– Вовсе не нужно, чтобы королева застала меня здесь! – сказала она брату-королю, после чего заперла дверь.
Вскоре в соседней комнате послышались шаги королевы-матери.
– Она будет требовать моей головы! – сказал Генрих улыбаясь.
– Ну что же,- сказала Маргарита, прикладывая сначала глаз, а потом ухо к замочной скважине,- всякий, кто живет в Лувре, подслушивает у дверей. Будем делать, как делают все!
II
Когда Сарра выбежала из дома, Рене вспомнил, что они даже не решили с ней в деталях, как и когда будет совершена передача тайны сокровищ Самуила Лорьо. Ее обещание было слишком неопределенно и давало возможность ко всяким уверткам. Рене решил догнать женщину и попытаться заставить ее сформулировать условия более точно.
Но Сарра бежала очень быстро и имела достаточный выигрыш во времени. Поэтому, когда Рене дошел до кабачка Маликана, ее там уже не оказалось. Зато при виде Маликана у Рене блеснула в голове новая мысль.
– Здравствуй, дорогой мой Маликан,- ласково сказал он, отвечая на поклон кабатчика.- А меня к тебе послала королева…
– Королева?
– Да! Ее величество узнала, что один из дворян, которого она очень любит и которого я тоже очень люблю, поссорился с кем- то у тебя в кабачке…
– Да, это сир де Коарасс.
– И дрался на дуэли!
– Да, с каким-то незнакомцем.
– Который, как говорят, тяжело ранил его?
– О нет, рана очень легкая!
– Ах,- сказал Рене,- тем лучше! Я с облегчением перевожу дух!
– Через неделю он будет на ногах.
– Это очень хорошо. Он у тебя, надеюсь? Я хотел бы повидать бедного сира де Коарасса!
– Нет, его у меня нет.
– Но ведь не мог же он добраться, сам до своей гостиницы?
– Сам – нет, но его друг, господин Амори де Ноэ, послал за носилками и увез его куда-то, вероятно домой!
Это было так правдоподобно, что Рене поверил и направился в гостиницу Лестокада.
Последний тоже, как и Маликан, сидел на пороге своего заведения. Так как Рене пользовался огромной популярностью в Париже, то при приближении страшного парфюмера Лестокад встал и отвесил ему низкий поклон.
– Как поживает сир де Коарасс? – спросил Рене.
– Неплохо, должно быть! – ответил Лестокад.
– То есть как это "неплохо"? Ты, вероятно, хотел сказать "лучше"?
– Но ведь сир де Коарасс не болен, насколько мне известно. Правда, он не ночевал дома, но ведь он уже не раз оставался у своего кузена, господина Пибрака…
– Да разве ты не знаешь, что он тяжело ранен на дуэли? – спросил Рене.
– Господи! Несчастный! – с ужасом и сожалением крикнул Лестокад.
Рене было мало дела до чувств трактирщика. "А, бандит Маликан! Ты посмеялся надо мной! Ну, погоди! – подумал он и хотел сейчас же идти к Маликану и жестоко наказать его. К счастью и для Маликана, да и для Рене (потому что Маликан был способен всадить ему нож в сердце), парфюмер успел рассудить дело.- Если этот нахал соврал мне,- подумал он,- значит, он знает или догадывается о моей ненависти к Ко-арассу. Но раз он знает об этой ненависти, значит, тем более он не станет держать раненого у себя. Куда же припрятали его?"
Рене зашел на минутку домой, а потом направился в Лувр, и королева Екатерина, вернувшись с охоты, застала его у себя в кабинете.
– А, это ты! – сказала она.- Ты знаешь, что случилось с сиром де Коарассом?
– Да, ваше величество.
– Он дрался на дуэли и тяжело ранен.
– Нет, он ранен легко.
– Значит, он выздоровеет?
– Еще бы, ведь за ним достаточно хорошо ухаживают,- сказал Рене наобум.
– Разве? Кто же именно?
– Ваше величество,- ответил Рене,- я только что с большим трудом выкарабкался из когтей господина Кабоша и не имею ни малейшего желания попасть в них опять.
– Да что ты мелешь, Рене? – удивленно спросила королева.
– Помилуйте, государыня, сир де Коарасс находится под большой протекцией. Король очень любит его…
– Король сделает все, что я захочу.
– Но ведь король не один; принцесса Маргарита тоже интересуется им!
Королева вздрогнула и внимательно посмотрела на Рене.
– Ах, Господи,- продолжал тот,- он вполне заслужил это! Ведь он и дрался-то из-за нее, ваше величество! Королева от изумления даже привскочила.
– Да что ты говоришь! – крикнула она.- Коарасс дрался на дуэли из-за принцессы Маргариты?
– Да, ваше величество,
– Но… с кем же?
– С его высочеством Генрихом Лотарингским, герцогом Гизом! – ответил Рене с жестоким хладнокровием.
