Винс Понте, находившийся в то время в Европе по стипендии Фулбрайта, однажды днем сидел в кафе на популярной улице Виа Венето и любовался красивыми проплывающими мимо пейзажами. Заметив проходящего мимо Пея, Понте выбежал поздороваться с ним и в итоге перешел на работу к нам в Монреаль. Талантливый планировщик, прекрасно владеющий французским языком, Понте вскоре понравился официальным лицам Монреаля. После завершения нашего проекта он остался там в качестве проектировщика ряда других проектов. Как соразработчик, вместе с Коббом, нашего первоначального генерального плана Монреаля, он обладал глубоким опытом и преемственностью, от которых выиграл весь район.
Однако первым сотрудником Webb & Knapp (Канада) стал двадцатичетырехлетний Дэвид Оуэн, с которым я познакомился через заднюю ограду нашего поместья в Гринвиче, штат Коннектикут. За некоторое время до нашего переезда в Гринвич Ганс Тобисон купил поместье Фрюхауф, которое примыкало к нашему. Мы с Тобисоном подружились. Дэвид Оуэн, канадский зять Тоби, принадлежал к известной семье с Западного побережья. На момент начала нашего канадского предприятия Дэвид только что окончил юридический факультет Колумбийского университета. Нам нужны были молодые канадцы с соответствующим образованием, и я предложил Дэвиду работу. Он согласился, бесстрашно принял на себя ответственность и справился с разнообразными заданиями, иногда даже слишком. К 1958 году, когда пришло время сносить некоторые объекты, окружавшие "дыру", мы получили несколько гневных телефонных звонков; оказалось, что наши нетерпеливые бригады незаконно сносили здания, которые нам еще не принадлежали... Но с подобными подтасовками графика я могу смириться; болезненными являются многочисленные задержки, которые иногда могут подстерегать проект.
Для всех моих технически подкованных и талантливых молодых помощников я был главным специалистом по устранению неполадок в Webb & Knapp и не хотел бы, чтобы было иначе. Финансирование и строительство грандиозного проекта сродни прокладке дороги через горную местность: за каждым поворотом - сюрприз, и большая часть волнения и интереса к проекту, помимо его концепции, заключается в поиске новых путей обхода многочисленных возникающих трудностей. В Монреале мы столкнулись со всеми мелкими и крупными трудностями, с которыми может столкнуться большой проект, и о некоторых из них я сейчас подробно расскажу.
К первой категории предсказуемых и предотвратимых неприятностей относится то, что я уничтожил тысячу экземпляров первой брошюры, выпущенной моими помощниками по нашему монреальскому проекту. Причина: в Канаде, только что пережившей первые сильные спазмы экономического антиамериканизма, наша брошюра выглядела бы как версия "Звезды и полосы навсегда". Совершенно бессознательно, по тому, что в ней не было сказано, эта брошюра относилась к Канаде как к простому штату, еще одному Иллинойсу или Колорадо, где работала компания Webb & Knapp из New York. Такая брошюра стала бы психологической и политической катастрофой. Я прекратил его распространение и подготовил новую газету. Переключив внимание с нью-йоркской компании Webb & Knapp на Webb & Knapp (Канада), я сделал особый акцент на нашем прославленном совете канадских директоров, наших отношениях с Гордоном и CNR, а также на наших планах в отношении Канады. Брошюра номер два попала в прессу, к общественности и в инвестиционный мир и была воспринята спокойно. Она не вызвала благоприятного бриза в виде новых инвесторов, но, поскольку брошюра номер один вызвала бы яростный националистический шквал, я был доволен.
Более того, тонкости национализма не ограничиваются только американскими вещами по отношению к канадским. Существует сложная и вечно актуальная проблема "французское против английского", которая подстерегает неосторожных с юга. В случае с Webb & Knapp нам повезло: монреальская среда могла похвастаться множеством леденящих душу примеров знающих людей, которые, бодро продвигаясь по лабиринту англо-французских отношений, натыкались на неожиданные и болезненные препятствия. На самом деле, один из таких примеров привели CNR и мой уважаемый друг Дональд Гордон, когда они давали название своему новому отелю.
Отель строился рядом с предполагаемой площадью Виль-Мари. Он должен был стать гордостью и флагманом отелей CNR. Он стал бы гордостью провинции Квебек, если бы CNR не вздернули на имперский петард. В течение нескольких недель, пока шло строительство, директора CNR мучительно пытались принять решение о названии нового отеля. Я уверен, что они сами придумали бы подходящее французское название, но тем временем к этому приятному занятию подключилось множество добровольцев. Одним из них был сэр Винсент Мэсси, генерал-губернатор и официальный представитель королевы Елизаветы в Канаде. Во время визита в Великобританию генерал-губернатор в довольно непринужденной форме поинтересовался вслух, не желает ли королева, чтобы отель был назван в ее честь. В дипломатии, как и в бизнесе, непрямая речь может стать образом жизни, поскольку таким образом можно избежать некоторых видов официальных пут, но при этом существует постоянная опасность чрезмерного толкования сигналов. Так и произошло. Никто в Англии, как мне сказали, не желал видеть отель, названный в честь королевы, но они предположили, что канадцы, как лояльные бывшие колонисты, не желают ничего большего, и, с присущей британцам недосказанностью, просто подали сигнал об этом. После должного рассмотрения было отправлено сообщение, что, да, Ее Величество будет рада украсить отель своим именем. И решение CNR, по сути, было принято. На данный момент не назвать отель в ее честь было бы оскорблением королевы и короны, а этого делать нельзя. Загнанное в угол, правление CNR поджало верхнюю губу и объявило название нового отеля - "Королева Елизавета".
Этот инцидент довольно типичен для англо-французских отношений, поскольку все вовлеченные стороны чувствовали себя невиновными, праведными и обиженными. Когда было объявлено название отеля, крики и вопли ярости и разочарования французских политиков и редакторов продолжались несколько месяцев. Для французов это был еще один горький и политически выгодный пример высокомерия со стороны англичан. Для многих англичан, которые в случае отказа королевы были бы расстроены в десять раз больше, чем французы, это был еще один пример того, как перевозбужденные французы ищут и находят проблемы там, где их нет.
Что касается американцев, то один грубый руководитель сети Hilton пытался добиться того, чтобы отель назвали "Элизабет Хилтон".
Для нас это был урок и предупреждение: какое бы название мы ни выбрали для нашего проекта, оно должно быть французским - иначе никакого проекта не будет. Я раздумывал над названием Place Renaissance, поскольку речь шла о возрождении Монреаля, но в итоге выбрал Place Ville-Marie, напоминающее об истоках города. Мэр Драпо, в восторге от названия, немедленно проконсультировался с его преосвященством, кардиналом Монреаля, Полем-Эмилем Леже, который был в таком же восторге. Воодушевленные поддержкой церкви и мирян, мы едва смогли преодолеть следующее совершенно неожиданное препятствие - избрание нового коалиционного федерального правительства в Оттаве, когда Либеральная
