импортного или советского производства? А кепка? Нет ли на ней иностранного клейма?»
И только 15 декабря 1934 года было официально объявлено о том, что организаторами убийства Кирова являются зиновьевцы. На следующий день во двор дома, где жил Каменев (в Карманицком переулке в Москве), въехали машины НКВД. Арестован был и Каменев. Однако арестованных не привлекали к процессу «Ленинградского центра». Обвинялись Николаев и еще 13 бывших руководящих работника ленинградского комсомола первой половины 20-х годов, которые входили в свое время в троцкистскую и зиновьевскую оппозиции. Процесс проходил 28–29 декабря в Ленинграде.
Трудно сказать, насколько прочны были связи (и существовали ли они вообще) зарубежных и советских антисталинских группировок. Но было бы наивно предполагать, что заброшенные в СССР агенты РОВСа или НТО «открывались» оппозиционерам. Николаев вполне мог не знать, что его «разрабатывают» и используют германские спецслужбы или подпольные антисталинские группировки. Профессиональные шпионы должны уметь играть разные роли, использовать особые подходы к каждому конкретному человеку.
В секретных документах РОВС, переданных в Москве «Фермером», подчеркивалась необходимость подготовки кадров для террористических групп, а в случае войны с СССР – для ведения партизанской войны в тылу Красной Армии.
Во Франции подготовкой террористов занималась организация «Белая идея», сформированная Миллером в 1934 году. Она действовала на северном направлении, переходя через финско-советскую границу и действуя преимущественно в Ленинграде. Подбором боевиков занимался капитан Ларионов – кумир белоэмигрантской молодежи. Боевое прошлое и репутация бесстрашного героя помогли капитану отобрать в свою группу двадцать молодых людей, готовых рисковать или даже пожертвовать жизнью ради «Белой идеи».
Ларионов обучал их стрельбе, метанию гранат, изготовлению и закладке взрывных устройств, умению ориентироваться, маскироваться. Они учились обследовать объект диверсии и скрываться после взрыва. Капитан занимался с ними даже русским языком: они должны были отвыкнуть от «старорежимных» слов и обогатить свой словарный запас новой, послереволюционной лексикой.
Пройдя полный курс обучения, террористы переходили в ведение Миллера, а затем – к Скоблину, который ведал «северным направлением». Скоблин связывал их с представителем РОВСа в Финляндии генералом Добровольским и… сообщал советской разведке о планах очередной террористической группы. Разведка предупреждала пограничников, и, как правило, боевиков перехватывали на границе.
Так, в мае 1934-го два террориста – Носанов и Прилуцкий – с югославскими паспортами проехали через Бельгию, Германию, Латвию и Эстонию в Хельсинки и вошли в контакт с Добровольским. В одной из финских разведшкол они прошли дополнительную подготовку и были нелегально переправлены на советскую территорию. Там, в пятнадцати километрах от Ленинграда, их попытались захватить внутренние войска СССР. Возможно, этим двум агентам дали уйти специально, чтобы не «засвечивать» Скоблина.
После возвращения в Париж Носанов сменил Ларионова, который вскоре перебрался в гитлеровскую Германию и с благословения Миллера стал сотрудничать с ее разведслужбами. Это произошло не случайно. После прихода Гитлера к власти правые круги белой эмиграции, особенно монархисты, центр которых находился в Берлине, активно сотрудничали с фашистами. Сторонником союза с гитлеровцами был и сам Миллер.
Устанавливать тесные связи с германскими спецслужбами Миллер начинал не на пустом месте. Один из лидеров крайних монархических кругов русской эмиграции, бывший кавалергард генерал-майор В. Бискупский (1878–1945), находился в доверительных отношениях с представителями нацистской элиты еще с начала 20-х годов. Он был хорошо знаком с А. Розенбергом и с одним из основателей нацистской партии, близким другом Гитлера В. Шойбнером-Рихтером (погиб 9 ноября 1923 года во время «пивного путча»).
Еще раньше, сразу после основания нацистской партии в 1919 году, она в значительной степени существовала на деньги правого крыла российской эмиграции. После провала «пивного путча» и смерти Шойбнера-Рихтера Адольф Гитлер (сам легко раненный во время расстрела нацистской демонстрации) некоторое время прятался в квартире генерала Бискупского. С той поры генерал пользовался полным доверием со стороны сделавшего головокружительную карьеру ефрейтора.
Соединяя вместе все эти сведения, можно предположить, что германские спецслужбы вполне могли готовить покушение на Кирова, используя в этих целях ничего не подозревавшего Николаева, и в то же время по каналам РОВСа попытались провести теракт с помощью Носанова и Прилуцкого.
Немецкие друзья Драуле и Николаева из 74-й квартиры должны были знать о семейных неурядицах между супругами в связи с увлечением Мильды любвеобильным Кировым. Эти люди, по-видимому, посоветовали Николаеву обратиться в их консульство за материальной помощью. Николаев представился как потенциальный автор книги о жизни в СССР, которую можно было бы издать за рубежом.
Если так рассуждать, то станет ясно, почему он обратился именно в германское консульство, хотя в Ленинграде было много консульств других государств. Одновременно объясняется и благосклонное отношение германского генерального консула к ничем не примечательной личности Николаева, который вдобавок не имел никаких литературных достижений или хотя бы публикаций. Сам факт оказанного Николаеву доверия свидетельствует о том, что консул был дополнительно проинформирован о нечаянном госте.
В найденном у Николаева письме говорилось о том, что «Киров посеял вражду между мною и моей женой, которую я очень любил». Непонятно, зачем он об этом написал? Такое заявление вполне можно расценить как заранее подготовленное объяснение убийства исключительно ревностью. «Романтическую» версию следствие имело основание объявить придуманной Николаевым «в целях сокрытия следов преступления и своих соучастников, а также в целях маскировки подлинных мотивов убийства Кирова».
В первые дни после покушения следователями разрабатывался и «германский след». Но затем это направление поиска было закрыто. По-видимому, Сталин не хотел окончательно разрывать отношения с Германией – и без того плохие после прихода к власти Гитлера.
Однако вовсе игнорировать связи Николаева с иностранцами было нельзя. Нужно было выбрать подходящее консульство. Выбор пал на латвийское, глава которого в то время в чем-то проштрафился. Когда советское правительство потребовало его отзыва, Совет консулов не возражал и не выразил протеста.
В связи с убийством Кирова советское руководство имело возможность устроить, что называется, «международный скандал». Достаточно четкие следы вели не только в Берлин, но и в Париж. Но это с политической точки зрения был бы неразумный ход. Целесообразней было другое: сосредоточить удар на внутренних врагах, оппозиционерах.
Есть версия, будто Сталину только и нужен был предлог для развертывания репрессий, и он был доволен тем, что убийство Кирова предоставляло такую возможность (не говоря уж о тех, кому по душе бредовая версия о том, что Сталин «заказал» Кирова). Но так могут думать те, кто плохо представляет себе основы внутренней политики руководителя не только государства, но и любой мало-мальски значительной организации. Он кровно заинтересован в том, чтобы как можно меньше выносить «сора из избы», чтобы представлять вверенный ему коллектив сплоченным, дружно поддерживающим политику начальства. С
