Пулемёт замолк, верхний люк откинулся, высунулся Мельник, сел на броню, ноги оставил в танке, долго всматривался вперёд. Весь вымазанный в грязи, крови, ещё в чём-то.
– Наши! Наши! Кончились немцы! – радостно заелозил он по танку задницей.
– Ты ранен?
– Нет. А, это? Это – твоя работа. Тут, внутри, как на скотобойне. Чем ты их так? Гранатой? Люк был открыт? А я и гляжу, немцы – в фарш, а танк цел. Я вниз всё поспихивал. Его теперь отскребать замучаешься. Лучше сжечь. А жаль – танк почти целый. Нам бы танковая рота не помешала бы.
– Вот и займись этим. Там снизу люк должен быть, чтобы их смыть. А что с остальными? Где Шило?
– Тут его разведчики лазят. Мы же вместе тебя выручать бежали. Мы остались – они дальше пошли. А, вот и он. Долго жить будешь, Шило, только тебя вспоминали!
Семёнов, тоже в грязи с ног до головы, но довольный и возбуждённый, шёл через кусты по следу танка. Увидев меня, сразу посерьёзнел:
– Сильно ранен?
– Живой вроде. Кадет говорит – до сердца пуля не достала.
– А я вижу – барахтаешься на этом, – он пнул застонавшего немца, – жив, думаю, Медведь, дальше побёг. Там, за кустом – целая поленница из немцев. Это не мы. Твои, старшина?
Я пожал плечами:
– Из-за кустов пулемёт бил по Малому. Я туда – две гранаты, а оттуда – танк. Чуть не задавил меня. Хорошо я меж гусениц попал, а не под них. Что Малой?
– Живой. Две пули – одна в ноге, вторая, навылет, в плечо. Лежит – встать не может – бревном его по каске ударило сильно, когда завалило. В тройке у него один – убит, а второй только оглох чуть – в бронетранспортёр лазил за патронами, там и нашли его без памяти.
Кадет накинул мне на плечи мою куртку, мокрую плащ-палатку.
– Там, в куче, – продолжил Шило, – один – офицер. Я в их погонах не очень разбираюсь, но похоже – капитан. Они, видимо, к атаке готовились под прикрытием танка, а тут…
– Медведь пришел и всю малину оборвал, – рассмеялся Мельник. Смеялись все, кроме меня – больно. Напряжение боя отступало.
– Надо к своим идти, доложить, – предложил Шило.
– Надо часового у танка выставить и дома прочесать, вдруг недобитки какие? Танк захватят или в спину стрельнут, – внёс я своё предложение.
– Точно. Кадет, Мельник – сопроводите старшину до медиков, пленного – до особистов, остальное – на мне, – в голосе Шила почувствовались командирские нотки.
– Есть! – ответили бойцы моей тройки. Мельник поднял за воротник немца, пихнул его коленом под зад, погнал по улице. Я – за ним. Кадет взвалил на себя мой бронник, разгрузку, автомат, пыхтя, пристроился замыкающим. Я достал пистолет, с помощью Мельника – взвёл (левая рука полностью отнялась).
У встретившихся бойцов узнали, что ротный – в медсанбате, развернутом в здании школы.
– Ранен? Серьёзно?
– Легко. Царапина, но глубокая. Обещал – зашьют, перевяжут, снова поведёт нас, – ответил мне комвзвода-2. Приказал пока прочесать посёлок и занять оборону фронтом на запад по окраине.
А вот о бое у моста, слышимом нами, но не видимом за гребнем высотки, они знали не больше нашего. Потом нам встретились бойцы батальона дивизии, что наступала с востока. Они шли группками на звук боя, к мостам, во все глаза пялились на нас.
– Чего вылупились? – не выдержал я, – кто старший? Кто командует?
