– Чи, ши, – подал я знак остальным.
Я нажал на курок, мой автомат дёрнулся. Моя очередь прошила сразу двоих: крайнего правого разведчика и следующего за ним, и тут же выстрелил вдоль строя остальных разведчиков-факторцев, чтобы напугать и чтобы показать Егору, на всякий случай, где враги. Он, как и Коля, упал на землю, открыл огонь наугад. В воздухе запахло магией, жёлтая вспышка озарила окрестности. Фигура в середине цепи разведчиков-факторцев скорчилась и упала, но и пулемёт Егора замолчал.
Враги тёмными тенями рассыпались по лесу, кто упал на землю, кто припал на колено, заработали автоматы. Краем глаза я заметил, как Коля, на ходу стреляя, рванул обходить разведчиков. Я уже бежал, счёт шёл на секунды. Татуировки на запястьях налились теплом, закололи.
Очередь если и задела крайнего справа, то несильно, он метнулся в сторону, упал за сосну, выстрелил в ответ. Не попал! Пули даже не задели облако моего амулета. Я бежал, чтобы сектор стрельбы ему перекрывали деревья, на ходу выстрелив в противника. Попал или нет, не увидел. Пули ещё раз прогудели над головой и где-то у плеча, я укрылся за толстой сосной. От начала боя прошло чуть больше двух секунд. В груди у меня будто полыхнуло, облако амулета превратилось в мерцающие полоски, но они не отвлекали. А враги-разведчики стали серо-чёрными комками – хорошие защитные амулеты.
Я выстрелил, поднимаясь, – в магазине осталось пять патронов. Наконец, пули легли точно. Из корней сосны перед «крайним правым» вырвались щепки.
Бегом, петляя зигзагами, я рванул к противнику До него оставалось меньше шести метров.
«Почему молчат наёмники?» – мелькнула мысль.
Бросок вперёд, очередь слева, пули басовито перечёркивают защитное облако. Уклоняюсь, ухожу вправо, затем влево, за очередное дерево. Факторец выскакивает из-за сосны очень быстро даже для меня в нынешнем состоянии. Я пригибаюсь, ухожу вбок с линии атаки, стреляю наугад, только чтобы напугать. Враг разрывает дистанцию, вскидывает автомат, стреляет не целясь (пули без толку вспахивают слой иголок в метре от моей ноги), у него тоже заканчиваются патроны. Пустой магазин падает на землю.
До противника осталось два метра. Последний рывок. Факторец не стал отходить в сторону, встретил меня рубящим ударом штык-ножа. «Облака», созданные нашими амулетами, скрестились, мелькнули искры.
Я отбил его автомат в сторону, когда он дёрнулся, отстрелив последний патрон. Звук выстрела слегка оглушил меня, жар лизнул щёку. Но это был отвлекающий маневр. Я не получил коленом в пах только потому, что уже сам бил ногой в голень. Бедро правой ноги заныло от боли, а подошва берца звякнула о металлический наголенник.
Ах ты, мразь бронированная!
Я толкнул факторца. Наши автоматы скрестились, лязгнули, но я своё оружие отпустил. Левой рукой схватился за ствол его автомата (горячий, зараза!), дёрнул чуть вниз, а правой ударил точно в челюсть. Противник успел чуть отвернуть голову, смягчить удар, но досталось ему всё равно хорошо. Я продолжил движение: подшаг ногой, наклон корпуса, захват ударившей рукой факторца за голову. Большой палец втыкается в глазницу, остальные впиваются в затылок. Мгновением позже – такое же движение я делаю левой рукой. Теперь резкий рывок вниз и сразу толчок от себя.
Хрустнули шейные позвонки, факторец обмяк и мешком повалился на землю.
Я крутнулся на месте: оставался ещё один разведчик-факторец. Последний? Он стоял ко мне спиной и поднимал автомат, собираясь в кого-то стрелять, до него пять метров, я метнул нож из-за шиворота в затылок врага, одновременно выхватывая «стечкин». Противник сдвинулся, короткий ножик звякнул по металлическому наплечнику, факторец упал в сторону, очередь из пистолета прошла мимо, только один раз лязгнул металл.
В два прыжка я преодолел разделяющее нас расстояние, факторец, лежа на земле, перевернулся на спину, выставил на меня автомат, я вышиб его ударом ноги и выстрелил в упор. Тут никакой амулет и броня не спасут. Последний враг дёрнулся, изогнулся и умер.
Сразу же силы начали уходить, зрение теряло чёткость – картинка перед глазами поплыла, в ушах появился шум, но и сквозь шум я услышал металлический лязг. Факторец, тот самый, которого я зацепил в самом начале боя, лёжа на боку, выцеливал меня из автомата. Оружие выписывало широкую восьмёрку, но я тоже был не в лучшей форме. Попытался отклониться назад – я уже чувствовал, куда он целится. Автомат выстрелил, пули вскользь прошли по панцирю, брызнули в стороны титановые чешуйки. Меня отбросило назад. Уже падая от удара, я выстрелил в недобитка, пытаясь попасть в смутный контур на красном фоне. Пистолет задёргался в руке, звука выстрела я не услышал, в затылке вспыхнуло чёрное солнце, и я выпал из реальности.
