– Наказал нас немец за наглость.
– Это да. Но этой же наглостью мы малой кровью их батальон уничтожили и за реку их вышвырнули. Нормально.
– Жаль, что сапёры поздно подошли – не успели заложить взрывчатку для подрыва быков остальных секций железнодорожного моста. Его они быстро восстановят. К завтрашнему утру. А автомобильный мост сожгли дотла. Одни головешки из воды торчат.
– По берегу закрепились или отошли?
– Боевое охранение окопалось по берегу и заняло немецкие окопы, наш батальон и батальон Свиридова отошли в глубину метров на шестьсот. Окапываются. Мою роту комбат вывел в резерв и приказал готовить посёлок к круговой обороне.
– Понятно.
– О, молодец Кадет! Что-то я голодный! – Ротный стал жадно есть из котелка, принесённого Кадетом.
– Пушки увели от моста? – спросил я его.
Санёк закивал головой, сморщился от боли в шее.
– Три годные, одна – нет, как оказалось, – сказал он с набитым ртом.
Я тоже стал есть. Молчали, только ложки стучали по котелкам. Когда все поели, я закурил.
– А, знаешь, Александр Тимофеевич, это даже хорошо, что мост не взорвали, – сказал я, выпустив струю дыма.
Он сел резко, наклонился ко мне:
– Это как? Что ж хорошего?
– По пути сюда немец форсировал множество рек и без мостов. И не такие, как эта. Один Днепр чего стоит. Под огнём форсировали. Отсутствие моста их не остановит. Задержит – да, задержит. На сутки. Двое, если понтонные парки отстали. У них ведь хорошо развиты переправочные средства и большой навык в этом. Блин, как объяснить? Как объяснить, если сам едва понимаю. Ладно, давай спрогнозируем, как говорила моя жена…
– Ты же не женат.
– Да? Надо же. Ладно, дело не в этом. Представь – мост мы взорвали. И немцу становится не принципиально – где переправлять передовые ударные кулаки – здесь, выше течением или ниже. Разведку они переправят везде. Захватят плацдармы, нащупают дырку в нашей обороне. Через двое суток от сегодняшнего утра там переправляется батальон танков и полк мотопехоты. И идёт громить наши тылы. Мы сами уйдём и будем принимать бой с марша. Или нас уничтожат ударом с двух-трёх сторон здесь. Мост они потом спокойно и отстроят.
– Нерадостная картина.
– Точно. А теперь то, что есть. «Лешие» редкими, но меткими выстрелами не столько срывают ремонт моста, сколько его тормозят. Переправившаяся на плавсредствах пехота противника легко выбивает наше боевое охранение и захватывает плацдарм. Но продвинуться мы им не дадим. Нельзя дать. Запереть их на пятачке плацдарма, но создать вид, что нам это очень трудно. Что они о нас знают, что увидели? До полка очень наглой пехоты, умеющей хорошо бегать. Из тяжёлого оружия – то, что у них захватили, ну и батарея ещё сверху, может быть. Для них это – плюнуть и растереть. Надо заманить их танки сюда, за мост. И устроить им сюрприз в виде полноценного противотанкового дивизиона и десятков противотанковых ружей. А, оборзевшая пехота с гранатами! То есть я и вы. Но – аккуратно. У них не должно возникнуть соблазна в ближайшие сутки искать другую переправу. Заманить их на наше поле боя и дать его на наших условиях.
– Но потом они станут искать.
– Может быть. Сутки – ремонт моста, сутки – бой, с потерей пока неизвестного количества танков, ещё сутки – поиск переправы, сутки переправа. Мы – в двухкратном плюсе. И время выиграли и танки их побили. А без танков они побеждать не умеют, поверь мне. Надо сейчас закрепляться. У нас сутки. Чем крепче в землю зароемся – тем дольше проживём.
– Надо эту мысль комбату донести.
– Донеси.
– А ты?
