- Мы не можем здесь оставаться, - сказал я Молли. - Я могу вооружиться, но это не защитит тебя.
- Мне не нужна защита, - сказала Молли. - Я организую диверсию, а потом, - мы оба, как наскипедаренные, побежим к ближайшему выходу на улицу. Звучит неплохо?
- По-моему, похоже на план. Что за диверсия?
- Закрой глаза и прикрой их руками.
Я так и сделал, и мгновение спустя вспыхнула яркая вспышка, от которой моим глазам стало больно даже сквозь плотно сжатые веки. Громкие голоса… кричали от шока и боли, а Молли схватила меня за плечо и вытащила из-за изрешеченной пулями закусочной. Я заставил себя открыть глаза и, спотыкаясь, побрёл за ней. Прыгающие чёрные пятна на сетчатке затуманили моё зрение, но, по крайней мере, я мог видеть. Вооружённые люди шатались вокруг, стреляя при любом внезапном звуке или движении, слезы текли из их полуоткрытых глаз. А поскольку большинство гражданских исчезло.., это означало, что они стреляли друг в друга. Я смогу с этим жить. Я прошёл мимо стрелка, следуя за Молли к ближайшему выходу на улицу, и замедлился ровно настолько, чтобы одним ударом сломать ему шею. Никогда не вовлекай гражданских лиц в наши войны, ублюдок. Мне бы хотелось убить их как можно больше, но на это не было времени. Я не убийца, но иногда единственное правильное решение - просто убивать ублюдков, пока их не останется. Я ненавижу, когда невинные люди оказываются втянутыми в мой мир. Вот почему я стал агентом в первую очередь: чтобы защитить невинных от обитателей моего мира.
Стрелки должны были быть от “Манифеста Судьбы”. Моя семья действует деликатней. И, как я всё ещё верил, милосердней к невинным. Но как “Манифест Судьбы” нашёл нас так быстро? Может быть, они на всякий случай установили наблюдение за всеми железнодорожными станциями. Это имело смысл. Моя больная рука настойчиво напоминала о себе, пока я бежал за Молли, и я велел ей заткнуться. Я был занят. Несколько пуль пролетели мимо меня, но даже не близко. К некоторым стрелкам возвращалось зрение. Я мог бы облачиться в броню, но я не мог доверять тому, что фактор скрытности сработает в этих условиях, когда так много наблюдающих глаз, и я всё ещё не хотел выставлять величайшую тайну моей семьи на всеобщее обозрение. Если только мне не придётся. Я догнал Молли, когда она, споткнувшись, остановилась на полпути вверх по крутому склону, ведущему к основной дороге. Мы тяжело дышали. Легковушки и фургоны обыденно проносились мимо нас, как будто это был самый обычный день. Я посмотрел на Молли.
- Что нам теперь делать? Поймать такси?
- Я бы не стала. Вы никогда не можете быть уверены в том, на кого на самом деле работают водители. У меня есть идея получше.
Она наклонилась и задрала платье, обнажив изящный набор серебряных браслетов-амулетов на левой лодыжке. Она сорвала один из амулетов и подняла его: маленький серебристый мотоцикл.
Молли пробормотала несколько слов на брутальном языке, от которого у неё, должно быть, заболело горло, и подышала на амулет. Он жутко извивался на её ладони, а затем спрыгнул, быстро увеличиваясь в размерах, пока на склоне перед нами не появился мотоцикл: Vincent Black Shadow. Большой чёрный мотоцикл - зверь, своего рода классика. Я был впечатлён.
- Я впечатлён, - сказал я Молли. - Действительно. У тебя отличный вкус на мотоциклы; хотя и несколько ностальгический.
- Не говори со мной о современных мотоциклах, - буркнула Молли. - У них никакого характера!
И снова пули пролетели мимо нас. Они подходили всё ближе. Я оглянулся назад по склону. Люди с оружием брели в нашу сторону, слезы всё ещё катились по их щекам. Они ещё не могли как следует прицелиться, но с автоматическим оружием в этом не было необходимости.
- Садись на этот чёртов мотоцикл! - рявкнула Молли.
Я посмотрел вперёд. Vincent заревел, когда она завела его, а затем плюхнулась на кожаное сиденье.
- Держите все, - сказал я. - Я не езжу на заднем сиденье.
- Мой байк, - я за рулём. Залезай.
- Я не поеду на заднем сиденье! Я должен думать о своём достоинстве.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мимо нас просвистели новые пули. Они действительно сближались. Молли мило улыбнулась мне.
