Можно сказать — повезло.
— … Домостроительный комбинат в Тегеране — полностью восстановлен, сегодня открытие…
Думая о своем, я чуть было не пропустил.
— Извините, еще раз — про домостроительный комбинат.
— Да, домостроительный комбинат — его удалось восстановить вместе с энергоподстанцией, сегодня — торжественное открытие. На нем выступит…
— Выступлю я — сказал я — пометьте, и когда открытие?
— Ровно в час, Ваше Превосходительство.
— Три часа. Времени достаточно. Прошу, продолжайте…
Вот так и живем. Точнее — воюем. И война на мирном фронте — важнее, чем на военном. Если каждый из беженцев получит свой угол, если каждый бачонок сядет за парту — через десять лет здесь будет Россия. По крайней мере — я в это верю. А не веря — и браться не стоит.
Военное совещание началось ровно через тридцать минут, очень важно точно соблюдать сроки, потому что если пустить дело на самотек — совещаться можно до бесконечности. Военное совещание было не менее представительным, чем гражданское — командующие секторами на Интернет — связи, плюс здесь, в Тегеране, военный комендант Тегерана, координатор секторов — я ввел эту должность для того, чтобы координировать совместные операции, и чтобы командующие могли видеть общую картину обстановки, а не только то, что перед носом. Войсковой атаман, представитель пограничной стражи и представитель ГРУ, отвечающий за поимку и ликвидацию наиболее авторитетных главарей сопротивления и бандподполья. Совещание шло по обкатанной схеме — каждому командующему по две минуты на прояснение обстановки в секторе, далее — докладывают по очереди те, кто находится в Тегеране. Затем — проверяем "домашнее задание", то есть выполнение предыдущих поручений, я раздаю новые, коли такие имеются. Само совещание тоже не затягиваем — хватает проблем и без этого.
Северный сектор. Возглавляет турок, капитан первого ранга Мехди, потомственный янычар, у него за спиной пять поколений предков, служивших в армии. Такие не предают, турок этот — крепкий как сталь, выходец Севастопольского нахимовского. Сектор сложный — в его районе нефтяные месторождения, которые надо восстанавливать, там же — максимальное количество остаточных бандгрупп. В его секторе — действуют не только сухопутные части — но и боевые пловцы, базирующиеся на десантный корабль "Адмирал Александр Колчак", стоящий на траверзе порта Аль-Фао. Может, я пристрастен — но пока что военные моряки, приходящие с моря и после выполнения боевой задачи возвращающиеся на базу в море — наиболее эффективны в борьбе с терроризмом и бандитизмом.
В его секторе у Мехди было несколько останов, в каждом из них — подпольный исламский комитет. Существует и глава района — некий мулла Дадулла, по данным разведки — одноглазый. Видимо, глаз вышибло при взятии Персии, тогда всех здорово причесали.
Результаты по сектору — два ночных рейда, четыре нападения, из них два — с человеческими жертвами. Просто обстрелы не считаем — смысла нет. Опять отличились моряки — прямо в городе Хораммабаде накрыли исламский комитет, выследили, и атаковали с вертолетов. Никто не ушел. Около озера Урмия пуском ракеты с беспилотника уничтожен караван, в котором находились опознанные террористы. Как их опознавали — не знаю, и знать не хочу, дело с трансграничными караванами надо давить.
Южный сектор. Полковник Абоян, армянин. Этот из десантников, отличается тем, что у него постоянно нервы на взводе, представляю, как с ним работает штаб. В штабе, насколько я знаю — все русские, потому что только русские могут выдержать экспансивного армянина, армян с армяном — так не уживутся. Тоже несколько останов, полно беженцев. В его секторе работают морские пехотинцы с тяжелого десантного корабля "Москва", он стоит на рейде острова Киш, известного курорта, теперь там госпитали для раненых и пораженных радиацией. В его секторе очень скверное место — граница не с Афганистаном, а с Британской Индией, с той стороны контрабандистов и террористов всемерно поддерживают, нападения на пограничников каждый день, принято решение по нарушителям границы открывать огонь без предупреждения. Там живет много племен, которые до этого вообще не знали о существовании границы — что ж, теперь знают. Не стоило поддерживать вооруженное выступление против шахиншаха, так бы и жили, а теперь — извините.
