настолько опрометчиво и натянуто звучит…
– Есть идеи лучше? – перебила его Маша.
– Вряд ли, – но не успел Лёша ответить, как нога его зацепилась за что-то, от чего он упал и чуть не выколол себе глаз барабанной палочкой. В ярости он вскочил и начал орать, потирая во второй раз ударенные раны и ушибы.
Оказалось, нога его зацепилась за люк, ведущий в театральный трюм. Внутри они не нашли ничего, кроме пары жирных паучков, ползающих по углам, освещенным тусклыми лучиками заходящего солнца.
Когда Паша включил выданный ему фонарик, уже не оставалось сомнений, что они нашли разгадку – большая панель с семью кнопками стояла в углу. Рядом стоял синтезатор, на котором были стерты все значки инструментов, кроме семи оставшихся – барабана, тарелки, пианино, гитары, трубы, балалайки и гармошки. Маша с Лёшей переглянулись. Старший брат устало вздохнул и сказал:
– Валяй!
– Не-а. Давай-ка ты тоже работай, – сказала она и вышла из трюма.
За двадцать минут они с Пашей откопали только полуживую гитару, гармошку, две тарелки и пробитый барабан с трубой. Все инструменты они проиграли у панели, на что та каждый раз одобрительно пищала, но вот на гармошке произошло то, чего никто не ожидал. Взяв вспотевшими от волнения руками гармошку, Паша еще долго смотрел на нее, широко открыв свои чуткие и узкие глазки. Поднеся инструмент к губам, он дунул в нее. Панель одобрительно запищала, но Паша не выпустил ее из рук. Медленно, водя инструмент из стороны в сторону, Паша начал наигрывать задорную мелодию. Сначала Маша удивилась. Не в силах скрыть улыбку, она начала заниматься поиском трубы, раскачиваясь из стороны в сторону и чуть пританцовывая, но окончательно ее удивил старший брат. Лёша никогда в жизни не говорил таким голосом, да и в английском он не был экспертом, однако это не помешало ему присоединиться к Паше и начать подпевать.
Маша была в восторге. Она, как настоящий ценитель блюза, особенно современного, захлопала и начала танцевать, пока Паша самозабвенно играл на гармошке, а Лёша сидел, прикрыв глаза и пел, изредка затягиваясь в перерывах сигаретой.
После задорной партии Паша раскраснелся и стал таким печальным, каким никогда не был прежде. Лёша заметил эту тревожность и хотел справиться у него, но тот помотал головой и ушел наверх.
Оставалась балалайка и самое сложное – пианино. Его-то они нашли, да вот как им сыграть можно было на этой панели – никто не знал.
Пять из семи кнопок Паша проиграл, после чего динамик одобрительно пищал, но вот балалайки они никак не могли обнаружить в этих пределах. Лёша сел рядом с пианино и принялся напрягать все возможные участки мозга, чтобы понять, как им сыграть, но ответ пришел сам, так и не дав ему подумать – с крыши Маша скидывала инструменты, некоторые из которых (тарелки и маракасы) очень громко шумели. Лёша запрыгнул в трюм, нажал кнопку пианино и, взяв под ручку Пашу, начал тащить его к темному помещению. Наконец пианино с треском упало в яму и издало оглушительный звук из десятков нот. Внизу послышался глухой и одобрительный писк панели. За такую дерзкую идею Паша рассердился на Лёшу, но долго не смог держать обиду, потому что, пока Маша искала балалайку и вся изводилась, они снова сели напевать знакомые мотивы Би Би Кинга и Мадди Уотерса.
IX
С поиском тех самых скатертей все оказалось сложнее. Егор, как и Костя, представления не имел, какое это может быть здание. Вокруг располагались химчистка, детсад и куча домов, в которых могли быть те самые скатерти. Немного погадав, Егор посмотрел на вывеску детсада – «Чистая простынка». Потом он перевел фокус на химчистку, из перечня услуг которой были обозначены чистка полотенец, костюмов, скатертей и постельного белья. Еще одна подсказка – приемник израсходованного белья. Также мебельный магазин, в котором вполне могли быть и убранства для стола. Егор со своим попутчиком не сошлись во мнениях. Пока Костя настаивал на химчистке, Егор пошел в детсад.
– Черт возьми, ну почему? – спросил Костя, когда они вошли в пыльный, темный коридор.
– У этих ребят из «Печи» не очень хорошо развита фантазия. Очень многое построено на числах, и я предполагаю, что третий детсад подходит больше.
– Оке-ей, – Костя отпрянул от Егора и спросил: – Но ведь магазин мебели был третий по счету с начала улицы? Почему ты это не принимаешь за вариант подсказки? А где же ты искать будешь? Неужто будешь на числа опираться?
Тут Егор лишь развел руками, как бы не зная ответа ни на один вопрос, но точно зная, что подсказка будет тут, и принялся медленно ходить по коридорам, заглядывая в группы садика. Четко уверенный в своих суждениях, он принялся искать совпадения слов и цифр. По итогу его внимание медленно перетянул антураж садика, а не загадка.
Когда он прогуливался по длинным холлам групп с кучей игрушек, его догадки начали уходить вообще не в то русло. От обилия игрушек он начал искать подсказки в них, а потом лишь с досадой сел на коврик и начал осматривать металлические машинки, кубики и конструкторы, которые покрылись толстым слоем пыли за столь долгий промежуток времени. Лишь Костя, который устал один заниматься делом, чуть приободрил его.
Егор почувствовал какой-то упадок сил. В садике царила такая детская, наивная атмосфера добра, невинности и отчужденности от ужаса, что царил вокруг (этот антураж складывали солнышки на стенах, рисунки мелками, куклы и поделки из засохшего пластилина, из которого неопытная детская ручка делала тигра, сову или птичку), что Егор потерял какой-либо интерес к загадкам.
Костя, который, как ужаленный, ходил по группам и пытался что-то обмозговать, вдруг плюнул на все и торопливо ушел к химчистке. Заметив, что его новый товарищ устал и решил самостоятельно вести расследование, Егор лишь усмехнулся и лег на мягкий пыльный коврик, спрятав найденную пластинку с подсказкой за пазуху.
Прошло немало времени, прежде чем Костя вернулся и нашел Егора за игрушками. Он строил башенку из кубиков и вокруг нее парковку для машин из конструктора. Рядом уже располагался домик и пара кустиков. Костя весь налился краской и хотел было начать ругаться на него, но Егор достал пластину и без интереса положил ее у ног товарища, даже не обернувшись и продолжив строить башню. Костя весь обомлел и потерял силы. Глянув на пластину с выгравированным числом тридцать, он вздохнул и спрятал ее в их мешочек для улик. Сев рядом, он взял пару кусочков конструктора
