Она закрыла глаза и сделала подряд три глубоких вдоха-выдоха.
— Вера! — кто-то тронул ее за плечо, и девушка наконец-то разразилась громким отчаянным воплем. — Оглушишь! — Евгений отшатнулся и зажал руками уши.
Вера открыла глаза и ошарашенно уставилась на друга. Он, как тогда в депо, сидел на корточках напротив и удивленно рассматривал ее испачканную вареньем одежду. Девушка быстро оглянулась по сторонам и пришла в замешательство. Разбитая банка лежала у самых ног, а сладкий темный след тянулся к шкафу. Вера бросила взгляд на потолок, но он был чист. Девушка проворно поднялась на четвереньки и быстро подползла к раскрытой дверце. На нижней полке, истекая жидкими составляющими компота, стояли три разбитых банки. Никаких обезглавленных трупов к ним не прилагалось.
— Я… — Вера уселась напротив раскрытого шкафа и указала на его испорченное содержимое.
— Потеряла сознание, очнулась — бардак, — Логинов рассмеялся.
— Здесь лежала официантка…
— На нижней полке? — сдерживая улыбку, уточнил майор.
— Да.
— А метрдотель с шеф-поваром на верхней?
— Я серьезно!
— И я. О какой официантке ты говоришь?
— Ну, о той, которая пошла за вареньем…
— За этим? — Евгений указал на размазанную по полу черничную массу.
— Да, — Вера кивнула. — Ее долго не было, и я пошла за ней… А тут танцующие тени… и человек в балахоне… Мне было так страшно!
— В балахоне? — улыбка с лица офицера исчезла. — Что он сделал?
— Он… ничего… Мне показалось, что он их прогнал…
— Тени?
— Да… Женя, что это было?
— Идем-ка в гостиную, — Евгений помог ей подняться.
— Это что-то серьезное? Это происходило в моей голове или на самом деле?
— А если в твоей голове, то понарошку?
— Нет, я имею в виду… это происходило или мне померещилось?
— Сейчас выпьем чайку и обсудим…
— Женя, я же не сумасшедшая?
— Не более, чем все остальные.
— Они тоже видели тени?
— Все видели разное, но насчет человека в балахоне ты упоминаешь не первая…
— А кто он?
Евгений пожал плечами. Они уже поднялись наверх и предстали перед ясными очами встревоженных сотрудников.
— О ком речь? — заинтересовался Сошников, уловив последнюю реплику.
— О том, кто утром не дал мне упасть в грязь лицом, — пояснил Евгений. — А тебя хотел похлопать по плечу.
— А еще убил Краба, — добавил Сноровский.
— Не факт, — возразил майор.
— И официантку, — подала голос Вера.
— Да какую официантку?! — не выдержал Логинов.
— Которая была здесь, пока я накрывала на стол, а потом пошла за вареньем…
Евгений взял ее за плечи и очень аккуратно встряхнул.
— Верочка, проснись. Здесь не было никакой официантки. Она ушла еще час назад, до приезда всей группы… … — Дела-а, — глубокомысленно изрек Сошников, выпуская табачный дым в камин. — Подвал, полный танцующих граций.
— Или гарпий. Этот незнакомец сделал так? — Сноровский в десятый раз попытался исполнить замысловатый пасс.
— Нет, плавно, — Вера попробовала изобразить нечто сама, но у нее это получилось еще хуже. — Встаньте передо мной и наклонитесь, тогда я, может быть, вспомню.
— Не испугаешься? — на всякий случай спросил Иван Павлович.
— Я уже перебоялась, — девушка тяжело вздохнула.
Сноровский встал перед ней на пуфик и взмахнул рукой. Вера виновато улыбнулась и покачала головой.
— Что, не так?
— Он был еще выше, а наклонился ближе…
— Так? — Сноровский склонился почти в поясном поклоне и вдруг, вздрогнув, замер.
— В поясницу вступило? — «с ехидцей» спросил Феликс.
— Ты видела его лицо?! — негромко спросил Иван Павлович, не обращая внимания на реплику келла.
— Я… не знаю, — Вера поерзала в кресле, словно Сноровский приколол ее к нему булавкой. — Видела, только плохо, было темно… Нос такой… крупный и, мне кажется, сломанный, словно у боксера… А еще подбородок… Квадратный, со шрамом.
— Шрам слева, справа?
— Справа налево, сверху вниз, косой…
— Почему именно так, а не наоборот?
— Он, кажется, справа вверху чуть пошире был, ну я и решила… Не так?
— Правильно, — одобрил Иван Павлович, — соображаешь… Ну, господа аналитики-алкоголики-тунеядцы, какие будут соображения?