Близость британцев сказывается — восемь нападений, три — с потерями. Взорвали тяжелую БМП — интересно, чем, она же пятьдесят тонн весит. Хотя следовало ожидать — здесь куда лучше с взрывчаткой, могут себе позволить заложить очень мощный фугас. Сектор активен, пять рейдов, в том числе ночной, на границе. Спецы проводят зачистку в горах южнее Захедана — просто группы с тяжелыми снайперскими винтовками и лазерными указателями целей, любой вооруженный человек — противник. Своего рода — санкционированный отстрел.
Сектор Восток. Генерал Караджаев, осетин. Бывший абсолютный чемпион армии и флота по стрелковому троеборью[80], на состязание я его вызову, только если окончательно рехнусь. В сорок восемь лет — сам ходит в рейды, чтобы понимать обстановку — несмотря на категорический запрет для старших офицеров. В конце концов, старшие офицеры должны командовать, а не на пузе по камням елозить, В его секторе — граница с Афганистаном, длинная и страшная. Голяк — она ничем не прикрыта, не на что опереться — голая пустыня, кое-где — еще и обводненная, это значит только то, что есть деревья и есть где прятаться. Замирение сектора целиком держится на дирижаблях наблюдения, ударных самолетах и патрулях — конных и на квадроциклах. На той стороне — настоящий ад, никто ничего не контролирует, война всех против всех. Неофициально мною дано распоряжение пересекать границу при преследовании — но не попадаться.
Пять нападений, Караджаеву удалось сохранить свой личный состав. Связано с тем, что здесь большая свобода передвижения и мало где можно устроить засаду. Земля плоская как стол. Три ответных рейда, все три — с результатом. Вот это, я понимаю — работа. Обычный рейд заключается в чем — спутник или дирижабль наблюдения отмечает активность — после чего на голову аллахакбаров сваливается либо бомба, либо десантники. Пленных не берут ни с той, ни с другой стороны. Караджаев несет основную нагрузку по созданию зоны "Отбойщик"[81] — пограничной полосы между Афганистаном и Персидским краем — но время у него еще есть.
Зона Север. Генерал Малгобеков, фамилия у него узбекская, причем с корнем "Бек" — но он на деле русский на три четверти, родом из Ташкента, абсолютно космополитичного города и форпоста России в регионе — так что его можно считать полностью русским. Он полиглот, знает русский, узбекский, английский, немецкий, таджикский и упрощенный китайский диалект японского. Раз знает таджикский — значит, может объясниться с любым местным жителем, таджикский язык есть вариант языка фарси, точики-фарси. Выходец из десанта — но совершенно на десантника не похож — умный, расчетливый, осторожный. Кличка в войсках Бек, пользуется большим уважением. Пять лет прослужил наблюдателем в Бурской Конфедерации и пять — в Германской Западной Африке — поэтому в вопросах борьбы с терроризмом может поучить кого угодно из нас. Самый старший из нас по возрасту — под шестьдесят.
В его зоне ответственности — Эльбрус и спецсектор, и то, и другое — предельно хреновые места. Каспийское побережье спокойно, потому что там одни рыбаки живут, да производства, ориентированные на Россию, исламистов очень мало. А вот в самих горах, в предместьях Тегерана — всякой твари по паре. Тегеран хоть и выделен в отдельную оперативную зону — все равно границу тут провести невозможно, и основной гнойник здесь. Даже не в Тегеране — а в его предместьях, более бедных и зараженных исламским экстремизмом. На самой границе сектора находится город Кум — город, который по здравому разумению надо сжечь напалмом и забыть. В свое время шахская гвардия повесила здесь всех аятолл и заменила их новыми — но результатом было только образование параллельной религии, подпольных исламских комитетов и страх к режиму, перерастающий в лютую ненависть. Сейчас нам приходится не вести диалог с признанными в стране религиозными лидерами — а уничтожать исламские комитеты и параллельно что-то делать с "ручными" муллами, которые стучали в САВАК, а теперь — готовы стучать и нам. За деньги и за сохранение некоего социального статуса, предполагающего безнаказанность за мелкие грешки типа наркомании или сожительства с маленькими мальчиками. По мне, ручная религия это плохо, а религия, опустившаяся и испоганенная такими вот подонками — плоха вдвойне. Все то, что здесь сотворили — сотворили люди без Бога в душе. И какая разница — как этот Бог называется?
