согласился кивком головы.
— Запишите шифровку, — приказал Вэллери рассыльному. — «Начальнику оперативного управления. Лондон…» Что делают самолеты, старпом? — обратился Вэллери к Тэрнеру.
— Заходят на корму, сэр. Полагаю, что, как всегда, будут пикировать с большой высоты, с кормовых курсовых углов, — сказал он мрачно. — Но облака над нами не выше тысячи футов, — добавил Тэрнер несколько более бодрым тоном.
Кивнув старпому, Вэллери продолжал диктовать:
— «…Эф-эр-семьдесят семь. Шестнадцать ноль-ноль. Семьдесят два — двадцать, тринадцать сорок. Курс девяносто. Ветер северный, пять баллов. Высокая волна. Положение критическое. Адмирал Тиндэл скончался сегодня в двенадцать ноль-ноль. Танкер «Витура» потопили сами ночью торпедами. «Вашингтон Стэйт» потоплен сегодня ноль-один сорок пять. «Вектра» затонула пятнадцать пятнадцать, столкновение с подводной лодкой противника. «Электра» потоплена пятнадцать тридцать. Меня атакуют двенадцать, минимум двенадцать «фокке-вульфов». Крайне необходимы поддержка, прикрытие с воздуха. Отвечайте немедленно». Быстро в радиорубку! — приказал он рассыльному сразу же, после того как закончил диктовать.
Дрожа от холода, Вэллери поднялся на ноги и осмотрел суда конвоя через бинокль. Корабли и суда перестраивались в походный ордер «Н». Они, как казалось, беспорядочно разбрелись в стороны, нарушив строй двух колонн, при котором самолетам значительно легче было прицеливаться на заходе с кормовых курсовых углов. Теперь самолетам придется нацеливаться на каждое судно отдельно. Суда рассредоточились, но остались на достаточно близком расстоянии друг от друга, чтобы встретить противника согласованным зенитным огнем. Удовлетворенный действиями судов, Вэллери повернулся к корме и направил бинокль на запад.
Крайслер не ошибся. Это были «кондоры». Огромные четырехмоторные бомбардировщики уже зашли на корму и продолжали набирать высоту.
Внезапно Вэллери понял, что противнику, несомненно, были известны два факта. Во-первых, немецкое командование располагало точными данными о месте нахождения конвоя «FR-77». В противном случае оно не направило бы в Арктику тяжелые бомбардировщики. Немцам не потребовалось даже высылать разведывательные самолеты. Можно было с уверенностью предположить, что какая-то подводная лодка давно уже засекла конвой и сообщила его координаты, курс и скорость. Во-вторых, противник наверняка знал, что радиолокационные станции «Улисса» выведены из строя. «Фокке-вульфы» набирали высоту, чтобы скрыться за низкой облачностью, а потом неожиданно вынырнуть из нее всего за несколько секунд перед тем, как сбросить бомбы. Зенитный огонь «Улисса», управляемый с помощью радиолокационной станции, на такой дистанции был бы для них гибельным. Но они знали, что такой маневр безопасен, и поэтому действовали уверенно.
Проследив, как за облаком скрылся последний самолет, и опустив бинокль, Вэллери громко окликнул главного старшину сигнальщиков:
— Бентли!
— Есть, сэр!
— Поднять сигнал: «Походный ордер «эр»! Быстро!
К ноку реи взвились трепыхающиеся на ветру сигнальные флаги.
Последовавшие пятнадцать — двадцать секунд ожидания показались Вэллери очень долгими. Он уже готов был разразиться ругательствами, но в этот момент все суда, как искусно управляемые марионетки, одновременно начали отворачивать в стороны: находившиеся с левого борта от «Улисса» — на север, а с правого борта — на юг. Когда минуты через две бомбардировщики пробьются сквозь облака, рассчитывал Вэллери, они не увидят суда там, где им хотелось бы их увидеть. На их пути останутся только «Улисс» и «Стирлинг», которые прекрасно вооружены. Кроме того, самолеты противника окажутся под интенсивным перекрестным зенитным огнем с судов и эсминцев. Изменить курс на такой небольшой высоте, чтобы пройти над судами с носа на корму, самолеты уже не успеют. Вэллери даже улыбнулся, представив себе разочарование немецких летчиков. Большего с точки зрения обороны нельзя было сделать в создавшихся условиях.
