об руку. Я присутствовал на твоем первом дне рождении, а он был со мной в день, когда родилась Гера. И вы вместе играли в нашем саду, в догонялки среди гранатов. Гера выбрала деревья, потому что они красиво цветут, а я посадил…
Алек замер, боясь лишний раз моргнуть и пропустить что-то. Он был здесь десяток раз и никогда не слышал от деда ничего важного.
— Когда Гранула появилась, ко мне сразу пришли деньги. А с ними пришла и неприятная известность. Я всем стал интересен: и бандитам, и правительству. Ко мне приставили полицейских, боялись, что я буду работать с организованной преступностью. Но я не хотел, я хотел спокойной жизни. Гера подрастала, я искал для неё спокойного счастливого будущего… — Гракх говорил так тихо, что приходилось напрягать слух. — Каян уже давно был в сговоре с Ласкарисом, но я этого не знал. Стоило заподозрить. Сейчас мне кажется, что это было очевидно, но все мы умны задним числом. Однажды он попросил меня сварить Гранулу для нужд дома Дайвари, в обход тех отчетов, которые я подавал в парламент. Много и за большие деньги. Деньги меня не привлекли, я уже имел достаточно, но Каян был таким умным и хитрым. Целый год он упрашивал меня, заходил издалека, так, что я даже не понял, как поверил его словам. Казалось, что это мои слова вовсе, что они сами зародились в моей голове. Каян повторял, что правительство забирает семьдесят процентов от моей прибыли, что использует Гранулу в войнах, а он просто хочет сделать свой дом сильнее. В итоге я дал слабину. Зачем? Зачем я согласился тогда?
— Вы приготовили ему Гранулу тогда?
— Да…
— Сколько? — голос Дины звенел, как лед в бокале.
— Пять килограммов, — прошептал он. — И он отдал часть Ласкарису; он с самого начала это придумал. Так Ласкарис узнал, что я могу обойти правительственный контроль. И потом…
— В ту ночь он отдал Ласкарису всё, что вы приготовили?
— Нет, там было не всё, — старик зажмурился и вжался в кресло. Замотал головой, — Я не знаю… Гера! Гера! Подойди, пожалуйста! Приехала Дина, твоя подружка! Ты же поиграешь с ней?
— Простите, господин Гракх, — сказала она безэмоционально. — Я спешу. Может быть, в следующий раз.
Она медленно поднялась с колен и обняла Гракха, неуклюже склонившись над креслом. Старик задрожал, громко всхлипнул и прижался к ней, обхватив морщинистыми узловатыми руками. Она погладила его по голове и отступила.
— Простите нас за то, что ворвались, — она обернулась к сиделке, не отрывающей взгляда от старика. — Спасибо.
Алек отпустил её локоть. Сиделка выдернула руку и голосом, хрипящим от бешенства, процедила:
— Убирайтесь теперь. Больше я никогда не открою вам дверь. Я вас запомнила.
Алек не стал пререкаться, бросил прощальный взгляд на комнату. Выходя из дома, он услышал, как Гракх продолжает звать Геру.
Глава семнадцатая
Дина сидела на бордюре напротив выкрашенной в белый калитки. Она изо всех сил старалась быть спокойной, держала спину выпрямленной, будто приклеенной к спице. Неудобно, но так Дине казалось, что она хоть что-то контролирует.
— Всё в порядке? — спросил Алек, присаживаясь рядом.
— Я всегда знала, что у деда была Гранула, — ответила она отстраненно. — Он клялся бабушке, что это не так. Но я всегда знала, что он врет. Он вообще был редкостным дерьмом, только почему-то этого никто не замечал.
— Почему ты сказала, что Гракх тебе задолжал?
Дина промолчала.
— Что-то случилось двенадцать лет назад, — констатировал Алек. — И это связано не с Гранулой, а с тобой.
Она покосилась на него, потом опустила голову, и ровная как струна спина округлилась. Дина подтянула колени к груди и положила локти сверху. Поза была еще менее устойчивой, чем прошлая.
— Гракх не прав, — начала она погодя. — Дед не сговаривался с Эстетом с самого начала, хотя они были знакомы. Я не знаю, что они делали вместе, вряд ли что-то законное. В какой-то момент дед решил, что умнее всех. Он забрал Гранулу у Гракха и решил распространять её самостоятельно. Но он не успел ничего сделать — Эстет быстро прознал о его плане и пришел с вопросами. Дед все отрицал. Эстет избил его, но так ничего и не добился — дед любил деньги больше всего на свете, даже больше собственного благополучия.
Дина говорила медленно, бесцветно, словно раскопала могилу и по одной вытаскивала оттуда белые жуткие кости.
— Через пару дней Эстет понял, что дед соврал ему. А еще он понял, что раз дед смог уговорить Гракха приготовить Гранулу, то и сам Эстет сможет… Мы с Герой играли тогда в саду, вон там, у мандаринового дерева, и мяч улетел за забор. Внутри была охрана, но мы не понимали зачем. Взрослые дяди только раздражали и мешали своими дурацкими правилами. Мы их не слушались и постоянно сбегали. Гера вылезла первая, она вообще была спортивная, куда более ловкая, чем я. Я полезла следом, и на той стороне меня уже перехватили два здоровых парня, люди Эстета. Они привезли нас в какой-то дом за городом. Сначала я ничего не боялась. Нас же двое, а комната, где нас держали, была большая, и там лежали разные игрушки. А потом стало очень страшно, мы просились домой, но на нас ругались в ответ. Если мы плакали, эти амбалы нервничали и кричали, а Гера плакала постоянно. Поэтому я пыталась её развеселить, придумывала на ходу какие-то сказки, чтобы она успокоилась. Если честно, своими слезами она раздражала меня. Я крутила в голове планы побега, глупые, совсем детские, а она ревела и ревела.
Дина вздохнула.
— Не знаю, в слезах было дело, или в том, что мой дед продолжал врать, даже теперь. Через какое-то время, из комнаты с игрушками нас увели в каморку. Там вообще ничего не было, только матрац лежал на полу. Он занимал почти всю каморку, настолько комнатка была маленькая. Мы провели в ней несколько дней, не знаю, сколько точно. Иногда нас выводили в туалет, остальное время мы просидели там в полной темноте. Гера хныкала не останавливаясь, а я перестала её успокаивать, просто забилась в угол и ждала, сама не зная чего. Мне почему-то казалось, что если не шуметь, то я буду в безопасности. Я даже дыхание задерживала, чтобы быть тише. И я дождалась… Когда нас выволокли, стояла ночь. В большую гостиную набилось много людей, в центре стояли дед и господин Гракх. Гракх сразу бросился к Гере, но его не пустили. А Гера в ответ закричала, знаешь, громко так,
