Жизнь не для того, чтобы проводить ее в одиночестве, никому не причиняя боли. Она дана для того, чтобы любить своих близких, пока они есть. Папа любит меня. Я тоже его люблю. И моя смерть его опустошит, тем более что я так долго скрывала болезнь.
Подписав бумаги, папа еще раз тепло и неистово меня обнял, а я отклонила его предложение пойти домой, решив увидеть Джоша, как только мне разрешат. И пообещала позвонить, когда все закончится.
Мы позавтракаем, и потом я все ему расскажу. Меня накрыло странным чувством облегчения. В конце концов, мне не придется умирать в одиночестве. Я обняла папу, и он ушел.
К моему удивлению, Бью не понравилась идея отпустить Лили.
— Она останется, пока мы не решим, что с ней делать. Пока же вы двое, — Бью указал на близнецов, — отправляйтесь по этому адресу и привезите чистую одежду. Остин свяжется с вампирами, сообщит о произошедшем и встретится с вами там. Подозреваю, что в течение следующих дней нам придется многое объяснять, и нужно убедиться, что все в порядке.
Я поднялась на ноги.
— Могу я увидеть Джоша?
— Ты, — твердо сказал, Бью, — пойдешь отдыхать. Ты устала так, что не можешь даже прямо стоять. Мы поговорим утром.
* * *
Я лежала в постели, уставившийся в потолок и думая о Джоше и Лили. Она пришла в ужас от идеи ночевать в незнакомой комнате и сопротивлялась Бью пинками и криками. Братья даже вызвали врача, чтобы ее успокоить.
Я не знала, что они собирались с ней сделать. Лили совсем запуталась. Как поступить со столь травмированной человеческой девушкой? Расселы не могли отпустить ее, как моего отца.
Даже, несмотря на подписанное обязательство, в будущем они все равно будут внимательно наблюдать за папой. На всякий случай.
Я проваливалась в легкую дрему и тут же просыпалась. Мое тело настолько истощилось, что комната словно погрузилась в туман. И как всегда в таком состоянии появлялись и исчезали галлюцинации.
Стены дрогнули и превратились в мою собственную комнату. Потом покрылись кровью, а следом пауками. И снова окрасились кровью. Под моим взглядом по простым белым стенам расплывались алые подтёки.
Маму поместили в лечебницу за несколько месяцев до кончины, и меня ждала та же участь.
Я лишь надеялась, что у меня хватит времени сказать Джошу, как я сожалею и люблю его.
* * *
Галлюцинации вновь изменились, и я всхлипнула, когда стены комнаты для гостей превратились в подвал Андре. В темноте он казался удушливо реальным.
Поскольку визит к слесарю пришлось отложить до утра, на моей шее все еще висел ошейник, принося ужасные ощущения и подпитывая иллюзию.
— Мари! — позвал Джош.
Я крепко зажмурилась, мозг явно проигрывал сцену моего спасения.
— Мари! Где она, черт возьми?
Я услышала незнакомое кошачье рычание, а следом шаги по коридору.
— Слушай, Джош… — начал спокойный мужской голос, но тут же был прерван злым рыком.
Я села, потирая глаза и отчаянно пытаясь привести в порядок путающиеся мысли. Это галлюцинации? Или Джош действительно меня зовет? С отчаянной надеждой я начала вставать, чтобы убедится лично.
Тут дверь распахнулась, и в проеме возник высокий, широкоплечий силуэт.
Боже, он выглядел так хорошо, что не верилось глазам. Я снова их потерла.
— Джош?
— Мари, — собственнически прорычал он и направился через комнату к кровати.
На меня навалилось сильнейшее облегчение, из глаз полились слезы.
— Ох, Джош…
Он запустил руку в мои волосы и прижал меня к себе, а когда сел на кровать, я обняла его в ответ.
— Мари, — полупрорычал-полупрошептал он. — Малышка, ты в порядке?
Я коротко кивнула, не в силах перестать водить руками по его телу, убеждаясь, что с ним все в порядке. Мой Джош. Я чуть не потеряла его. Из глаз продолжали литься слезы, и, кажется, я не могла их остановить. Из горла вырвался приглушенный, сдавленный вздох.
— Я думала… думала ты…
— Я здесь, детка, — он поцеловал меня в висок. — Я тебя не оставлю.
Я вцепилась в него, нуждаясь слышать его голос, чувствовать тело, и прошептала:
— Я люблю тебя.
В дверях снова появилась фигура и заслонила свет.
— Джош, нам надо поговорить, — начал Бью. — Эта ситуация…
— Оставь нас! — Джош вскочил с кровати и зарычал, защищая меня.
Я изумленно отпрянула, удивленная столь несвойственной ему неистовой, яростной реакции.
Бью поднял руки в примирительном жесте.
— Прежде чем ты сделаешь что-нибудь сумасбродное…
— Я сказал, оставь нас, — предостерегающе повторил Джош. — Немедленно, — и угрожающе шагнул к двери.
Я смотрела на них озадаченно. Что происходит? Джош ведет себя так, потому что Бью нарушил границу или что-то в этом роде? Пока я неподвижно сидела, Бью кивнул и вышел. Он что-то произнес, но слишком тихо, чтобы я смогла услышать, и после его ухода Джош захлопнул дверь.
Когда он повернулся ко мне, его глаза сверкали зеленым кошачьим светом.
— С тобой все хорошо? — шепотом спросила я, стирая с щек слезы.
Когда он вернулся ко мне, в его взгляде читалось собственничество.
— Он сделал тебе больно? Скажи правду.
Я медленно покачала головой.
Джош резко выдохнул, широкие плечи облегченно расслабились. Он притянул меня к себе, и я с радостью снова оказалась в его объятьях.
— Мне так жаль, — не в силах сдержать слезы сказала я. — Мне надо было тебя послушать. Подождать. Просто…
— Все хорошо, малышка. Ты испугалась, — он утешительно погладил мои волосы.
Испугалась? Я до ужаса боялась умереть. Но сейчас появилось нечто пугающее меня еще больше — возможность потерять Джоша.
— Мне не следовало уходить.
— Не следовало. Но я понимаю, почему ты так поступила.
На глаза навернулись новые слезы. Конечно он понимал. Джош всегда меня поддерживал.
— Просто я была так близко, — тихо объяснила я. — Я… боялась ждать. Галлюцинации приходят все чаще. У мамы они начались как раз перед тем, как она попала в больницу…
Джош поцеловал меня в лоб и стер пальцами слезы.
— Надо было мне сказать.
— Я не хотела признаваться самой себе, — созналась я. — Потому что иначе пришлось бы принять неизбежное приближение смерти. Но… — я затаила дыхание. — Мне пора это признать. Я скоро умру.
Вот. Я это сказала.
— Нет, — глухо прорычал Джош. — Ты не умрешь.
Я покачала головой.
— Слишком поздно. И моя идея была плохой. Я не хочу быть ни с каким вампиром. — Я прижалась щекой к плечу Джоша, чувствуя себя после всего случившегося опустошенной. — Я просто хочу тебя.
