Всё шло, как было задумано. Близился ранний рассвет, и когда восток заалел, появился Карп. Поравнявшись с Ильёй, он доложил:
— Княже Илья, наша дичь пошла в лёжку.
— Далеко ли она залегла? — спросил Илья.
— Вовсе рядом. Купу берёз увидим, туда и путь держать.
— Вот и славно. Пора брать ту дичь в силок, — ответил князь.
Всё той же бесшумной рысью Карп повёл Илью и Глеба к «лёжке».
Проскакали совсем недолго и увидели под купой берёз Виттена. Всадники сразу же спешились и, ведя коней на поводу, крадучись, пошли вперёд. Когда до Виттена оставалось полтора десятка шагов, его конь заржал. Но было уже поздно: Илья и Крап в мгновение одолели короткое пространство, Илья в прыжке упал рядом с Виттеном и выдернул из его ножен саблю. Виттен очнулся и бросился на Илью, но напоролся на острие клинка.
— Что тебе надо? Я государев гонец! — крикнул Виттен.
— Остынь, Виттен, остынь! Разве не видишь, что свои, — предупредил Илья.
— Отдай саблю! — вновь крикнул Виттен.
— Отдам, если утихомиришься и ответишь честно на мои вопросы.
— Чья воля надо мной, что допрос учиняешь?
— Государя и государыни.
— И я их волю выполняю.
— Их ли?
Илья смотрел в синие глаза Виттена и видел, что они бесхитростны, но тверды. Виттен обманывать и выкручиваться не должен, но то, о чём ему велено умолчать, сохранит любой ценой.
— Кто тебя отправлял в путь?
— Сам знаешь.
— Знаю, но хочу услышать от тебя.
— Чего же мне скрывать? Ясновельможный пан Сапега послал в Могилёв к пану Товтовилу.
— А что он велел тебе передать наместнику пану Товтовилу? — Илья заметил, как Виттен прищурил глаза, как изменилась их синь, будто льдом её затянуло. — Ну, говори. В том тайны нет, потому как мне ведомо, с чем ты едешь.
— Зачем же спрашиваешь, ежели знаешь? От меня не пытайся узнать, пан князь, с чем еду. То не моя тайна. Как же мне чужое кому‑то отдать?
— Но ведь мы с тобой оба служим государям. Нужно ли скрывать? Лучше по–доброму выкладывай.
— И вельможный пан Сапега служит им, а велел же весть донести только до наместника. Вот и отпусти меня.
— Нет, Виттен, по–твоему не будет.
Илья понял, что продолжать словесную перепалку — лишь трата времени, но и силой принудить Виттена не хотелось. Честный воин исполнял свой долг и не был врагом ему, князю Илье. Однако и Илье надо было выполнять волю государыни. Самый горячий из троих, Глеб, воскликнул:
— Княже, что ты с ним цацкаешься! Давай мы его прижмём, и сразу откроется.
— Охолонись, Глеб, — заметил Карп. — Князь знает своё дело.
— Знаю, други, знаю. Только мы этого Виттена и его вельможу Сапегу на козе объедем. Ну‑ка вставай! — приказал Илья Виттену.
— Ну, встану. Чего ты от меня хочешь?
— Говорю тебе: волею государыни я отлучаю тебя от дела. Иди на все четыре стороны, но в Могилёве не появляйся. Худо тебе будет, ежели тебя там застанем: в железо попадёшь.
— Но, пан–князь, ведь я на службе, — дрогнувшим голосом произнёс Виттен. — С меня пан Сапега голову снимет.
— Это уж его дело. А вот как явишься к государыне да покаешься, она и защитит и простит. Иди же. — И князь за плечо отстранил от себя Виттена.
— Но мне нужен конь. Я без коня никуда не пойду.
— Нет, воин Виттен, конь и сабля принадлежат государям, и потому я отбираю их у тебя. Давай сюда ножны, — приказал Илья.
Всё для Виттена было так неожиданно, что он, сильный, находчивый воин, растерялся. Если бы ему угрожали, если бы вынудили защищаться, он бы постоял за себя, а тут всё было так просто, что виделся лишь один праведный путь: ему надо было всё рассказать князю Илье. Да, он выдаст пана Сапегу, но это будет честная игра. Ведь у него лично против государыни нет никакой вражды. Что с того, что она не католичка, она добрая и заботливая государыня–матушка. Однако Виттен не спешил открыться Илье, вспомнил, как предупреждал Сапега, говорил о длинных руках. И шевельнулся в груди страх, мелькнула мысль о том, что за спиной пана Сапеги стоят, может быть, более могучие люди, чем государыня. Не зря же его послали к самому епископу. «Ой, епископ да паны рады управляют паном Сапегой, — пронеслось в голове у Виттена, — и тогда, как только вернусь в Вильно, растопчут меня, как улитку».
