Бой быстро закончился.
Над обломками закружилось облако дыма, разрываемое огненными языками.
Самолет набрал высоту, описывая круг над горящей машиной. Закончив разворот, он непременно заметит столб пыли, поднятый несущимся на полной скорости «Рейнджровером».
— Возвращается! — крикнул Такер.
Повернувшись вперед, он успел увидеть сложенную из камней пирамиду, промелькнувшую у самого бампера «Рейнджровера». Еще бы совсем немного, и пирамида сбила бы Уэйна с его насеста.
— Пограничный знак! — крикнул Кристофер. — Мы пересекли границу! Добро пожаловать в Намибию!
Нырнув обратно в салон, Такер пристегнул ремень. Сидевший сзади Кейн подался вперед и лизнул хозяина в лицо.
— Мы в безопасности? — спросила Аня.
— Мы в Намибии, — ответил Кристофер. — Так что — нет.
Буколов подался вперед, красный как свекла, на грани апоплексического удара.
— Ради всего святого! Вы, что, хотите меня убить? Прямо сейчас?
— Нет, профессор, — обернувшись, спокойно произнес Такер. — Но день еще не кончился.
Глава 32
20 марта, 20 часов 11 минут
Пограничный район Намибии
— Оно должно быть прямо за следующей дюной, — сказал Такер.
Расстелив на коленях карту, он держал в руке навигатор.
— Что мы ищем? — спросила Аня, просовываясь между двумя передними сиденьями и следя за тем, чтобы не задеть больную руку.
— Здесь должно быть шоссе, — ответил Уэйн. — Ведущее на запад, в горы.
— Разумно ли на него выезжать? — спросила Аня. — Разве на нем не будет машин?
— Будет, но в Намибии машины с южноафриканскими номерами не редкость. Если только мы не будем привлекать к себе внимание, у нас есть шанс.
— И на шоссе меньше вероятность встретиться с повстанцами или бандитами, — обернувшись к Ане, сказал Кристофер.
— Так будет до тех пор, пока мы не доедем до гор, — уточнил Такер. — Но как только мы свернем с шоссе и углубимся в глушь, начнется самое интересное.
По-прежнему не зажигая фары, Кристофер выбрался из дюн. Впереди показался черный асфальт шоссе, пересекающего напрямую пески. Водитель подождал немного, убеждаясь в том, что никто их не видит, затем перевалил через кювет и выехал на гладкое твердое покрытие.
Включив фары, он направился на запад.
Несмотря на то что местность вокруг была безлюдная, дорога была ухоженной, с хорошей разметкой, однако она по-прежнему оставалась пустынной. На протяжении следующих двадцати пяти миль, забираясь все выше в предгорья, путники не встретили ни одной машины, ни одной живой души, никаких признаков цивилизации.
Наконец шоссе уперлось в другую дорогу. Кристофер остановился. Буколов громко храпел на заднем сиденье, Аня также задремала, свернувшись в клубок и привалившись к двери.
— Она очень красивая, — заметил Кристофер. — Это ваша женщина?
— Нет.
— Понятно. Но вы нравитесь друг другу, да?
— Все очень сложно, — закатил глаза Такер. — Не суйтесь не в свое дело.
И все же слова Кристофера запали ему в душу. Определенно, Аня была привлекательной, но Такер до сих пор не задумывался о том, что между ними может что-то возникнуть. Конечно, когда она попадет в Америку, ей будет нужен друг, и он будет ей этим другом, но вот дальше… это покажет только время. Такер жалел молодую женщину, ему хотелось ее защитить, однако эти чувства, пожалуй, не лучший фундамент для любовных отношений. И, что гораздо важнее, сейчас не место и не время думать об этом.
Особенно в раздираемой гражданской войной Намибии.
Такер еще раз проверил по карте координаты, полученные с помощью навигатора.
— Мы на правильном пути, — сказал он. — Здесь нужно повернуть направо, затем проехать четверть мили и далее свернуть на северо-запад на грунтовую дорогу.
— И далеко еще останется до конечной цели?
— Восемнадцать миль.
По крайней мере, Такер на это надеялся. Если он, определяя азимут, ошибся всего на долю градуса, пещера окажется в нескольких милях от того места, где они будут ее искать. К тому же, даже если его расчеты верны, нужный ориентир, Кабанья Голова, мог за сто лет разрушиться от времени и непогоды. Такер ощутил укол паники, граничащей с отчаянием, и постарался задвинуть ее подальше.
«Рейнджер, занимайся тем, что у тебя перед глазами», — в который раз напомнил он себе.
— Расстояние большое, — заметил Кристофер. — А местность будет становиться только хуже.
