— Ну, так доберись до нее! Мы должны знать, а я не хочу говорить по телефону.
— Не могу, — сказал он.
— Почему?
— Если интересующая нас дама имеет в числе своих достоинств, способность узнавать, что у людей на уме, я не хочу, чтобы она извлекла это из вас.
— Подожди минутку. Я перезвоню.
Чуть позднее прозвучал второй звонок.
— Ладно. Вот вернейший вариант. Слушай, это будет прыжок-скачок из кабины в место, которое никто не знает. А она взорвется сразу после переноса.
— Если дама сумеет отрубить ток…
— Может, да, а может, нет. Мы, к тому же, пригласили людей с пси-способностями.
— Это не лишнее, но они не все предсказуемы. Верно?
— Некоторые очень хороши.
— Они вам что-нибудь обнаружили?
— Пока ничего. Ну, так что у тебя на уме? Можешь ли ты изложить это настолько общо, чтобы мы ухватили идею без каких-либо подробностей, которыми она может воспользоваться?
— Нет.
Последовала пауза. Потом Теддерс воскликнул:
— Черт! Мы должны иметь хоть что-то, Билли! Мы же можем помешать друг другу.
— Вы даже не узнаете, что я рядом.
— Ты будешь находиться в этом районе?
— Помните, никаких подробностей? Даже ваши собственные пси могут выудить их из вас… Тогда она сможет извлечь это из них, если потерпит неудачу с вами.
— Если ты собираешься оказаться по соседству, пси смогут так же легко извлечь все из тебя.
— Не думаю. Первобытные люди порой умеют становиться непрозрачными для телепата. Я видел, как это происходит в других мирах. Я вновь стал первобытным.
— Короче, как скоро ты займешься заданием?
Билли посмотрел на опускающееся солнце.
— Скоро, — ответил он.
— Можешь просто изложить, что ты собираешься предпринять?
— Мы собираемся ее остановить.
— Ты стал монархом или редактором? Или заимел солитера? Что еще за «мы»? Ты должен поставить нас в известность, если подключаешь к делу других людей.
— Я не подключаю к делу других людей.
— Билли, мне это не нравится…
— Мне тоже, но работа будет сделана. Потом вы меня не достанете.
— В общем, прощай… Удачи.
— Прощайте.
Он повернулся лицом к белому востоку, голубому югу, желтому западу, черному северу и попрощался с ними, а также со Святыми горами. Потом спустился из одного мира в другой.
Ирокезы называли тебяСуществом без Лица.Я иду посмотреть, верно ли это,великий разрушитель,взятым наперевес копьем грозящийи поднятым топором.Я ставлю на землю ноги с пыльцой,когда шагаю.Я кладу руки тожес пыльцой.Я вращаю головой с пыльцой.Мои ноги, руки и телостали пыльцой,и мой разум, даже мой голос.Тропа прекрасна.Мои земли и селенья прекрасны.Акалани, Денета.Мой дух бродит по тебе.Я иду увидеть Безликого.Невосприимчивым к боли да буду шагать.С красотой вокруг себя да буду шагать.Он приближается в красоте.Я не вернусь.Будьте спокойны.
Энн Экстелл Моррис и ее муж-археолог Эрл рассказали историю про двух монахов-францисканцев: отца Финтана и отца Ансельма, путешествовавших в край белого тростника, Лу-ка-чу-кай, в 1909 году. Там, на юге Четырех углов, в горах без дорог и признаков жилья, они отдыхали как-то днем, а их проводник-навахо пошел прогуляться. Позднее проводник вернулся с большим, разукрашенным керамическим кувшином для воды. Отец Финтан, разбиравшийся немного в индейской утвари, распознал уникальность этой вещи и спросил, откуда она. Проводник места не назвал. Он лишь сообщил, что кувшин этот из брошенного города Предков — селения со множеством больших домов и высокой башней, места, где множество подобных кувшинов, некоторые все еще наполненные маисом, валяются повсюду, а также валяются одеяла, сандалии и орудия труда. Но он просто взял кувшин на время, чтобы показать им, и должен его возвратить, ибо когда-нибудь хозяева могут возвратиться. Где это селение? Индеец-навахо покачал головой и ушел с кувшином, а через полчаса вернулся. Позднее священники описали этот сосуд Моррисам, которые отнесли его к третьему периоду пуэбло — одной из вершин в культуре юго-запада.
Разумеется, это место было легко определить, зная, что оно лежит в получасе ходьбы от того лагеря. Искали его несколько раз, но безуспешно. А Эмиль В. Ори провел там пол-лета 1927 года, однако оказался не в силах обнаружить потерянный город Лукачукай. Сейчас в Аризоне есть город, носящий такое название. В нем ткут ковры. Рассказ о потерянном доисторическом городе в тех горах, где-то на северо-востоке от каньона Де-Шелли, с тех пор прекратили обсуждать, считая недостоверным.
Именно ветер дал им жизнь. Именно ветер, исходящий из наших уст, дает нам жизнь. Когда он прекращает дуть, мы умираем. В коже на кончиках наших пальцев мы видим следы этого ветра. Они показывают нам, где дул ветер, когда были сотворены наши предки.
Переведено с языка навахо Вашингтоном Мэтьюсом в 1897 гКабина загудела, и появилось очертание, которое быстро заполнилось и застыло.
Высокий, хорошо одетый негр средних лет улыбнулся, спустился по лесенке и шагнул вперед.
— Рад, что вы здесь, — сказал Эдвин Теддерс, пожимая руку и поворачиваясь к остальным. — Это Чарльз Фишер, эстрадный иллюзионист и менталист.
Он указал на бледную женщину, голубые глаза которой были обрамлены сетью тончайших морщинок, а светлые волосы зачесаны назад и заколоты в пучок.
— Это Элизабет Брук, художница и писательница. Вероятно, вы читали…
— Мы знакомы, — сказал Фишер. — Как дела, Элизабет?
Она улыбнулась.
— Прекрасно, для разнообразия. А у тебя?
У нее был британский акцент, на пальце дорогое кольцо. Она поднялась, подошла к Фишеру и слегка его обняла.
— Рада видеть тебя снова… Мы вместе работали несколько лет назад, — сообщила она Теддерсу. — Хорошо, что вы смогли его достать.
— Действительно хорошо, — сказал Теддерс. — А это Мерси Спендер…
Фишер шагнул к грузной женщине с одутловатым лицом и водянистыми глазами, с красной паутиной капилляров под кожей носа. Она вытерла ладонь, прежде чем протянуть руку, и стрельнула взглядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
