на своей машине было нельзя, но Алек сентиментально похлопал её по капоту и залез в бардачок. Очки с желтыми стеклами оказались там, небрежно брошенные перед первым визитом в общину Волка. Будто в прошлой жизни. Алек прошел участок насквозь, выскользнул через черный ход. Попетляв во дворах, он вышел на улицу и поймал такси.
Одна из немногих в городе, Центральная почта продолжала работать. Железная дорога бастовала, междугородняя корреспонденция почти не поступала, поэтому толку в этом было немного. Несколько женщин с транспарантами сидели на ступенях у входа в почту: пытались пристыдить сотрудников за отсутствие солидарности, но громко и долго бастовать в такую жару не получалось. Пожилой охранник зорко поглядывал за ними из-за колонны, ничего не предпринимая. Он проводил Алека незаинтересованным взглядом и вернулся к кроссвордам.
Внутри было прохладно. Нацепив очки на нос, Алек проскользил мимо облупленных колонн в большую полупустую залу со стендами почтовых ячеек и поискал глазами нужную. Она нашлась в углу, с полустертыми цифрами; краска местами отслаивалась, являя миру ржавый бок. Алек заглянул в темноту проема, но так и не увидел, что там внутри. Замок выглядел абсолютно обычно. Лишь при очень внимательном изучении почти впритык стало понятно, что он чуть заметно светится от магии.
«Искусная работа», — восхитился Алек, неспешно кинул письмо в ящик, наблюдая за тем, как его сжирает черное ничто. Со скучающим видом он вышел из зала, выискал взглядом ищейку, вынужденного следить за входом на почту весь день, и стремительным шагом покинул площадь.
Воспоминания о трех днях, проведенных в теле зверя, стали затираться, будто бы их не было вовсе. Но они были — странные и необъяснимые. Алек отлично понимал, что ему далеко до Первой крови дома Оленя и не питал иллюзий о неожиданно свалившейся силе.
Он умыл лицо из бутылки с водой, чтобы отклеить усы, и быстро добрался до Улицы Мастеров. Поплутав среди полупустых улиц, он вышел к мастерской дома Дайвари.
Алек заглянул внутрь через прорехи кованого забора. Дина сидела на ограде клумбы в полном одиночестве. Вся её фигура напоминала печальную мраморную статую: сосредоточенный профиль с ровным носом, растрепавшийся пучок волос, длинная юбка, почти подметающая землю. Рука Алека невольно взлетела в воздух, поправляя волосы. Он хмыкнул, прочищая голос, и негромко позвал её.
Дина вздрогнула от неожиданности, но, заметив его, заметно расслабилась. Оглядевшись, она открыла ему калитку, и вместе они прошли в глубь сада. Аккуратно подстриженные деревья вокруг выложенной гравием дорожки отбрасывали темные длинные тени на землю — солнце уже катилось к земле.
— Как прошло твое возвращение? — спросила Дина, не глядя на него.
— Могло быть хуже, — ответил Алек, чтобы не жаловаться. — А у тебя?
— Страшно представить, что могло бы быть хуже, — ухмыльнулась она в ответ. Листья играли тенями на её щеках от того, как она медленно поворачивала голову. — Землетрясение там. Или конец света.
— Мне жаль.
— Это не смертельно.
Дина выглядела задумчивой и нервной. Она отводила глаза, стараясь не пересекаться с его взглядом, и держалась на расстоянии. Алек будто случайно сделал шаг ближе, Дина, также будто бы ненароком, отошла назад. Он стиснул зубы — неожиданно это мимолетное действие его задело.
— Не хочу тебя задерживать, но у меня важный вопрос, — сказал он сухо, сложив руки за спиной. — Не дает мне покоя, постоянно кручу его в голове.
Дина кивнула серьезно и деловито, чем вывела Алека из себя окончательно. Он незаметно выдохнул.
— Я все пытаюсь понять. Откровенно говоря, я маг среднего уровня. Крови Оленя во мне — кот наплакал, — Алек мысленно отругал себя за неуместный каламбур, но Дина даже не улыбнулась, вслушиваясь в его слова. — Не может быть, чтобы в двадцать шесть лет у меня неожиданно проклюнулся дар. Поэтому я думаю, что были какие-то внешние факторы. И единственное необычное событие в то утро — пирожные с вашей волшебной скатерти, которые я съел. Я почувствовал себя странно почти сразу после чаепития. Что в них было такого?
— Ничего. Мы часто их едим, — она пожала плечами. — Вернее, иногда. Бабушка не любит, когда мы берем эту скатерть, потому что там слишком много сладостей. Для неё внуки — навсегда нерадивые дети, которые объедаются пирожными без меры. Поэтому мы с Лейлой используем её редко, так, чтобы родители не видели. В этом году доставали всего дважды. Я даже забыла, где она лежит.
— В ваших артефактах часто сокрыта сильная магия, — напомнил следователь. — Например, после твоего свитера я плохо чувствую связь с кровью Оленя, видимо поэтому голова почти не болит. В ином случае, я наверное не пережил бы такую резкую обратную трансформацию. Может, есть какое-то побочное действие от скатерти?
— Ничего такого, говорю же… — Дина задумчиво почесала подбородок. — На что это было похоже? Момент перед обращением в зверя?
Алек поднял голову, ловя солнце, и задумался.
— Всё стало четче, ярче. Чувства обострились до предела. Как во время звериного гона, только еще сильнее. Как будто… — острая, как лезвие мысль пронзила его сознание. — Это похоже на Гранулу. Я пробовал её однажды, но эффект был куда меньше. А голова на следующее утро чуть не раскололась, поэтому я больше не пил…
Он замолчал, наткнувшись на резко побелевшее лицо Дины. Её зрачки расширились, рот приоткрылся. Она пошатнулась и вцепилась в его руку, сжав до боли.
— Гранула? — протянула она шепотом. — Как я сразу не поняла…
— Что ты поняла?
— Мне нужно поговорить с бабушкой. Вернее, нет, сначала нужно… о боги, — повторила она, осеклась посреди фразы и подняла на него округлившиеся от страха глаза.
— Дина?
Она походила на маленького испуганного зверька, готового вцепиться зубами за любое неловкое движение. Алеку захотелось тряхнуть её за плечи, чтобы привести в себя, но он просто сжал её ладонь.
— Ты объяснишь, что случилось?
— Нет, я… — она снова замолкла. По её рукам побежали мурашки, такие крупные, что Алек не мог не заметить. Она медленно вытащила ладонь и прижала её к груди. — Мне… Мне кажется, нужно идти…
Дина отступила. Тень от дерева опустилась на её щеки, блеснули белки испуганных глаз. Она старалась взять себя в руки, но слишком сильно нервничала: костяшки пальцев побелели, а поджатые губы превратились в нить.
— Ничего не понимаю… — пробормотал Алек, внимательно вглядываясь в её лицо, но не предпринимая больше шагов к сближению. — Что происходит?
Она не ответила, но и не ушла, продолжая смотреть исподлобья, с болью и непонятной обидой. Алек почувствовал подкатившее к горлу раздражение, но заставил себя сконцентрироваться на Дине: такое поведение было странно даже для
