– Ты сказал, пыльца орокусов?.. Никогда не слышал о таком растении.
– Это нездешнее растение.
– Я понимаю. Но я специально изучал психотропные вещества растительного и животного происхождения. Некоторые я даже использовал в своей работе. Это не вполне легально, но…
– Орокусы не с этой планеты, – уточнил Ахав.
– Ах, вот оно как… Смею предположить, мистер Ахав, вы тоже нездешний?
«Серый» ничего не ответил.
Доктор посмотрел на скалящуюся миссис Шепард.
– И что, эта судьба ожидает всех?
– Боюсь, что так, мистер Робертс. Даже меня рано или поздно накроет.
– Чудненько, – мистер Робертс провел пальцами по колючему подбородку. – Значит, скоро мы все пожрем друг друга?
– У нас с Ахавом есть план, как закрыть разлом, через который поступает пыльца орокусов. Для этого нам нужно только два дня. После этого те, кто еще не превратился в оройнов, будут спасены. Быть может, и остальным удастся помочь. Главное, чтобы процесс превращения в зверя не зашел слишком далеко.
– Чем я могу быть полезен?
– Скажите, что мне делать с дядей и тетей?
– Том, я ничего не знаю об этой болезни!.. Да и вообще… – мистер Робертс закрыл глаза и качнулся из стороны в сторону. – Я же не судовой лекарь, приятель. Я – капитан! Проложи мне курс по карте, и я проведу по нему корабль, хоть самому дьяволу в глотку, хоть…
Том быстро плеснул виски в стакан.
– Пейте, Джек!
– Кстати, недурственное виски!
Капитан Боулмингтон отсалютовал присутствующим стаканом и залпом опорожнил его.
Том протянул ему блинчик с паштетом.
Боулмингтон сделал отрицательный жест рукой.
Тело его содрогнулось.
Он провел ладонью по лицу.
– Так на чем мы остановились?
– Мистер Робертс?
– А кого еще ты рассчитывал увидеть?
– Только что здесь был капитан Боулмингтон.
– Ну здорово…
– Помогите мне, мистер Робертс.
– Я даже самому себе не могу помочь, Том! Я ведь тоже превращаюсь в зверя!
– Вы не можете знать…
– Могу! Я уже чувствую злость на тебя за то, что ты требуешь от меня невозможное! И на себя за то, что ничего не могу сделать!
– Но вы же врач. Должны же быть какие-то общие правила… Может, дать им виски?
– Боюсь, что это не только не поможет, но даже усугубит ситуацию. На последней стадии внешние проявления, как я понимаю, у всех одни и те же?
Том быстро кивнул.
– И это превращение необратимо, – мистер Робертс указал на Ахава. Который тоже кивнул, подтверждая его слова. – Это значит, что пыльца орокусов здесь уже ни при чем. Она сделала свое дело, запустив некие процессы. Теперь изменения происходят уже не на нейронном, а на общефизиологическом уровне. Алкоголем с этим не справиться. Извини, Том.
Том в отчаянии сжал руки в кулаки.
– Можно же хоть что-то сделать!
Мистер Робертс понимал, что сделать ничего нельзя. Но он также понимал, что для того, чтобы парень окончательно не пал духом и попытался спасти хотя бы себя самого, он должен его обмануть. Что поделаешь, врачам часто приходится лгать пациентам. Ради их же блага. Чем серьезнее болезнь, с которой имеет дело врач, тем чаще он говорит пациенту неправду. Ну, или не всю правду.
– Если бы у меня была моя аптечка, – задумчиво произнес врач, пока еще и сам не зная, куда его может вывести эта фраза.
– Она у вас есть! – радостно воскликнул Том. – Когда мы покидали ваш дом, вы набрали с собой целую сумку медикаментов!
– Да ну? – искренне удивился мистер Робертс. – Ну так давай, тащи ее сюда! Посмотрим, что там у нас имеется!
Тома не надо было просить дважды.
Сумка появилась перед мистером Робертсом будто по мановению руки волшебника.
– Так, что тут?..
Врач принялся перебирать сваленные в сумку лекарства.
– Вот это, пожалуй, подойдет.
Он достал из сумки упаковку ампул.
– Что это?
– Снотворное. Как тебе известно, Том, во сне все процессы в организме замедляются. Поэтому, я полагаю, будет лучше, если мистер и миссис Шепард будут спать до тех пор, пока все не закончится. По одной ампуле внутримышечно каждые десять часов. И, Том, если я вдруг тоже превращусь в оройна, будь добр, сделай для меня то же самое.
– Я ваш должник, мистер Робертс, – радостно улыбнулся Том.
– Ну, с долгами рассчитаемся после того, как выберемся из этой передряги. И еще. У меня к вам огромная просьба, джентльмены, – мистер Робертс понизил голос, как будто кто-то мог их подслушать. – Прошу вас, не рассказывайте никому про капитана Боулмингтона!
