неугомонной птицы, Го Бохай пробубнил:
– Да все, все, ворчишь, как баба старая… Лучше подумай, как нам отсюда выбраться?
Сянцзян осмотрелся по сторонам и понял, что никакого обратного пути наружу нет. Расщелину наверху, в которую провалился Го Бохай, а точнее тот маленький проход, который демон смог расчистить, уже начало засыпать снегом. Побродив недолго, Сянцзян обнаружил коридор в узком скалистом чертоге. Вот только куда он ведет, да и приведет ли куда-то вообще, было непонятно.
Скалистые пещеры были последним местом, где Сянцзян хотел бы оказаться. И Го Бохай знал причины этого. Небожителям редко удавалось полностью избавить Поднебесную от демонов. Были и победы, и поражения в этой борьбе. Чтобы с концами уничтожить демона, а душа его не нашла путь к перерождению, нужно было знать как минимум его смертное имя, дарованное родителями, и семью, к которой он принадлежал. Вести подобного рода расследования – слишком накладное дело. Потребуется помощь не одного, а сразу нескольких богов, чтобы такие данные выведать, а после подтвердить. И самое главное – прежде всего надо лишить демона сил. Как любят поговаривать мудрецы, живущие высоко в горах, «нечестивым словом одного можно спустить с Небес, другого – порадовать». Начни люди сквернословить на небожителя, ругать его за безучастность и хладное сердце, в один из дней он, лишенный сил, падет. А вот темного бога так просто не пронять. Демоны не зависят от людской веры, брань смертных их только рассмешит, а местами даже потешит самолюбие. Поэтому зачастую небесные служители избавляются от нечестивцев самым легким и в то же время мучительным способом: навеки погребают в глубоких пещерах и скалах, оставляя их наедине с собой и своими мыслями. Иногда благодаря этому демон приходит к смирению и гармонии, и, избавившись от страданий, его душа находит успокоение – отпустив гнев и злобу, дух покидает этот мир. А иногда – наоборот: темный бог настолько поглощен желанием нанести непоправимый вред обидчикам, что этот метод заточения лишь подпитывает жгучее чувство ненависти и несправедливости. Это порождает свирепого духа, готового зубами выгрызать в камне путь к свободе. Но вся эта борьба бессмысленна, поскольку в заточении и заключается хитрость небожителей: попав раз в скалистую ловушку, из нее уже не выбраться. Поэтому всякий демон не осмеливается заходить в пещеры просто так.
Из-за этого у смертных тоже есть страх. Люди боятся оставаться на ночь рядом с расщелинами или глубокими пещерами, поскольку в них они точно сыщут свою погибель от рук разъяренного и попрощавшегося с рассудком демона или мелкой нечисти, которая, привлеченная нескончаемыми страданиями темных богов, проникает сюда.
Го Бохай понимал, что здесь, в горном массиве, они могут наткнуться на большие проблемы. Однако, поразмыслив и вспомнив, что в хребте Тяньшань не заточали ни одного демона, он успокоил себя.
Сянцзян же считал, что опасность есть. Как минимум в таком месте он не знал, чего ожидать от бывшего небожителя, которого сопровождал. Выбраться на поверхность все еще можно было с помощью заклинания демона Тьмы. Однако когда Го Бохай поднялся на ноги, то был убежден: они могут спокойно пойти скалистыми коридорами и рано или поздно точно достигнут погребенного храма Тяньтань.
Сянцзян, в свою очередь, предложил:
– Тогда нам нужен огонь, чтобы хоть что-то видеть на своем пути…
Го Бохай молча застыл на месте: он вспомнил, что не взял с собой ни факела, ни масла, ни розжига. Сянцзян не сдержался:
– Как ты собирался вообще идти сюда, если ничего с собой не взял? Если память мне не изменяет, ты не повелитель огня и не можешь сотворять пламя, а я не заклинатель! Скажи, что заготовил хоть что-то, хоть один амулет, что облегчил бы нам путь?
На лице Го Бохая мелькнула неестественная улыбка.
– Не верится! – возмутился Сянцзян и в облике птицы юркнул куда-то в темень.
Он быстро вернулся обратно, бросив Го Бохаю под ноги пару облепленных снегом веток, и принял человеческий облик. Затем начал ходить по пещере, что-то выискивая.
– Что ты делаешь? – поинтересовался Го Бохай.