— Приметы так себе, — заметил Сошников, пыхнув крупным облачком.
— Поэтому наша очаровательная сотрудница до сих пор и жива, — неожиданно изрек Кирилл Мефодьевич.
— То есть? — заинтересовался Сноровский.
Все остальные тоже обернулись к матронарму.
— Этого субъекта видели многие, но единственным, кто рассмотрел незнакомца в черном балахоне достаточно хорошо, был воин Крабников, и он убит… — келл развел руками. — По-моему, тут все ясно…
— Логично, — признал Иван Павлович. — Выходит, Вере повезло?
— Он вряд ли собирался показывать ей лицо… Но в целом — да, повезло. Сущность могла прикоснуться к ней раньше, чем возник неизвестный спаситель, а тогда… — Кирилл Мефодьевич как-то угас.
— Эй, Феликс! А ты разве не касался той фальшивой стены в подземелье? — мгновенно сориентировался Сноровский.
— Только, чур, не стрелять! — Сошников поднял руки. — Я, подручный вселенского Проклятия Феликс Сошников, официально заявляю… — Он уронил руки на колени и усмехнулся: — Вы разве не поняли, Иван Павлович? Заразиться Сущностью могут только земляне. Келлы больны ею уже давно и все без исключения.
— То есть она следит за нами через вас?!
— А она реальна?
— Не морочь мне голову, Феликс! Отвечай на вопрос!
— Если принять по умолчанию, что Проклятие существует, то — да. Но даже если поблизости не будет нас, Сущность все равно увидит и услышит все, что ей захочется…
— Неверно, — возразил Евгений. — Если бы она была настолько всеведущей, ей бы не потребовалось подталкивать нас к поискам ответа на поставленные вопросы.
— К поискам Соловьева? — уточнил щепетильный Кирилл Мефодьевич.
Майор коротко взглянул на Веру и едва заметно кивнул.
— Выходит, Андрей сумел-таки найти способ борьбы с этой… Тенью? — предположил Сноровский.
— Иллюзию, — горячо возразил матронарм. — Он нашел не более чем иллюзию, а не реальный способ! Вы же видите, на что способно Проклятие?!
— Зачем же, в таком случае, оно толкает нас на поиски?
— А вы уверены, что это делает Сущность, а не тот незнакомец?
— А разве это не одно и то же — Проклятие и черный балахон? — удивился хранивший до сих пор молчание Федор.
Все посмотрели на парня так, словно он заявил, что заново открыл Америку.
— Мы всегда считали, что нет, — ответил Кирилл Мефодьевич после долгой паузы. — На Келлоде в таких балахонах ходили черные воины. Особая каста… вернее — вид существ. Когда начался кризис, они распространились по всей планете. Они просто наблюдали, ни во что не вмешивались, а к жителям относились вполне дружелюбно.
— И в чем выражалось это дружелюбие? — Федор заинтересованно подался вперед. — Раздавали гуманитарную помощь?
— Нет, но… — матронарм задумался. — Они всегда маячили где-то вдалеке, и у нас не было возможности их даже рассмотреть, но они никогда нам не мешали…
— Не мешали вам эвакуироваться на Диши…
— Хотя бы это… — …а Сущности — захватывать планету? Ваша парадоксальная логика теперь понятна мне и без методов Соловьева. У вас просто нет никакой логики. Как у женщин. Даже еще меньше…
Федор снова откинулся на плетеную спинку и одним глотком допил все, что оставалось в бокале. Судя по запаху, все-таки коньяк…
* * *
Все понимали, что дальнейшее обсуждение лучше отложить до утра, но просто пойти, лечь и уснуть был не в состоянии даже наименее удрученный ситуацией Сошников. Он сидел прямо на ковре, смотрел в огонь и медленно, но основательно накачивался алкоголем.
Федора, павшего в неравном бою с продукцией армянских виноделов, перенесли на диван. Плетеное кресло унаследовал Сноровский. За столом остался один Кирилл Мефодьевич, в нем проснулась патологическая любовь к чаю. Фарфоровый заварной чайничек давно опустел, а Вера была не способна заварить напиток снова по причине отчетливого дрожания рук, но матронарм не отступал и не сдавался. Он разыскал в кухонном шкафчике коробку заветного продукта в пакетиках и теперь только щелкал выключателем электрического чайника. Евгений и дрожащая Вера расположились в одном мягком кресле между камином и баром. Несмотря на стратегически выгодное положение, майор оставался трезвым, а его подруга никак не могла согреться.
— Искать или не искать? Вот в чем вопрос, — прервал Сошников затянувшееся молчание.
— Искать однозначно, — кто ему ответил, было непонятно.
Феликс поискал собеседника взглядом, но на него никто не смотрел.