Глава 40
– Нет, ну как все-таки некстати, что мистер Картрайт заболел! – капитан Джек Боулмингтон в сердцах стукнул кулаком по столу. – Это не по-джентльменски, господа! Да! Совершено не по-джентльменски! Скажу более! С его стороны это полнейшее свинство! Да! Мы ведь так и не закончили игру! А вот виски закончилось, – капитан через горлышко заглянул на дно пустой бутылки. – Ну и что теперь прикажете делать? – уныло закончил он.
Пират сидел за кухонным столом. На столе было разложено игровое поле «Монополии». На клетках поля были расставлены фишки. Не было только соперника по игре.
– Можно посмотреть кино, – предложил Том.
– Про динозавров? – вяло осведомился Боулмингтон.
– Про пиратов.
– Еще хуже, – махнул рукой капитан. – Про пиратов толковых фильмов не снимают. Одна дребедень.
– Ну почему же… – попытался возразить Том.
– Потому что нет в них правды жизни, – перебил Боулмингтон. – Ты, вообще-то, видел этих киношных пиратов? Не матросы, а мокрые курицы!
– Могу предложить научно-популярный фильм о происхождении Вселенной.
– Ну и зачем он мне?
– Чтобы больше узнать о мире, в котором мы живем.
– Я знаю об этом мире все, что мне нужно знать. Все остальное – бессмысленная информация. Ну какая, скажи на милость, мне польза от того, что я знаю, что скорость света триста тысяч километров в секунду?
– Есть такое понятие, как общий кругозор. Чем человек больше знает, тем интереснее с ним беседовать.
– Не думаю, – покачал головой Боулмингтон. – Вот смотри. Судья знает все законы. А встречаться с ним все равно никому не хочется. Потому что, сколько бы законов ни было прописано в книгах, судья все равно посадит того, у кого нет денег, чтобы откупиться. Того, на кого ему укажет пальцем губернатор. Или начальник полиции. Который, кстати, может быть олухом царя небесного! Но должность делает его очень интересным собеседником. Все считают нужным перемолвиться с ним словечком. А уж тот, кто лично знаком с начальником полиции или губернатором, кто ходит к ним в гости на чаи да на коктейли, те тоже становятся очень интересными собеседниками. Потому как в нужный момент могут шепнуть на ушко кому надо.
– Ну, может, в ваши времена…
Том запнулся, сообразив, что начал говорить не то.
Но Джек Боулмингтон не обратил внимания на его оговорку.
– Во все времена! Везде и повсюду! Уважением пользуется не тот, кто семи пядей во лбу, а тот, кто с властью на «ты»!
– Я с этим не согласен, – убежденно заявил Том.
– Да как знаешь, – усмехнулся капитан Боулмингтон. – Твоего согласия никто и не спрашивал. Но прикинь, Том, если бы в нашем мире все было хорошо и правильно устроено, тогда бы и пиратов не было. И чем бы я тогда занимался? – капитан раскинул руки в стороны. – Стал бы каким-нибудь лекаришкой паршивым? Вскрывал бы гнойники да отрезал бы почерневшие пальцы? Так нет же! Я – пират! Капитан Джек Боулмингтон! И о чем же это нам говорит?
Столь неожиданная постановка вопроса загнала Тома в тупик.
– О чем?..
– Это говорит нам о том, что в нашем мире все правильно и благоразумно устроено. Хотя на первый взгляд кажется, что вокруг сплошной бардак!
– Теория управляемого хаоса, – сказал Ахав.
Он только что вошел в кухню из сада. И успел услышать последнюю реплику Боулмингтона.
– Эта теория популярна среди многих авторитарных правителей. Будучи не в состоянии выстроить четкую парадигму подконтрольного ему общества, такой правитель ведет страну к хаосу. Но при этом он абсолютно уверен, что хаос ему подконтролен. Отчасти потому, что сам его и порождает.
– Хочешь сказать, что капитан Боулмингтон мог бы стать авторитарным правителем?
– Он и является таковым. В рамках своего корабля.
– Я бы мог стать правителем на островке, заселенном туземцами, – уверенно заявил капитан Боулмингтон. – Меня не раз подмывало бросить все и осесть на каком-нибудь тропическом островке, где бананы сами падают в рот. Я был бы справедливым правителем!
– Так чего же не стали?
– Всякий раз, когда я уже был почти готов им стать, меня останавливало чувство долга. Я не мог бросить на произвол судьбы свой корабль и команду. Конечно, жизнь туземцев при моем правлении стала бы куда лучше! Но они ведь все равно об этом не знают. Так что могут спокойно продолжать жить себе в счастливом неведении. Ахав, ты в «Монополию» играешь?