Прошло девяносто секунд, сто, прошли две минуты, а самолеты не появлялись. Сотни глаз тревожно всматривались в облако за кормой — никаких изменений. Прошло две с половиной минуты. По-прежнему ни малейших перемен.
— Кто-нибудь видит что-нибудь? — с беспокойством спросил Вэллери, не сводя глаз с облака за кормой. — Ничего? Совсем ничего?
Молчание. Напряженное, никем и ничем не нарушаемое молчание. Прошло три минуты. Три с половиной. Четыре. Чтобы дать отдых глазам, Вэллери посмотрел в сторону и встретился взглядом с Тэрнером. Молча, в один и тот же момент они повернулись кругом и устремили взгляд на небо впереди конвоя.
— Да, да, старпом. Вы, пожалуй, правы, — быстро сказал Вэллери. Все вокруг повернулись теперь в сторону носа и так же, как и он, внимательно всматривались в небо впереди. — Они, должно быть, пролетели над нами и хотят атаковать нас с носа. Предупредить артиллеристов!
— Смотрите в оба! — рявкнул в микрофон Тэрнер. Напряженное ожидание удара несколько ослабло. К Тэрнеру вернулась его обычная энергия и чувство юмора. — Это касается каждого! Все мы в одной лодке! Две недели отпуска тому, кто первый увидит самолет! Я не шучу.
— С какого числа отпуск? — сухо спросил Карпентер.
Тэрнер улыбнулся, но улыбка быстро исчезла с его лица, и он опять стал внимательно прислушиваться.
— Слышите? — спросил он почти шепотом, словно опасаясь, что противник услышит его. — Они здесь, наверху! Где-то здесь, над нами, но точно не определишь из-за этого проклятого ветра…
Суматоха и сухие хлопки выстрелов из «эрликона» на шлюпочной палубе заглушили последние слова Тэрнера. Он развернулся, как на пружинах, и бросился к микрофону радиотрансляционной сети. Но все равно было уже поздно. Первые три бомбардировщика уже прорвались через облако и стремительно приближались к «Улиссу» с кормы на высоте около пятисот футов. Скрывшись за облаками, самолеты противника, вероятно, описали полную циркуляцию и снова зашли на корму. Противник всех перехитрил…
Шесть секунд. Самолетам потребовалось всего шесть секунд, чтобы с воем пролететь менее полумили в глубоком пикировании на крейсер. Люди едва успели почувствовать досаду за свой просчет, как бомбардировщики уже оказались у них над головой.
К этому моменту почти сгустились сумерки — таинственные арктические сумерки, когда все вокруг погружено в какую-то прозрачную полутьму. На фоне темнеющего неба выделялись ярко светящиеся следы трассирующих снарядов, постепенно затухающие или резко обрывающиеся около самолетов. Однако орудия развернулись в сторону целей и вели по ним огонь всего какие-нибудь две секунды, а эти громадные «фокке-вульфы» были очень живучи. Ведущий самолет начал выходить из пике на высоте около трехсот футов. Его двухсотпятидесятикилограммовые бомбы сначала шли по горизонтали, параллельно полету, потом начали постепенно вычерчивать снижающуюся кривую по направлению к «Улиссу». Самолет же, задрав нос и оглушительно ревя своими четырьмя моторами, быстро набирал высоту, чтобы снова уйти за спасительное облако.
Бомбы в цель не попали. Они упали в воду и взорвались на расстоянии около тридцати футов от борта «Улисса», в районе носового мостика. Люди в центральном посту управления огнем, в машинных и котельных отделениях были совершенно ошеломлены последовавшими вслед за взрывом ударами по кораблю и его сотрясениями. С места
