Чао, который более или менее пришел в себя:
– Думаю, все дело в том, чем вы отсекли ее… Не так ли? Отрубив руку духовным оружием, вы остановили распространение скверны.
– Верно. Значит, ты понимаешь, с какой целью я так сделала?
Мэн Чао покачал головой.
– Ответ кроется в метке: она доказывает, что эти бандиты не обычные разбойники, хотя и являются дилетантами…
Ба Вэньлинь не успела закончить мысль, как Цюань Миншэн ворвался с вопросом:
– Что именно она означает?
– Клейма демонов, которыми они отмечают своих подчиненных, как свиней, чтобы те не разбежались далеко. – Она пренебрежительно пнула труп одного из разбойников и с презрением улыбнулась: – Эти двое оказались самыми умными. Когда А-Шан справился с последним беглецом, они выбрали собственную смерть, а не подготовленную хозяином агонию в случае их поражения. Вот только кто их отправил к нам?
К этому моменту уже почти все столпились вокруг Ба Вэньлинь. Она протянула брату свой гуаньдао с насаженной на него помеченной кистью.
– Это мы привезем в столицу Лунъюань, – не отводя взгляда от Мэн Чао, произнесла она. – Рука неразложится, как тела разбойников, а лишь начнет гнить со временем, и до этого момента я лично хочу получить объяснения от владыки, в чьих землях мы находимся!
Ее высказывание возмутило некоторых господ.
– Как это понимать? – процедил Мэн Чао.
– Почему молодая госпожа говорит так, словно в произошедшем виновато семейство Луань?! – аккуратно уточнила Фань Мулань из-за ее спины.
– Как невежественно с вашей стороны! Вы оба из семейства Ба с самого начала водили нас за нос, зная, что разбойники – последователи демонического культа, а теперь пытаетесь выставить виноватым в произошедшем Восток? – присоединился Цюань Миншэн.
Бань Лоу, важничая, заметил:
– Не кажется ли вам странным совпадением? Наследники с Юго-Запада, в теле которых присутствует божественная сила, прибывают на церемонию Посвящения, и тут – раз, такая удача испытать себя и покичиться своим могуществом!
Ба Циншан попытался вразумить господ, но его сестра не растерялась:
– Чего же вы раскудахтались, как курицы! Позвольте уточнить: кто еще мог знать о нашем пути через ущелье Шуйлун, кроме владыки Луань? Остальные, осведомленные об этом, присутствуют здесь, среди нас, и что-то я не заметила, чтобы разбойники к кому-то снисходительно относились. Если только какая-то нечисть не охотится на кого-то из вас! – южанка указала рукой в сторону представителей Севера и Востока и добавила: – Быстро признавайтесь! Я все равно рано или поздно узнаю!
Лица Бань Лоу и Цюань Миншэна потемнели, а Луань Ай, услышав обвинения, стала бледнее прежнего.
– Чего молчите, господа? Вы что-то об этом знаете?
Мэн Чао ворвался в спор, но из-за предвзятого отношения к южанам только подлил масла в огонь: Ба Вэньлинь переключилась на него, а после и два северных бога, уловив логику в ее словах, приняли ее сторону.
Каждый из девятерых ступивших на божественный путь был прекрасно осведомлен о взаимной неприязни Востока и Юга. С того момента, как восточная часть Поднебесной со всем своим наследием чуть не сгинула от рук беспощадных южан, обиды так и не были прощены. Конечно, легко предположить, что это нападение могла организовать одна из трех сторон, чтобы предоставить возможность будущему богу или богине проявить себя. Но еще легче было указать на Восток и Юг, которые оборвали друг с другом все деловые и торговые отношения и наверняка желали ужалить друг друга, да побольнее.
Спорить с Мэн Чао было чем-то непостижимым. Казалось, он готов до следующего зимнего солнцестояния ругаться с южанкой, но только не уступить ей. Когда многим это надоело, господам вспомнился юноша-затворник, который всегда вызывал меньше всех подозрений, и они переключились на него. Ба Вэньлинь оттолкнула Мэн Чао, за которым все время стоял столбом У Чан, и удивилась. Избранные так увлеклись собственным лаем, что не заметили, как наследник Севера уже покинул их общество. Сейчас он стоял рядом с Луань Ай на берегу и, склонившись над рекой, омывал клинок от крови.