Он ещё колебался, не зная, что делать, а князь Илья велел Карпу взять коня Виттена на повод, Глебу отдал саблю и поднялся в седло. Глеб и Карп освободили коней от чехлов на ногах, тоже поднялись в седла, и все направились к дороге.
Виттен остался один. Он посмотрел на дорогу, ведущую в Рогачев, и туда, куда уезжали русы. В тот миг, когда они должны были скрыться за мысом леса, он во всю мочь побежал следом и истошным голосом закричал:
— Стойте! Стойте! Подождите!
Илья услышал крик Виттена, но продолжал путь, пустив коня рысью. Виттен не был нужен ему. Но спустя минуту–другую здравый смысл, а может быть, жалость подсказали ему, что нет нужды гнать от себя литвина, тот уже не навредит государыне, и он решил остановиться. Вскоре Виттен догнал всадников. Ухватившись за седло Глеба, подняв умоляющие глаза, он попросил:
— Возьмите меня с собой! Я ещё послужу вам. Даю слово воина!
— Скоро же ты одумался, — сказал Глеб. — Иди к князю, его и проси. Авось милость проявит.
— Не прогоняй! Послужу честно! — выдохнул Виттен, подбежав к Илье. — Я не хочу потерять службу.
Илья подумал: «Ничего не случится, ежели он будет при нас».
— Карп, отдай Виттену коня! — крикнул Илья.
— Спасибо, князь, спасибо, — повторял Виттен, спеша к коню.
Следующая ночь застала ратников в пути. Они остановились утолить голод и подремать. Илья не поддался благодушию: дескать, теперь Виттену можно доверять — и велел воинам спать, сам же нёс службу, охраняя их сон и размышляя о том, как вести себя у наместника. Он понимал, с какой целью добивалась Елена встреч с простыми россиянами, с князьями и боярами. Но как она будет говорить, если рядом с нею муж — государь великого Литовского княжества? И опять пришла мысль о храмах. Там разговор может быть вольным. От этой приятной мысли Илья расслабился. Сказалась и вторая ночь без сна: он начал дремать.
Ночное бдение Ильи уже близилось к концу, когда сон подкрался‑таки к князю и он, стоя, прислонившись к могучей сосне, провалился в «чёрную яму». Сколько времени длилось небытие, Илья не мог сказать. Проснулся он оттого, что заржал конь. Открыв глаза, он увидел в предрассветной дымке, как Виттен вскочил в седло своего коня и с ходу помчался крупной рысью. Илья метнулся к своему коню, но, пока подтянул подпругу, пока отвязал, вскочил в седло, Виттена след простыл. Проснулись Глеб и Карп.
— Что там? — переполошился Глеб, хватаясь за саблю.
— Виттен сбежал! — крикнул Илья и поскакал за гонцом.
Князь и его воины мчались в сторону Могилёва долго. Кони уже были взмылены, но никаких признаков того, что кто‑то впереди уходил от погони, не было. Первым об этом прокричал Карп:
— Княже, мы зря гоним! Нет свежих следов, нет!
— И впрямь нет, — подтвердил Глеб, внимательно оглядев дорогу.
Илья осадил коня, повёл его шагом, присматриваясь к пыльному полотну просёлочной дороги, и признался в своей оплошности.
— Надо же так опростоволоситься! Ну, не прощу я себе, что упустил татя! Ах, какой же подлый он оказался! — сокрушался Илья.
— Доброта тебя подвела, княже. Скрутил бы руки-ноги на ночь, и вся недолга, — рассудил Глеб. — Да ныне о другом надо думать и печься. Как бы он нас не опередил и не напакостил в Могилёве.
— О другом, — согласился Илья. — И верно то, чтобы он раньше нас к наместнику не добрался. Он может где‑то лесом, знакомыми тропами уйти к Могилёву.
— А доберётся раньше, всё извратит, и сами мы в татях окажемся, — посетовал Карп.
Илья и с Карпом согласился. Понял он, что попал впросак и дело осложнил. Теперь любым путём надо примчать к Товтовилу раньше, чем к нему явится Виттен. Здесь вся надежда была лишь на выносливость и быстроту коней. Илья знал, что у Виттена сильный закалённый конь, покрепче, чем у Карпа и Глеба, но слабее, чем у него. На своего жеребца Ястреба Илья мог положиться: не подведёт. Все эти скорые размышления привели к тому, что он должен мчаться в Могилёв один.
— Вот что, други. Дабы не загубить ваших коней, я скачу в Могилёв без вас. Вы поспешайте следом.
Глеб и Карп не могли перечить князю: знали, что он прав.
— Смотри, княже, будь осторожен. Волк и из засады может напасть, — предупредил Глеб.
— Да нет уж, второй раз оплошки не будет, — ответил Илья и, ударив коня плетью, помчался.
В тот же день, близко к полудню, князь Илья Ромодановский появился в Могилёве. Он въехал на городскую площадь, спросил пожилого дядьку, где дом ясновельможного пана Товтовила.