– Скажи, что сам придумал. Шел, шел, споткнулся, головой ударился и придумал. А мне не положено думать. Ты у нас капитан или я? Моя работа – под танки гранаты кидать. С автоматом бегать. Это моё. Иди же, Степанов, время идёт. Пострадай для общего блага. Пусть Ё-комбат пригласит немецкого генерала на наш ринг. А уж мы ринг будем готовить. Что рты пораскрывали? Лопайте быстрее! Нам надо много-много копать. И быстро. К утру тут должна быть «линия Сталина». Цигель, цигель, ай люлю!
Работа кротового суслика (копать, бегать и свистеть)
Во-от! Все роют, как кроты, а я не могу – я раненый (и пьяный). Хожу, командую, «рулю». Не зря. Отловил группу бойцов во главе со старшим сержантом. В руках – пилы, топоры. Оказалось – в лес, деревья на перекрытия валить.
– Не понял я тебя, старший сержант. Сержанту голова для чего дадена? Кашу в неё есть и каску таскать? Вон же ветка чугунки. Тебе готовые перекрытия и скрепление. Рельсами яму перекрой, шпалами перпендикулярно, костылями пришей – землянка или огневая точка готовы. Путь всё равно повредить надо, чтобы немец им долго не смог пользоваться. Понял? С тебя махра за науку.
Взялся помогать, так до конца. Пошли искать путевой инструмент. А у сарая путейцев – скучающий часовой.
– Кого караулишь, пехота?
– Пленных, мать их растак! И не сменяют. Все пообедали, а я всё стою.
– Открывай, нам инструмент нужен.
– Так он с другой стороны, со стороны пути. Здесь помещение для отогрева путейское.
Сержанта с бойцами послал за инструментом, сам остался.
– И много их там?
– Дюжины три.
– Ни фига! Богатый улов. Ну, ты ещё покарауль, а я сейчас что-нибудь придумаю. Мои ребята пашут, а эти «сверхчеловеки» прохлаждаются? Не пойдёт!
Заставить их работать на благо нашего батальона – идея соблазнительная, но их же охранять нужно. А охранники – копают. Отрывать их – то же на то же. Медсанбат!
Легкораненые сидели на кирпичах, курили, гутарили в ожидании транспорта. Угостил их куревом.
– Ну, что, сачки? Кончилась для вас война?
– И когда же она кончится?!
– Есть желание ещё послужить на благо Родины?
– С удовольствием бы. Так не пустили врачи в строй.
– А в строй и не надо. Там пленные сидят, скучают, бедняги, от безделья. Их хотел заставить работать, так чтобы хребты затрещали, но боюсь – разбегутся. И в охрану им приставить некого – все позиции готовят. Вот, думаю – я копать не годный, прогнали меня ребята, а вот немца покараулить – в самый раз. Я его одной рукой пристрелю. Есть добровольцы помочь мне?
Нашлись. Отобрал дюжину ходячих.
– Вас хоть кормили?
Так и знал – не успели. Повёл к Тарасенко. Пока мой «комендантский взвод» питался, инструктировал старшину.
– Тарас, там ещё есть легкораненые. Наши и из дивизии. Голодные.
– Как я паёк спишу?
– Так не за просто так. Пусть трофеи собирают. А не ходячих, сидячих поставь на снаряжение лент пулемётных. Из немецких винтовок пусть патроны достают. Нашим пушкарям выдай трофейные пистолеты и автоматы вместо винтовок. Там сориентируйся по сколько на расчет, в зависимости от трофеев. И своей тыловой команде раздай пистолеты и автоматы. С ними удобнее, чем с винтарями. Если хватит автоматов – шоферам выдай. Пулемёты все – в роты. Винтовки пусть сдадут, а то побросают где попало. Их, вместе с трофейными карабинами, сдашь заму по тылу батальона. Я с ним переговорю – в тыл отправит, на формирование частей. Эта мысль ясна?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
