— Ты сказал — почерк, как до первой поимки? Надеешься, что будет вторая?
— Борис же, земля ему пухом, его поймал, почему бы и нам не отличиться?
— Борису помогал Соловьев, а тебе — кто помогает?
— А что Соловьев? Боб Призрака два года выслеживал. Привычки, детали всякие до мелочей изучил. Вот и мы так же сделаем.
— Все равно, без Соловья Борис бы не справился, — упрямо возразил Сноровский.
— Может, и так, — Безносов пожал плечами. — У тебя есть какие-то соображения?
— Все те же — сначала надо найти Соловьева. Ты же сам это предложил.
— Вот мы и возвратились из пункта Б в пункт А, — полковник встал и прошелся по кабинету. — Только не плюйся сразу. Сначала обдумай. Я тут все хорошенько проанализировал и все-таки вернулся к своим прежним сомнениям. Сильно уж он крутой, этот Призрак. Как в кино. Не бывает так в жизни. Понимаешь?
— Пока нет.
— Варианта два, либо он феномен, не жиже Соловья, либо они работают вдвоем, — Безносов оперся кулаками о стол и взглянул на Сноровского. — Иначе его кто-то когда-то все равно бы увидел.
— Не стыкуется, — Иван Павлович отрицательно покачал головой. — До поимки его не только видели, но и трогали — когда ловили, а теперь он вдруг стал неуловимым невидимкой…
— А я о том и говорю…
— Но! Ты забыл, что Соловьев его и ловил, вернее — помогал его поймать, и потерял лучшего друга…
— А после пришел к Призраку на свидание…
— Вот именно — пришел на свидание, о чем-то побеседовал и исчез. А спустя некоторое время Призрак сбежал и начал действовать еще более нагло и эффективно…
— Не понимаю, к чему ты клонишь, — все же стыкуется! Сговор, побег, совместная работа…
— С заклятым врагом?
— Смотря какая поставлена цель.
— Не может Андрей закрыть глаза на такое серьезное обстоятельство, как гибель Боба.
— Опять мы возвращаемся к высоким материям. Цинизм-романтизм. Почему ты так уверен, что Соловьев благородный романтик?! Думаешь, его не может захватить такая идея, что он похерит память о друге?
— Какая идея, например?
— А я почем знаю? Он же пришибленный во всю голову. Может, борьба с этим вселенским злом, как у келлов?
— Сеня, ты только что ответил на все свои вопросы и сомнения.
— Фу-у, — Безносов сел и откинулся на спинку кресла. — Ну ты и мутный тип! По-человечески объяснить не можешь?
— А я что, по-келлски объясняю?
— Видимо, да.
— Никакого Призрака нет, Сеня. Есть только Соловьев…
— Что? — полковник непонимающе улыбнулся.
— Соловьев, который, перед тем как лечь на дно, перенял опыт и привычки Призрака, там, «на дне», потренировался, а затем, всплыв, вытащил своего прототипа из-за решетки и закопал в ближайшем лесу.
— Новый Призрак и есть Соловьев? — наконец-то сообразил Безносов. — Но зачем ему понадобилось перевоплощаться в наемного убийцу? Он что, сдвинулся от перенапряжения?
— Вот это нам и предстоит выяснить.
— Черт! В поимке феноменов у нас маловато опыта…
— Ничего, кое-каким вещам Соловьев сам же нас и научил. Например, масштабному мышлению.
— Это как?
— Этого, Сеня, не объяснишь. Это надо попробовать самому. Но ты не волнуйся, ищи его своими методами, а мы применим свои, нестандартные…
— А я и не волнуюсь, — полковник взглянул на Сноровского с явным сомнением. — И с чего ты думаешь «нестандартно» начать?
— С мотива, — Иван Павлович усмехнулся, — с банального мотива…
* * *
Очередной «вечер совместных размышлений» начался с шумного обсуждения новой вводной. На заявление Ивана Павловича о том, что Призрак и Андрей, скорее всего, одно лицо, группа отреагировала довольно бурно. Все заговорили одновременно и громко, отчего разобрать что-либо стало совершенно невозможно.
— Значит, так! — Сноровский настойчиво похлопал ладонью по столу, призывая всех к тишине. — Значит, так, многоуважаемые сотрудники, версия у нас есть, осталось понять, что же это нам дает.
— Абсолютно ничего, — категорично заявил Сошников. — Ну, подался Соловьев в Призраки, ну, плохо. Только это же версия, а не след. Город большой, он может скромненько жить в спальном районе, делать вид, что ходит на работу, здороваться с соседями, старушек через дорогу переводить…
— Возможно, нам придется исследовать проблему более тщательно, — высказался Кирилл Мефодьевич. — Зайти, так сказать, с другого конца. Понять, что же могло настолько сильно подействовать на мировоззрение Андрея Васильевича. Ведь это более чем странно, когда вполне приличный человек вдруг становится наемником, да еще не теоретически, а на самом деле — с руками по локоть в крови.
