Анна тяжело вздохнула и принялась убирать посуду после завтрака. Сеньор и сеньора Альварес не доели белый хлеб, и им не нужны были куски, которые остались на столе. Ломтям все равно суждено было оказаться среди отходов. Анна на мгновенье задумалась, можно ли взять их с собой, но потом отказалась от этой мысли. Это было слишком рискованно, ее могли обозвать воровкой и выгнать. Другой возможности заработать немного денег у нее нет, кроме… Анна скривила губы при мысли о том, что предложил ей Брейфогель. Она начала собирать тарелки и сбрасывать объедки в бак. На одной из тарелок лежал кусочек булки с вареньем, почти объеденная куриная ножка. В обеих тарелках виднелись остатки кофе с молоком. У Анны заурчало в животе. Утром она съела лишь кусок черствого хлеба с водой. На завтрак сеньор Альварес велел принести добавку — тарелку с пирогами, которые он так и не осилил. Кувшинчик с молоком опустел лишь наполовину, его содержимое тоже следовало отправить в помои, которыми кормили свиней.
Желудок Анны снова сжался от голода. В один миг девушка так ослабела, что едва могла держаться на ногах. Она смотрела на белую сдобную булочку, от которой откусили всего один раз. Как бы обрадовалась маленькая Марлена, если бы Анна принесла ее домой! Но она не могла рисковать, это было слишком опасно.
Анна поставила посуду на поднос и принялась вытирать стол, прежде чем постелить новую скатерть. Ее взгляд снова упал на сдобную булочку, и девушка недолго думая бросила ее в карман фартука. Сердце у Анны заколотилось. Ей пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем она снова смогла приняться за работу. Анна не могла думать о том, что будет, если ее поступок откроется. Вместо этого девушка представила, как обрадуется Марлена, как она засмеется, когда увидит булочку, как закричит звонким голоском: «О, спасибо, мама!»
На стуле сеньора Альвареса лежало какое-то письмо. Анна стряхнула крошки и начала складывать листы, сгибая их заново. Вдруг ее взгляд упал на фотографию, которая затерялась среди страниц. На ней был изображен видный темноволосый мужчина. Рядом с ним сидела женщина, высокомерно смотревшая на фотографа. Это была Виктория.
Анна не могла поверить своим глазам. Должно быть, ей показалось. Она уже хотела положить письмо и фотографию на место, но вдруг решила перевернуть дагерротип. На обратной стороне красовалась надпись, сделанная мелкими, почти неразборчивыми буквами: «Senior Humberto Santos de Salta e su esposa Victoria Santos» [8].
«Сантос, — повторила про себя Анна, — Сантос».
Она вспомнила озорное лицо и улыбку Виктории. Анна положила фотографию и письмо на приставной столик и начала расставлять стулья.
С внутреннего дворика доносились голоса сеньоры Альварес и ее подруг. В это время дня дамы встречались за чаем, потом вместе шли в церковь.
«Сантос, — снова повторил фамилию голос в голове у Анны. — Из Сальты».
Не было ли это слишком неправдоподобно? А что, если она ошибалась? Вдруг память обманывает ее и это на самом деле не Виктория?
Анна расстелила новую скатерть и поставила большой серебряный подсвечник в центр стола.
А если все же она?
Анна нервно вытерла руки о фартук. Всего пару шагов — и она вновь взяла в руки фотографию. Нет, это определенно Виктория. На обратной стороне кто-то написал: «Сеньор Умберто Сантос де Сальта и его супруга Виктория Сантос».
— Сальта, — прошептала Анна, — Сальта.
Вот название, которое она забыла, — Сальта. Оно напоминает «соль», так они шутили с Юлиусом на корабле.
Но где же эта Сальта находится? Может быть, Виктория уже давно позабыла об Анне? Девушка вновь взглянула на фотографию. «Значит, вот как выглядит Умберто, наследник Рикардо Сантоса, восхитительный муж Виктории». В ее голове медленно утверждалась новая мысль.
«Я поеду в Сальту, — подумала Анна, — и попрошу Викторию о помощи. Я хочу наконец наладить свою жизнь. Она мне поможет. Мы ведь подруги».
Когда поздно вечером Анна отправилась домой, в ее голове уже созрел план. Марлена останется у родителей. Анна попросит Марию приглядывать за малышкой. У старших братьев она сможет попросить денег на дальнюю дорогу. Будет трудно, но это необходимо сделать, если она хочет выбраться из нищеты.
— Ты хорошо все обдумала, малышка? — спросил ее Эдуард, когда на следующей неделе Анна решилась его разыскать.
Она кивнула.
— Да, и ты это знаешь.
Эдуард улыбнулся.
— Ты права. Ты всегда хорошенько думаешь, прежде чем что-то предпринять. — Он какое-то время помолчал. — Я рад, что могу тебе помочь.
Брат протянул ей деньги и крепко сжал ее руку.
— По какой дороге ты поедешь?
— Вверх по Паране до Санта-Фе, а потом…
— В окрестностях Санта-Фе живет много немцев.
— Да.
— Это опасное путешествие.
— Да.
— Ты храбрая женщина, Анна.
— Я все тебе верну. Все до единого пфеннига.
— Не стоит.
Анна поднялась.
— Но я так хочу.
Глава четвертая
Прошло еще несколько недель, прежде чем можно было отправляться в путь. У Анны разрывалось сердце, когда она оставляла Марлену, но иначе было нельзя.
Эдуард устроил Анну на одну из своих ломовых телег, чем очень помог ей.
— Эти деньги мне не нужно возвращать, слышишь? — строго сказал он. — Если бы я мог тебе что-нибудь подарить, ты бы поехала в экипаже. Так что бери их и молчи, дорога будет трудной. — Он серьезно взглянул на Анну. — Я надеюсь, ты знаешь, зачем это делаешь.
Анна так же серьезно кивнула в ответ, хотя и не догадывалась, что ее ждет. Она просто не хотела об этом думать и гнала от себя мысль о том, что ей придется возвращаться в прежнюю, печальную жизнь пешком. На повозке она планировала добраться до реки Тигре, а по ней уже доплыть до Росарио. Говорят, оттуда до Сальты нужно скакать на лошади от четырех до шести недель. Но, возможно, Анне потребуется еще больше времени, потому что она не была опытной наездницей. Девушка побледнела, когда Эдуард описал ей маршрут, хотя брат и обещал выделить Анне в провожатые одного из своих лучших людей. Этот человек должен встретить ее в Росарио. Анна призналась себе, что никогда прежде не представляла истинных размеров страны, в которой теперь жила.
Несмотря на то что Анну тяготили переживания и страхи, дорога от Тигре до Параны произвела на нее огромное впечатление. Река была такой узкой, что корабли иногда цеплялись за ветки деревьев, растущих на противоположных берегах, засаженных олеандрами и апельсиновыми деревьями. На обводных каналах находились поселения, построенные на сваях. Здесь на морские корабли загружали кости и шкуры. Повсюду стоял запах дубильных веществ и разложения, как в Ла Боке.