— Знаю. — Такер взглянул на часы. — Сейчас уже почти полночь, а мне бы не хотелось сражаться с горами до тех пор, пока не будет светло. Давай поднимемся чуть выше и начнем искать место для лагеря. Нужно немного отдохнуть. А на рассвете мы с Кейном отправимся на разведку.
Сидящий сзади Буколов захрипел, застонал, затем пробормотал:
— У меня болят уши!
— Мы поднялись на три тысячи футов, профессор, — успокоил его Кристофер. — Скоро ваши уши привыкнут. Спите дальше.
Вскоре «Рейнджровер» свернул с асфальта и затрясся на ухабистой грунтовой дороге, забираясь все выше в горы.
Примерно через час Такер указал на скалистую гору, увенчанную сверху шапкой невысоких деревьев.
— Посмотри, сможешь ли ты найти дорогу на вершину.
— Я постараюсь.
Кристофер свернул с дороги вправо и спустился вниз по насыпи, после чего проехал по руслу пересохшей реки, петляющему вдоль южного подножия горы. Ему удалось найти естественный пандус, ведущий вверх. Еще ярдов через сто «Рейнджровер» выехал на ровное место, окруженное полумесяцем валунов и чахлых деревьев.
— Сойдет, — сказал Такер, знаком показывая Кристоферу остановиться.
Выбравшись из машины вместе с Кейном, он приказал:
— РАЗВЕДАТЬ И ВЕРНУТЬСЯ.
Овчарка скрылась в темноте, исследуя поляну, пересеченную тропами. Описав полный круг, она вернулась к «Рейнджроверу». Вдалеке слышалось приглушенное ворчание львов, время от времени разрываемое громким рыком. Другие ночные существа пронзительно кричали, рычали, ухали.
Махнув Ане и Буколову, Такер повернулся к Кристоферу.
— Надо поставить палатки. Но что вы думаете по поводу костра?
— Огонь хорош для того, чтобы держать на расстоянии диких животных, но он также привлечет внимание повстанцев и бандитов. Я голосую против.
Такер согласился. Они быстро разбили лагерь. Даже Буколов успел поработать, перед тем как заползти в палатку и буквально рухнуть на одеяло. Аня вскоре последовала за ним.
— Первым дежурю я, — сказал Кристоферу Такер. — Вы весь день были за рулем. Нужно немного поспать.
— А я спать не очень-то хочу. Сменю вас через пару часов.
Такер не возражал.
Подойдя к внедорожнику, он прижался бедром к бамперу. Небо над головой, усыпанное сверкающими звездами, было рассечено пополам сияющей полосой Млечного Пути. Такер вслушался в какофонию африканской ночи: треск насекомых, отдаленный топот копыт, шелест ветра.
Трудно было поверить, что в такой красоте таится столько опасностей.
21 марта, 01 час 24 минуты
Такер нес дежурство, борясь со сном. Лежавший у колеса «Рейнджровера» Кейн встрепенулся, поднимая голову.
Такер услышал, как открылась молния палатки.
Обернувшись, он увидел, как из палатки выбирается Аня, закутанная в одеяло. В холодном воздухе пустыни ее дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Медленно, робко молодая женщина присоединилась к Такеру.
— Не можете заснуть? — шепотом спросил тот. — Вас беспокоит рука?
— Нет. Дело не в этом… — Не договорив, Аня пожала плечами.
Уэйн похлопал по капоту рядом с собой.
Подсев к нему, Аня придвинулась ближе и накинула ему на плечо одеяло.
— Похоже, вы замерзли.
Такер не стал возражать. Он вынужден был признать, что рад теплу… и обществу.
Взглянув на них, Кейн глухо зарычал и снова улегся на землю.
— По-моему, кто-то ревнует, — заметила Аня, пряча улыбку.
— Он бывает очень сварливым, когда устанет.
— Вы с ним прекрасно читаете настроение друг друга.
— Мы уже давно вместе. Кейн был еще щенком. И за долгие годы тренировок мы выучили все странности и причуды друг друга.
Внезапно Такер поймал себя на том, как же глупо говорить о таких вещах, когда прямо под боком красивая молодая женщина.
Однако Аня, похоже, ничего не имела против.
— Должно быть, это замечательно, когда в жизни есть кто-то близкий, кто так хорошо тебя знает.
В этот момент Такер осознал, как же мало ему известно о настоящей Анне Авериной — и как же много ему хочется о ней узнать.
— Кстати, о том, чтобы узнать друг друга, — шепотом произнес он. — Мне ничего не известно о вашем прошлом. Где вы росли?
Последовала долгая пауза — очевидно, Ане было непросто открыться, особенно после стольких лет жизни под чужим именем.