Без капли энтузиазма в голосе Сянцзян пробурчал:
– Ищу камень, от которого можно получить искру, и, если я найду камень огня, можешь считать, что твои молитвы были услышаны.
Го Бохай слегка усмехнулся: это ж сколько уже лет ворчуну, что он все еще продолжает звать кремень камнем огня? Он поинтересовался:
– А ты разве не можешь принять облик животного, что сможет дать нам этот огонь?
Сянцзян вздохнул:
– Смотрю, за двести лет наших общих скитаний ты действительно растерял свои бессмертные знания и тронулся умом. Я могу лишь принимать облик. От того, что я приму облик маленького дракончика, извергать пламя не стану!
– Так, значит, ты притворщик…
Видимо, Сянцзян не раз сам себя так называл, раз никакой реакции не последовало. Он подошел к Го Бохаю, подкидывая в руках камушек:
– Уважаемый, смотрите-ка! – он поднял две обледеневшие палки с земли и начал бить ими о стену, чтобы избавиться от остатков снега. – Не помолитесь ли вы еще, чтобы эти два сучка быстрее высохли?
Но, как всегда, шутки этого демона были смешны только ему. Го Бохай лишь приподнял бровь и молча посмотрел на него. Вдруг Сянцзян опустился на одно колено, откинул меховой плащ наставника в сторону и со словами «вам, милый друг, снежок с сапог да одежды стряхнуть бы, того и глядите закоченеете» оторвал с подола узкий лоскут ткани. Го Бохай аж отскочил в сторону:
– Ты что творишь?!
Но демон лишь спокойно обмотал ветку тканью. За последний десяток лет довольно размеренной жизни в роли наставника Го Бохай как-то быстро отвык от выходок этого демона. Сянцзян словно не знал о существовании культурного общения, как не знал и того, что перед тем, как что-либо предпринять, желательно бы предупредить об этом человека. Демон Тьмы порой являл миру такие выходки, что забыть их было просто невозможно. Так, однажды на рынке Сянцзян чуть не вступил в драку с мимо проходящей женщиной. И только потому, что той не понравилось украшение на его лбу в виде красной печати. Эта женщина, к слову, тоже была не голубых кровей и бранилась, как блудницы из домов развлечений. И все же Сянцзяну стоило просто проигнорировать ее пустые нападки. В подобных ситуациях он становился похожим на кипящее масло, в которое плеснули воды. В тот же вечер произошло удивительное совпадение: в город пришли несколько монахинь, которые силой забрали женщину-срамословницу к себе в монастырь. Не стоило и гадать, чьих рук это было дело, поскольку этот демон лично пришел поглумиться над бедняжкой.
Был еще случай. Когда Сянцзян и его спутник скрывались от небожителей в западных землях Поднебесной, им перешел дорогу один продавец. Мужчина указал черноволосому и вечно бледному демону на его скупость. После пары неприятных слов Сянцзян, не сдерживая себя, перевернул его маленькую лавочку. Но на этом его гнев не угас: той же ночью Сянцзян приклеил на порог дома продавца красный листочек с перевернутым словом «неудача»[78], отпугивая тем самым всю удачу в семье и работе мужчины. Из-за таких казусов Го Бохаю приходилось ходить на расстоянии от демона, чтобы быть подальше от разбирательств. Однако это совершенно никак не мешало Сянцзяну раз за разом втягивать своего спутника в различные неприятности.
Наконец демон закончил обматывать ветки тканью, превращая их в подобие факелов, и стал чиркать маленьким камушком об огниво, непонятно откуда появившееся в его руке. Го Бохай, наблюдая за действом, понимал, что промерзшую ветку, как и промокшую ткань, не заставить загореться без масла.
– Ты, смотрю, не теряешь надежды, – произнес он после, наверное, уже десятого удара. – Попробуй еще разок, – добавил Го Бохай со смешком после еще пяти попыток.
Он так и продолжил бы потешаться над Сянцзяном, что уже трясся от злости, если бы не внезапное появление яркого-зеленого света, мелькнувшего за поворотом каменного коридора.
Свет двигался, волновался, словно от чьего-то дыхания, и потихоньку приближался, но теней на стенах пещеры видно не было. Го Бохай сразу догадался, что хозяин, источающий зеленые волнующиеся блики, – неупокоенный дух, поэтому,