— Подействовать могло все, что угодно, — ответил Сноровский, — не забывайте о его особом даре. Это очень большая нагрузка на психику.
— Нет, — тихо, но твердо возразила поникшая Вера. — Андрей мог раствориться в личности какого-нибудь негодяя, но сделал он это не потому, что бандит оказался сильнее его духом, а осознанно.
— В тебе говорит неостывшая… симпатия, — ухмыльнулся Феликс.
Логинов дернулся, но вовремя сообразил, что для выяснения отношений сейчас не время.
— «Осознанно» — это вообще-то обвинение, — заметил Кирилл Мефодьевич.
— Только если у него был иной выход, — снова возразила Вера.
— Не понимаю, что это за ситуация такая безвыходная? — снова хмыкнул Сошников. — Да и если так, мягко говоря, странный он выход нашел. Тебе не кажется? Не представляю, что должно стоять на кону в игре, где жизнь человека стоит ровно два пистолетных патрона.
— Весь мир, — задумчиво предположил Кирилл Мефодьевич.
— Ага, и пол-Луны в придачу, — Феликс скривился.
— Дело не в ставках, а в противнике, — вступил в дискуссию Евгений. — Если он достаточно силен и обладает широкими возможностями, уйти из-под его наблюдения можно, только исчезнув. Причем так, как это сделал Соловьев — без остатка.
— Но мы-то его почти нашли, разве это «без остатка»?
— Мы его изучили «изнутри».
— Противник, видимо, тоже неплохо его знает, иначе зачем Соловьеву такая глубокая конспирация?
— Да не о том вы рассуждаете, — прервал их Иван Павлович. — Нам не противник нужен, а Соловьев.
— Не определив первое, не найдешь второго, — возразил Феликс. — Мой вариант — его прижал этот… голос-балахон.
— Сущность, — качая головой, сказал матронарм. — Черные воины ни во что не вмешиваются…
— На Келлоде! А здесь Земля, и все по-другому! А Сущность ваша… я уже не отрицаю, что она реальна…
— Какой прогресс! — …но на самом деле это просто какое-то хаотично перемещающееся энергетическое поле. Ни особо коварным сознанием, ни волей оно не обладает!
— Не спорю, Проклятие иногда непоследовательно, но это его сознательная тактика. Оно мыслит, Феликс, как бы ты ни возмущался. Оно мыслит и стремится к некой цели. Страшной цели. Иначе Келлод остался бы цветущим и прекрасным.
— То есть ваша версия заключается в том: Соловьев смылся, чтобы его не нашла Сущность? Тогда нам не следует его искать, чтобы не подводить товарища. Неудобно же получится. Он, понимаешь, незаметненько выбросил мешок с дерьмом прямо посреди центральной площади, а мы его подняли и принесли. «Андрюша, не ты потерял?» И для полного счастья развязали мешочек, но держали его, оказывается, вверх ногами! И посыпалось, и полилось дерьмецо на лежащий у Андрюши в прихожей новенький ковер. И заорал он дурным голосом: «Что же вы, друзья мои сердешные, делаете, мать вашу!»
— Прекрати! — крикнула Вера, сжимая кулачки.
— Ого! — Сошников удивленно поднял брови. — Жизненные трудности постепенно превращают нашу нежную и удивительную голубку в орлицу?
— Феликс, предупреждаю в последний раз, — строго сказал Логинов.
— Можешь порвать меня на британский флаг, — Сошников огорченно вздохнул и махнул рукой. — Только легче от этого никому не станет. Кинул вас Андрей Васильевич, как лохов. Завел на полигон, поставил на танковой директрисе и смылся. А вы как хотите. Убегайте, окапывайтесь, подпрыгивайте… как хотите. Никто вам не поможет.
— А если мы его все-таки найдем, что тогда? — засомневался Евгений.
— Тогда ты его «предупредишь», — Феликс ударил кулаком в ладонь, — и он будет вынужден снова вступить в бой.
— Все, хватит, — спокойно сказал Сноровский. — Ты, Феликс, не учитываешь одного важного момента. Андрей был с нами, когда начался кризис, и никуда бежать не собирался. Он не трус. Поэтому, если он исчез, значит, на то были причины. И одну из них я вижу совершенно отчетливо. Эта причина в нас, в наших жизнях.
— Как бы увел опасность за собой? Почему же тогда нас посещают видения?
— Не знаю.
— Честно, — серьезно одобрил Сошников.
— Вот и выходит, что, найдя Соловьева, мы не только сломаем ему всю игру, но и сами нарвемся на неприятности.
