прицепе, словно находится в полнейшем неведении, будто не понимая, в какой жутко неловкой ситуации мы очутились.
Время от времени кивая, внимательно наблюдаю за Сесилией: ее поза становится напряженной, когда она пишет сообщение. Ей с минуты на минуту пора на работу, она ни дня не пропустила с тех пор, как я приехал.
– В «У Мэгги» все хорошо? – спрашиваю я, и она еле заметно кивает.
Тимоти пытается вовлечь ее в разговор.
– Сесилия, после нашего последнего визита ты провернула с кафе что-то невероятное.
– Спасибо, – тусклым голосом отвечает она, позабыв про блинчики и печатая со скоростью тысяча знаков в минуту. От следующей эсэмэски она кидает телефон на стол. Встав из-за внезапной перемены в ее поведении, я подхожу к ней, и Сесилия долго смотрит на меня, после чего бросает хмурый взгляд на мать.
– Что случилось? Что-то с Мариссой?
– Все в порядке, – холодно отвечает она. – Одна из официанток не пришла на работу.
– Хочешь, съезжу и помогу?
Она прикусывает губу и качает головой.
– Нет. Они справятся. Сядь, – кивает она на стул. – Я разберусь.
– Уверена?
– Тобиас, – вздыхает она, и я обвиваю ее талию руками и кладу подбородок на плечо.
– Все в порядке. И я тоже, – шепчу я.
– Ну, а я черт возьми, не в порядке, – шипит она, напрягаясь в моих объятиях.
Хватает со стойки лопатку и переворачивает идеально круглый блинчик, пока я вожу пальцами по ее животу.
– Посмотри на меня, trésor.
Она злобно косится на меня, и я оказываюсь в замешательстве. Не могу понять ее чувства. Прижимаюсь своим лбом к ее.
– Рано или поздно это все равно бы произошло.
Она задумчиво кусает губу, а потом ее взгляд становится мягче, когда сосредотачивается на мне.
– Я прошу у тебя слишком многого.
– Нет, отнюдь. Если ты смогла простить меня, то все возможно, верно?
Она отстраняется и, резко дернув подбородком, вырывается из моих объятий. Подчинившись ее невысказанным приказам, сажусь за стол, недоумевая, что происходит у нее в голове. С матерью у Сесилии явно натянутые отношения, и присутствие нас обоих в одной комнате делает только хуже.
Тимоти настороженно обводит всех взглядом и, почувствовав всеобщее напряжение, ерзает, но не изменяет себе, решив не грузить вопросами. После его очередной попытки растопить лед Диана заговаривает.
– И давно? – нерешительно спрашивает она, и я перевожу взгляд с Сесилии на нее. – Давно вы встречаетесь?
– Вопрос сложный, но если коротко: мы сошлись незадолго до того, как Сесилия поступила в колледж, и возобновили отношения три недели назад.
– Сложный, – фыркает Сесилия. – Еще бы! – Очень-очень сердитая, она переворачивает блинчик, а я хмуро смотрю на ее спину. Сесилия поворачивается и обращается ко мне: – Ей лучше не знать. – Она бросает лопатку и скрещивает руки на груди. Похоже, Сесилия вышла на тропу войны и мы все под угрозой. Тимоти, не донеся до рта чашку с кофе, громко глотает.
– А я бы хотела, – парирует Диана, переводя взгляд с Сесилии на меня.
– Уж в этом я не сомневаюсь, – издевательски бросает Сесилия, с грохотом поставив молоко в холодильник и хлопнув дверцей.
– Теперь самое важное, – играю я роль миротворца, – что мы снова вместе.
Сесилия выключает конфорку, выложив оставшиеся блинчики на тарелку, и ставит ее на стол рядом с беконом.
– Кто хочет апельсиновый сок? – рявкает она, словно в чем-то обвиняя нас, и мы дружно качаем головой.
Тимоти набрасывается на еду, воспользовавшись этим в качестве предлога, чтобы не смотреть на нас и не вмешиваться в разговор. Диана забывает о завтраке, смотря на меня и дочь, а я выкладываю блинчики себе на тарелку и принимаюсь с аппетитом их уплетать, надеясь, что в животе перестанет бурлить. Сесилия, подкармливая беконом Бо, продолжает смотреть на меня.
– Это твой бекон, – упрекаю ее я. – Ешь.
– Я не голодная. – Не могу сдержать улыбку, увидев упрямую девятнадцатилетнюю девчонку, после которой я забыл о существовании других женщин.
– Trésor…
– Сам ешь, – огрызается она, но ее взгляд снова смягчается, когда она переводит взгляд с меня на мать.
– Пожалуйста, – прошу я и легонько подталкиваю ее, воспользовавшись в своих интересах ее заботой. Она щурит глаза, показывая, что раскусила меня, но все равно запихивает в рот кусок.
– Предполагаю, раз у тебя самой гости, теперь ты с нами не поедешь? – спрашивает Тимоти, привыкнув к обстановке за столом.
– А куда вы собирались? – спрашиваю, пока мать и дочь продолжают играть в гляделки.
– Сесилия хотела отправиться с нами в поход на несколько дней, а потом мы собирались на запад: Колорадо, Аризона, Юта и Нью-Мексико.
– Собрались объехать «Четыре угла»?[92]
Тим наставляет на меня вилку.
– Именно. Побывать в четырех штатах за раз. Это мечта любого туриста.
Сесилия качает головой, когда я смотрю в ее сторону. И хотя два дня могут выгадать мне нужное время, чтобы разобраться с проблемой, при мысли о разлуке с ней становится горько. Но если есть шанс разобраться, то эта путаница может стать даром свыше, если смогу отпустить Сесилию.
– Если хочешь поехать…
Шлепнув ладонью по столу, она тычет ножом в мою сторону.
– Только посмей закончить фразу, Кинг, и я проткну тебя этим ножом для масла.
Не удержавшись, хихикаю.
– Тогда ладно. – Смотрю на гостей. – Оставайтесь. Хотя бы на ночь. Ни к чему урезать ваш и без того короткий визит, – обращаюсь к Диане, которая не сводит заблестевших глаз с Сесилии, пытаясь взять себя в руки.
– Тобиас… – начинает Сесилия.
– Это же твои родители, – решительно заявляю я, всячески стараясь облегчить ее страдания, но вместо этого получаю еще один уничижительный взор. Хмуро смотрю на Сесилию, которая испепеляет меня взглядом, а потом поднимает руки и угрожающе расправляет манжеты рубашки.
Она ухмыляется, заметив, что я умолк, поскольку прекрасно знает, как на меня действует эта чертова пижама.
Какого. Хрена?
Тимоти прочищает горло и высказывается относительно повысившегося градуса напряженности.
– Если мы навязываемся, то нет проблем. Можем отправиться в поход чуть пораньше.
– Вы не навязываетесь, – возражаю, четко высказывая свое мнение, а Сесилия сползает по стулу.
– Ты уверен, что это лучший вариант? – интересуется Сесилия, делая недвусмысленные намеки. Похоже, она готовится к войне, пока я всеми силами пытаюсь установить мир. Не могу дождаться, когда утащу ее и отшлепаю.
– Да, – киваю и для пущей убедительности делаю резкое движение рукой. – И точка.
Она прищуривается.
– Не смей…
– Сесилия, – голосом терпеливой матери произносит Диана, – почему ты…
– С меня довольно, – отрезает она и встает, кинув тарелку в раковину, а потом смотрит на Диану. – А еще довольно притворства. Ты же не рассказывала ему, да, мам?