Наперерез нам пошёл один из них. С немецким автоматом, в прожжённой шинели с оторванной полой. Оказался капитаном, комбатом. Именно он и руководил атакой. Поздоровались, взаимно представились. Он поблагодарил за помощь во взятии полустанка.
– Ты сам откуда, капитан? Кем до войны был?
– Тульский я. Как догадался, что из запаса?
– Вид у тебя и разговор не кадровый. Но это не страшно. Раз жив до сих пор, значит – хорошо воюешь. Вы бы, пока идете, повнимательнее по сторонам – может, прячутся ещё немцы.
– Не первый день воюем. Ещё под Ельней начинали.
– А что ж бойцы так скудно вооружены? Смотри сколько вокруг оружия и амуниции трофейной валяется. Подбирай, пока я добрый. Потом, как меня заштопают – всё сами загребём.
– Слушай, старшина, что это на вас за кирасы? Не видел таких. Их приняли на вооружение? Всем будут давать?
– Не думаю. Пока на вооружении только нашего батальона, – покачал головой я.
– А вы, капитан, – вмешался Мельник, – разговариваете с конструктором этого бронекомплекта «Доспех», старшиной Кузьминым Виктором Ивановичем, которому его изобретение сегодня спасло жизнь и не пустило немецкую пулю к сердцу советского старшины.
– Ладно, Мельник, не заливай. А то сделаете из меня архангела Михаила. Ещё расскажешь, как я один всю деревню штурмом взял.
– Всю не всю, а взвод немцев уложил? Уложил. Танк в плен взял? Взял? И этого погрыз, – Мельник кивнул на своего подконвойного.
Капитан смотрел насмешливо.
– Не верь ему, капитан. Рад был знакомству. Меня заштопают – вместе воевать будем. Теперь не дрейфь – особый батальон НКВД через себя немца не пустит.
– А, вот почему у вас такое оснащение. НКВД! Ну ладно, побегу своих догонять. Увидимся ещё.
– Увидимся.
Школа стояла без крыши, зияла провалами окон и дверей. Одни стены. Палатки медсанвзвода разворачивали с восточной стороны школы, под прикрытием её кирпичных стен. Раненых оказалось много. И наших, и дивизии. Нас встретил счастливый Степанов, с шеей, замотанной бинтами. Обнял каждого. Оказалось, осколок чиркнул по броннику и вскрыл кожу на шее, как скальпелем. Рана не опасная, но крови натекло много.
– Спас меня твой доспех, Виктор. Если бы не он – осколок бы мне хребет перебил.
– Как и меня спас. В сердце этот урод мне выстрелил. Обезглавлена была бы рота в первом же бою. Кто команду принял?
– А я и не отдавал. Перебинтовали меня, до конца добегал. Сейчас вот на мосты людей поведу. Сам-то как?
– Каком кверху! Хреново мне. Два раза умереть успел. Сначала танком задавили, потом застрелили.
– Выжил, и слава богу! Потом поговорим. Побежал я!
– Беги, беги!
Раненых всё подносили и подносили. И сами подходили. Девчонки уже с ног сбились. Я присел на обломок стены школы, отхлебнул из фляги, передал Мельнику – тот тоже отхлебнул, но скупо. Крякнул, зажмурился, погонял коньяк по рту, проглотил. Зажмурился, как кот – довольный.
– Райский напиток. Только дитю не давай – крылья у него отрастут – улетит.
Кадет обиделся. Свалил мою амуницию у стены, пошёл помогать палатки ставить. Я хотел отругать Мельника, но отхлебнул ещё, закурил, откинулся на стену. Не открывая глаз, сказал:
– Немца сдай, найди старшину, поторопи. Надо наладить сбор трофеев. Особенно меня интересует техника, топливо, пулемёты, автоматы, боеприпасы к ним и гранаты. И всё сделать срочно, пока не растащили. У нас пулемётов мало, а МГ – тяжёлая машинка, но убойная. И винтовочные патроны подходят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