Девушка подошла к нему и вытянула руки:
– М-молодой господин У, помогите мне…
У Чан поднялся и взглянул на ее нежные запястья: кожа раскраснелась от грубых, колючих веревок, а тонкие косточки покрылись синяками. Обреченный взгляд наследника поднялся к ее лицу, на котором была все та же легкая улыбка. Он подумал про себя: «Как вы можете продолжать улыбаться после всего?» – и после мягко обронил:
– Извините, что мы с самого начала вам не помогли… – Он провел лезвием между связанными руками девушки.
Веревки, как масло под раскаленным ножом, поддались и упали на землю. Вид истерзанных ими изящных ручек оказался более ужасающим: кожа под веревками была стерта в кровь.
– Господин У, не переживайте! – воскликнула Луань Ай, заметив расстроенный взгляд юноши. – От меня мало проку, поэтому, высвободив меня чуть раньше, вы только зря потратили бы время…
У Чан протянул ей Сяньбай:
– Прошу, подержите его, пока я смываю кровь.
И на этой фразе она невольно взглянула на его рукава. Увидев, как от кисти до локтя по одежде расползаются брызги чужой крови, она молча кивнула и застыла с мечом в руках.
Еще некоторое время У Чан постоял на месте, рассматривая разбросанные по берегу черные перья. Запустив руки по локоть в воду, он встретил в ней отражение лица человека, растерявшего все свое мужество. Он ненадолго застыл, стиснул зубы и окунулся с головой. В водах реки было куда спокойнее, чем за ее пределами: прохлада божественным образом забрала все внутреннее волнение наследника, даруя его мыслям умиротворение. Пробыв всего пару секунд под водой, он поднял голову, выдохнул и вновь взглянул на свое отражение.
«Да что с тобой? Где вся твоя отвага? Ты отвратителен!»
Но отражение под маленькими волнами лишь скорчилось, подчеркнув неуверенность хозяина. Его собственное лицо невольно скривилось от гнева, и он ударил кулаком по водной глади.
«Это позор, который ты никогда не смоешь, трус!»
Как он не смог понять свою робость, проявленную в драке с бандитами, так и никто из окружающих не мог это сделать. В этот день каждый, столкнувшись с реальностью, осознал, что он еще совсем юнец, а не будущий бог Поднебесной. Но никто так близко не принимал это к сердцу, как У Чан.
Даже Ба Циншан, владевший силой, неподвластной смертным, оказался не таким превосходным в бою, подставив себя под удар. Но для У Чана вся ситуация представлялась крахом. В его голове не укладывалось, как он, тот, что бесстрашно шел на верную смерть, защищая учителя на горе Хэншань, повел себя в ущелье, как испуганный щенок, которого только и кидали из стороны в сторону. И тот факт, что разбойник самолично убился о его клинок, никак не успокаивал встревоженное сердце. Его разрывало между «Это я должен был его убить!» и «Я стал его смертью?». С одной стороны, он, будучи наследником клана У и будущим богом, должен был проявить всю свою силу и волю, как наказывал отец, а с другой – оставаясь воспитанником добрейшего господина, должен был спасти жизнь человеку. У Чан знал, как бережно наставник относится к каждой живой душе, знал и то, что Го Бохай на его месте наверняка не позволил бы разбойнику закончить подобным образом: увернулся, парировал или просто откинул бы свой цзянь в сторону, но не лишил жизни. А его ученик, как трус, увидев опасность, только помог самоубийце, выставив острие клинка перед ним.
С этими мыслями У Чан продолжал смотреть на собственное отражение, подавляя бурлящее внутри негодование. Воды реки очищали не только кровавые рукава, но и разум юноши, словно пытаясь забрать его переживания и унести их как можно дальше.
Вдруг в мутновато-красной глади мелькнуло что-то, похожее на солнечного зайчика. Тусклый желтый свет из глубин словно манил У Чана. Водная рябь успокоилась, и наследник обомлел: большое, размером с ладонь, око смотрело прямо на него, иногда опуская и поднимая веко. У Чан вскочил на ноги и отскочил.
Луань Ай поспешно протянула ему меч. Но не успел он схватить его, как воды Шуйлун неистовым гейзером ударили со дна, и перед молодыми людьми объявился толстый и огромный – десять, а то и пятнадцать чи в высоту – змей.
У Чан поторопился выхватить цзянь из рук девушки, но, как только он дернулся, все его тело заблокировал мощный хвост