- Ты и твоё достоинство можете бежать рядом, если хотите, а я убираюсь отсюда…
Я прорычал что-то себе под нос и плюхнулся на сиденье позади неё. Молли включила передачу, и мы помчались вверх по склону, преследуемые пулями, прямо в основной поток транспорта. Возмущённые голоса и гудки приветствовали нас со всех сторон, когда мы появились из ниоткуда и потребовали себе дорогу. К счастью, средняя скорость движения в Лондоне редко превышает десять миль в час между светофорами, поэтому нам удалось увернуться и объехать более медленные машины и набрать приличное ускорение. Я крепко обнял Молли за талию правой рукой. Я попытался использовать и левую, но это было слишком больно, поэтому я позволил своему предплечью упереться в левое бедро Молли. Она, казалось, не возражала. Я прижался к ней вплотную, но воздух всё равно бил мне в лицо, и трепал волосы. Я приблизил свой рот к уху Молли.
- Ты же не помрёшь, если наколдуешь пару шлемов?
- Шлемы - для слабаков! - воскликнула Молли, перекрикивая рёв двигателя. Она радостно засмеялась. - Держись, Эдди!
- Держу пари, у тебя нет страховки, - сказал я.
Мы лавировали между движущимися машинами, как будто они стояли на месте, неуклонно набирая скорость. Таксисты выкрикивали оскорбления, по обе стороны мелькали фасады магазинов. Мы уже сделали столько поворотов, что я уже не понимал, где мы находимся. Большой красный Лондонский автобус выехал перед нами, потому что Лондонские автобусы никому не уступают дорогу, и моё сердце практически выпрыгнуло из груди, когда Молли надавила на газ и промчала нас через сужающийся промежуток, как лемминг под амфетаминами. Возможно, я и вскрикнул, но совсем чуть-чуть.
- Постарайся балансировать вместе со мной на поворотах, Эдди! - весело крикнула Молли в ответ. - Это значительно облегчает маневрирование.
Мы проносились через перекрёстки на страшной скорости; игнорируя светофоры. Мотоцикл раскачивался из стороны в сторону, уворачиваясь и виляя, когда он врывался в поток машин и выезжал из него, ни перед кем не притормаживая. Это было бы очень захватывающе, если бы я был за рулём. А так, я просто держался за неё своей здоровой рукой и возносил молитвы к Святому Христофору, покровителю путешественников. В наши дни его официально списали, но никто не спрашивал моего разрешения, так что…
Впервые я понял, что нас преследуют, когда пуля просвистела прямо у моего уха. Я крепко схватил Молли и рискнул оглянуться. Две большие чёрные машины быстро приближались к нам сзади. Должно быть, они были основательно бронированы, потому что они разгонялись, маневрировали и просто отбрасывали в сторону всё, что было перед ними. Когда не было места, большие чёрные машины проезжали прямо по тому, что было перед ними, сокрушая меньшую машину, подобно танку. Другие водители были вынуждены съехать с дороги или были настолько запуганы, что сами того не желая внезапно свернули с дороги. Трафик между чёрными машинами и нами быстро редел, мужчины высовывались из тонированных окон машин, чтобы открыть по нам огонь из автоматического оружия. К счастью, это гораздо сложнее, чем кажется в кино.
Я обернулся и крикнул Молли в ухо. - “Манифест Судьбы”, позади нас! И они в нас стреляют!
- Вообще-то, я заметила. Ты уверен, что это не твоя семья?
- Однозначно. Они не стали бы использовать оружие. Они бы использовали что-то более экстремальное.
Молли положила байк, входя в крутой поворот. Я изо всех сил старался помочь, наклоняясь вместе с ней, но всё, что я мог сделать, это держаться одной рукой. Земля на мгновение показалась мне ужасно близкой. Молли снова подняла Vincent в вертикальное положение и дала полный газ. Мы с рёвом неслись по улице, проскакивая мимо изумлённых машин, иногда настолько близко, что зеркала заднего вида царапали их краску, всё время уклоняясь от выстрелов сзади. Они начали подбираться к нам. Я рискнул ещё раз оглянуться назад, повернувшись на кожаном сиденье. Чёрные машины крушили всё на своём пути, сметали машины. Входящие в занос гражданские машины врезались друг в друга, некоторые переворачивались, и на всём участке дороги позади нас громоздились заторы. Чёрные машины продолжали приближаться, и пули летели всё ближе и ближе, как бы мы ни уворачивались и ни петляли. Я облачился в броню. Живой металл в одно мгновение плавно перетёк на меня, отгородив меня от враждебного мира. Пули попали мне в спину и просто отрикошетили в сторону.
