу выбрать. Может, я подойду вместе с вами к стойке и там решу? — Она пожимает плечами и уходит, я жестом показываю Джереми и Тиму с Джоном, что сейчас вернусь, и следую за ней. И как только мы оказались у стойки, я вспоминаю, как, еще учась в школе, воровала у родителей водку с джином, а потом доливала в бутылки воду. Почему бы не испробовать сейчас то же самое? И я говорю официантке:
— Я понимаю, что это звучит глупо, но не могли бы вы в одну рюмку налить водки, а в другую — воды?
Она с секунду молча смотрит на меня, потом кивает. Клянусь, лос-анджелесских официантов ничем невозможно удивить. Она просто счастлива, что я не спрашиваю, что калорийнее — «Кетель Ван» или «Абсолют».
— Я могу выставить ему счет как за две водки? — спрашивает она. Я киваю, и она вручает мне рюмку с водкой и рюмку с водой.
Почувствовав странный прилив сил благодаря трюку с водой, я начинаю испытывать все то же, что и на ТВ. Я ощущаю уверенность и своего рода бесстыдство, пока пробираюсь обратно к Джереми, пританцовывая под песню Джей Зед, которая ревет из колонок. Я подхожу к столику, за которым Тим с Джоном оживленно о чем-то беседуют, и протягиваю Джереми его рюмку.
— За неожиданную встречу, — говорю я, стараясь определить, помнит ли он вообще, что мы с ним давно знакомы, или ему попросту наплевать.
— И за дальнейшее знакомство, — с ухмылкой отвечает Джереми, чокаясь со мной. Он запрокидывает рюмку, я проглатываю свою воду, сморщившись, как от водки. Клянусь, это зрелище было достойно «Оскара».
— Господи, как же я люблю «Кетель Ван», — говорит Джереми, достает свой сотовый и добавляет: — Мы обязательно должны встретиться на этой неделе. Какой у тебя номер? Диктуй!
Я диктую ему свой телефон, удивляясь тому, что именно он, а не Адам, хочет поужинать со мной на этой неделе. «Сделай счастливое лицо, — убеждаю я себя. — На тебя смотрят Тим с Джоном. И потом, само по себе это совсем неплохо».
Тут звучит песня Кейни Вест, на стойку запрыгивают две девушки в топах без лямок и коротеньких джинсовых юбках и начинают танцевать.
— Эй, Тусовщица, ты должна к ним присоединиться! — вопит Джереми во весь голос. Тим улыбается, Джон кивает. Я качаю головой, думая про себя: «Я слишком старая и трезвая, черт побери», а Джереми начинает завывать: «Тусовщица! Тусовщица!» Тим с Джоном вторят ему, потом Джереми хватает меня за талию и пытается