Екатерина побледнела, и судорога бешенства так схватила ее за горло, что она могла с трудом прохрипеть лишь одно слово:
– Говори!
По повелительному тону, которым было произнесено это слово, Рене понял, что отныне устойчивость его влияния всецело зависит от важности тех признаний, которые он сделает, и тотчас произнес:
– Желая повидать принцессу Маргариту, герцог Гиз приехал инкогнито в Париж.
– Ну, и ему удалось повидать ее?
– Да.
– Значит, он был в Лувре?
– Да, государыня.
– Вот как? – с негодованием крикнула королева.- Значит, мне служат очень, плохо! Герцог должен был быть в Бастилии теперь!
– Я тоже так думаю,- сказал Рене.- Но… теперь герцог уже очень далеко от Парижа!
– Значит, он видел Маргариту? Ну и…
– Господи, но принцесса разлюбила его, потому что в течение этого времени успела полюбить…
Рене остановился, колеблясь выговорить решительное слово.
– Договаривай! – крикнула королева.
– Ну, Господи, герцог отлично сделал, что наградил этого дворянчика знатным ударом в грудь, потому что…
– Рене! – вне себя от бешенства крикнула королева.- Если ты лжешь, берегись!
– Но к чему же я стану лгать, государыня?
– Значит, Маргарита…
– Ее высочество взяла сира де Коарасса под свое покровительство, и недаром…
Королева позеленела от злости и воскликнула:
– О, если это так, то Коарасс умрет!
Хотя час, который она сама назначила для разговора с королем, далеко еще не настал, она все же послала Рауля просить его величество немедленно принять ее и вошла в кабинет короля с мраморно-бледным лицом и взглядом, мечущим гром и молнию.
– Ах, бедный Анри,- пробормотала Маргарита, заметив через замочную скважину, в каком расстройстве чувств явилась королева- мать.- Чего только она добивается! Но не беспокойся, я здесь и… люблю тебя!
III
– Но помилуйте, ваше величество! – воскликнул Карл IX, увидав бледное, искаженное лицо матери.- Что случилось?
– Об этом я могу сообщить вашему величеству лишь наедине! – ответила Екатерина, бросая многозначительный взгляд на Мирона.
Король знаком приказал врачу уйти. Тогда Екатерина упала в кресло, словно отдаваясь приступу слабости.
– Я слушаю вас, ваше величество,- сказал король.- Говорите!
– Ваше величество,- начала Екатерина,- я только что просила вас уделить мне время для аудиенции и предупредила, что собираюсь говорить с вами о сире де Коарассе.
– Да, да,- сказал король,- и я сразу догадался, о чем вы хотите говорить со мной. Я слышал, что сир де Коарасс очень умело предсказывает будущее, а так как вы, ваше величество, усиленно покровительствуете всяким шарлатанам, то я и решил, что вы пришли просить у меня какой-нибудь милости для этого бедного дворянчика.
– Нет, ваше величество,- с силой крикнула Екатерина,- сир де Коарасс позволил себе посмеяться надо мной, и я пришла просить ваше величество наказать дерзкого, как он того заслуживает!
– О, если он позволил себе посмеяться над вами, он будет жестоко наказан,- ответил Карл IX.- Но каким образом случилось это?
Королева с удовольствием умолчала бы о всей той комедии, в которой она играла такую жалкую роль, но король настаивал на деталях, и Екатерине пришлось подробно рассказать сыну обо всех перипетиях ее колдовских сеансов с сиром де Коарассом.
– Черт возьми! – воскликнул Карл.- Я вполне согласен с вами! Сир де Коарасс заслуживает примерного наказания! Ну, если вы хотите, я пошлю его на недельку в Бастилию!
– Вашему величеству угодно шутить! – с бешенством крикнула королева.
– Но почему же, ваше величество?
– Я пришла требовать смерти этого негодяя, а вы…
– Полно! Вы, наверное, говорите это не серьезно! Да знаете ли вы, что, для того чтобы повесить, сжечь или обезглавить сира де Коарасса, мне пришлось бы воскресить старый закон о колдунах!
– Ну так воскресите этот закон, ваше величество!
– Но тогда, ввиду того что сир де Коарасс не один занимается колдовством, мне пришлось бы отправить на казнь не только его, но и…
– Кого же еще?
– Во-первых, вашего милого Рене, а потом…
– А потом?
– А потом вас, ваше величество.
– Вашему величеству угодно смеяться надо мной? – сказала Екатерина, бледнея от злобы.
– Да нисколько, поверьте! Закон карает не только тех, кто колдует, но и тех, кто прибегает к колдовству. И поверьте, это, в конце концов, просто смешно! Дочь славных Медичи, умелая политика которой поражает всю Европу, опускается до мещанской мстительности только потому, что маленькому провинциальному дворянчику пришло в голову бороться за влияние с негодяем вроде Рене!