12. Певица и волшебница
В дверь квартиры Ахромеевых позвонили:
– Заходите, открыто, – сказала Лика.
– Привет, – раздалось из прихожей.
– Аглая, ты?
– Я.
Лика отложила книгу, которую читала, положив на колени, и пошла встречать гостью.
– Здравствуй, – сказала она и обняла юную волшебницу– Принесла альбом с набросками?
– Да, сделали, наконец, пойдём посмотрим.
Девушки прошли в зал, разместились на диване.
– Вот, смотри, – сказала Аглая, открыв широкий альбом в кожаной обложке. – Это первый набросок костюма, как тебе?
– Погоди.
Лика выключила люстру и зажгла торшер над диваном. Комнату окутал мягкий рассеивающийся свет.
– Так лучше? – спросила она.
– Угу, здорово.
Лика взяла из альбома листок с изображением старинного чёрного платья с широкой юбкой и высоким воротником, обшитого по вертикали блестящими камнями.
– Мне не нравятся эти камни, – сказала Лика, – получаются какие-то белые линии, внимание рассеивают, отвлекают. И ещё этот воротник, из-за него волос совсем не видно будет.
– Ну, волосы можно подобрать назад, сделаем тебе какую-нибудь высокую историчную причёску, – ответила Аглая.
– Не хочу. Не люблю поднимать и зачесывать волосы назад. Тем более нужно, чтобы волосы волной спадали на спину – как в книге сказано: чёрным водопадом.
– Хорошо, с воротником тогда сама решишь, сама разберёшься. А вот этот костюм, глянь.
Аглая вытащила ещё один листок. На нём был нарисован кожаный жилет поверх белой рубашки с широкими рукавами. Через плечо был перекинут широкий ремень с пряжкой на груди. У бедра висел меч в ножнах. Такую одежду вполне мог носить какой-нибудь юноша в обозе армии позднего Средневековья.
– Это для Цири? – спросила Лика.
– Да, – Аглая улыбнулась, – смотри, мы тут всё лишнее убрали, оставили только широкий ремень с пряжкой и меч. Ну и ещё причёску подобрать, думаю, здорово будет.
– Да, будет отлично, этакий молодой юноша, тебе пойдёт.
– Я же не играю, это для Завольской, но… спасибо. Вот ещё, смотри. Это мы подобрали для массовки в «Башне Ласточки», только стилизовали их под более позднюю эпоху. Димка возмущается, говорит, что разброс по историческим эпохам получается. Считает, что это нелогично.
На рисунке было изображено несколько разноцветных женских платьев с кринолином, открытыми плечами и глубоким декольте, с затянутой в корсет осиной талией. Были и мужские костюмы: рубашки с широкими манжетами и сборчатые шаровары до колен.
– Пусть Димка не выступает. Он вообще консультант по оружию, пусть не лезет, куда не просят, – недовольно сказала Лика, – и вообще, какая разница, какая эпоха, лишь бы было красиво. Правильно я говорю?
– Правильно, – уверенно поддержала Аглая, – смотри дальше.
– Погоди, а Димка Гошину кольчугу перековал наконец?
– Да нет еще, – ответила Аглая, потом вдруг встрепенулась. – Слушай, я же тебе самое главное забыла сказать. Наш звуковик из больницы вышел и сразу взялся чинить усилок, который пулей пробило. Уже всё нашёл: и паяльник, и запчасти – в общем, все, что ему было нужно. Говорит, через пару дней всё будет работать.
– Здорово.
Девушки ещё долго перебирали рисунки, спорили, обсуждали, любовались, представляли себя в разных нарядах. Потом Аглая спросила:
– От Виктора новостей нет?
Лика покачала головой.
– Говорят, на востоке тяжёлые бои были?
– Говорят.
– Лика, прости, прости меня, я не хотела тебя тревожить.
– Ничего страшного, – улыбнулась девушка, – я знаю, что с ним всё будет в порядке.
Она положила руку волшебнице на плечо, Аглая прижалась к ней, ткнулась щекой в грудь:
– Твой брат воюет, а мой отец сидит, с амулетами возится.
– Ну амулеты ведь хорошие. Кто придумал чары сна, которыми усыпили тех ублюдков в «Спирали»? Именно твой отец наложил их на защитные амулеты.
– Да я понимаю. Но всё-таки неправильно это как-то… Вот ты, например, такая… – Аглая подняла голову, посмотрела на подругу: – Лика, я хочу быть такой, как ты. Такой же смелой, сильной, красивой, чтобы все вокруг меня уважали и восхищались мной. Ты, ты… ты самая лучшая!
