купить группу из 277 автозаправочных станций, принадлежащих новой канадской нефтяной компании Petrofina, . Мы сдали эти станции в аренду Petrofina за десять процентов, что сразу же дало нам миллион долларов в год в счет уплаты процентов, а позже мы довольно выгодно продали эти станции, поскольку нам нужны были деньги на строительство в Монреале.
В начале зимы 1957-1958 годов у нас был договор аренды и прекрасный план, у нас была большая яма в земле, готовая к заполнению, у нас даже было название для проекта: Place Ville-Marie. Но когда мы занялись поиском арендаторов, все крупные компании Канады отказали нам.
С самого начала у нас были проблемы, потому что мы были чужаками и иностранцами. А позже монреальский истеблишмент духовно ополчился против нас, потому что, чтобы достроить территорию вокруг "дыры", мы, в "сотрудничестве" с мэром Драпо и городскими властями Монреаля, договорились об экспроприации и сносе почтенного клуба Сент-Джеймс. Это величественное заведение было основано в 1863 году в прекрасном здании на углу улиц Дорчестер и Университет. На протяжении девяноста четырех лет здесь спокойно проводили время после обеда и спасались от своих женщин по вечерам самые солидные англо-канадцы Монреаля, а также их отцы и деды до них. Помимо осквернения и уничтожения местного храма и заповедника, наш проект изначально вызывал негодование, поскольку угрожал стабильному положению дел на Сент-Джеймс-стрит, где располагались все крупные банки и компании. Этим господам не только не нравилось, что их старинные, отделанные темными панелями офисы устарели, но и сама идея переноса офисов в центр города казалась многим опасно радикальной. Банки, которые жестко конкурировали с Королевским банком Мюира, с большой неохотой советовали своим клиентам помогать любым его союзникам. Но, по сути, наша беда заключалась в том, что никто, даже друзья Мюира, не верил, что мы сможем реализовать такой масштабный проект, как мы говорили. Куда бы мы ни обращались, нам отказывали. Канадская компания Du Pont дала нам особенно надменный отказ, а Canadian Industries Limited, хотя мы предложили им пять миллионов долларов за их старое здание в качестве стимула для переезда в нашу новую башню, также показала нам на дверь.
Если бы мы не смогли найти крупного арендатора, мы не смогли бы получить ипотечное финансирование от страховой компании. Это означало, что мы не сможем получить промежуточные банковские кредиты для финансирования строительства, а это означало, что мы и Place Ville-Marie погибли. Всю зиму 1957-1958 годов я продолжал пытаться, но железная вера местного бизнес-сообщества в то, что мы не сможем начать строительство, не позволяла никому взять на себя обязательства арендатора. Тем временем "дыра" становилась все больше. Мы продолжали копать, ставить строительные леса и работать с архитекторами, хотя бы ради психологического воздействия на общество; но местное бизнес-сообщество это не впечатляло. К концу зимы мы остались с четырьмя миллионами долларов в кармане, и нам нечего было показать, кроме воздуха в яме, которую мы расширили. Холодный канадский фронт, с которым мы столкнулись, проник глубоко в мои кости и в мои карманы. Оцепеневший от месяцев такого воздействия, я не знал, куда двигаться дальше, пока однажды серым днем, проходя с сыном мимо черно-белого, почвенно-снежного пейзажа участка, мне не пришла в голову одна мысль.
Я сказал ему: "Знаешь, почему у нас ничего не получается с этой чертовой штукой? Потому что мы связаны с таким влиятельным человеком, как Джим Мьюир. Его враги не собираются брать там аренду. А с его друзьями у нас ничего не вышло, потому что они не верят, что мы будем строить. В Канаде, особенно в Монреале, очень много предрассудков и антипатии. Они не хотят видеть американцев, а особенно американского еврея [меня] с китайцем [Пеем] в качестве главного архитектора. Эти ребята чертовски провинциальны... и им это не нравится; мы вмешиваемся в их милый уклад жизни. . . . Я собираюсь позвонить Мюиру".
В те выходные, позвонив из своего дома в Гринвиче, я взял трубку у Мьюира и сказал: "Джим, ты знаешь, что мы ничего не добьемся с этим чертовым прокатом".
Он прорычал в ответ: "Какого черта ты должен куда-то идти? Этот чертов китаец тебя останавливает".
"Нет, вы нам мешаете".
"Я тебя останавливаю?"
"Джим, твои враги, те, кто тебя ненавидит, не займут здесь места. Те, кто тебя любит, не верят в нас. Это банда со стороны других банков, Банка Монреаля, Имперского банка, Канадского торгового банка, Банка Новой Шотландии, Доминиона Торонто..."
Он сказал: "Ты сумасшедший".
"Я не сумасшедший".
Тогда он сказал: "Ну, и что мне с этим делать?"
"Двигайся".
"Я должен переехать? Переехать? Ты с ума сошел".
"Двигайся, Джим. Мы назовем новую башню зданием Королевского банка Канады на площади Виль-Мари. Ты станешь королем холма, возвышаясь над всем Монреалем. Бизнес придет к тебе".
"Вы сошли с ума. У нас самый большой банк в Канаде в самом большом здании банка в Канаде".
Я сказал: "Я куплю его у вас".
"У тебя нет денег, чтобы купить ее, ты, ________ еврей".
"Послушай, Джим, подумай об этом. Завтра утром я приду на совещание директоров".
"О, - перебил он, - я уезжаю в Англию. Вернусь только через две недели. Забудь об этом".
"Нет, ты все обдумай, Джим. Позвони мне завтра и скажи, что ты об этом думаешь".
Я приехал в наш канадский офис в 9:30 утра, и тут раздалось три звонка от Мюира. Когда я перезвонил ему, то сказал: "Почему бы вам не поехать в Англию и не назначить трех сотрудников для изучения этого дела, пока вас не будет? Мы попросим трех наших сотрудников поработать с ними, и когда вы вернетесь, у вас будет отчет о нем. Если ничего хорошего, вам не придется этим заниматься. Если хорошо, вы сделаете это".
"Ну что ж, - сказал он, - хорошо, я сделаю это, назначу трех человек, но вы все равно сошли с ума". И повесил трубку.
Мы собрали команду, и когда Мьюир вернулся через две недели, они представили отчет. Он был положительным, и через три недели после этого мы приступили к оформлению договоров аренды, которые предусматривали покупку нами их здания и их переезд в башню. Так началось строительство Royal Bank of Canada Building.
Я часто замечал, но никогда не был настолько опрометчив, чтобы вникать в это слишком глубоко, традиционное сходство интерьеров банков, храмов и соборов. В Соединенных Штатах этот деистический стиль дизайна начал исчезать, но в Канаде ни один уважающий себя банк никогда
