class="p1">Прежде всего следует отметить, что на протяжении многих послевоенных десятилетий пограничные историки скрывали сам факт нахождения 21–22 июня 1941 года начальника Пограничных войск СССР генерал-лейтенанта Г. Г. Соколова на участке 86-го пограничного отряда, утверждая, что войну он встретил на стыке 86-го и 87-го пограничных отрядов. На самом же деле с 14 часов 21 июня и до самого начала фашистской агрессии он вместе с начальником Пограничных войск НКВД БССР генерал-лейтенантом И. А. Богдановым и группой офицеров ГУПВ НКВД СССР находился на участке этого отряда. Сперва в штабе пограничного отряда, а затем в штабе 5-й погранкомендатуры в п. Граево. Там и застала его война. Но если на протяжении стольких лет этот факт тщательно скрывался от исследователей, значит, в этом был какой-то определенный смысл.
Об этом же свидетельствует и довольно-таки странный маршрут запланированного передвижения группы генерал-лейтенанта Г. Г. Соколова в г. Вильно Литовской ССР. Самый короткий путь к указанному городу в то время пролегал от г. Августов через Гродно и далее на г. Вильно. Однако начальник Пограничных войск Советского Союза выбрал иной маршрут, который в несколько раз длиннее первого: г. Августов — п. Граево — г. Белосток — г. Вильно. Почему он поступил именно так, станет понятно чуть позже.
Есть еще один факт, подтверждающий ранее высказанную мною гипотезу. По завершении служебного совещания с офицерами, проведенного генерал-лейтенантом Г. Г. Соколовым в штабе Августовского погранотряда, заместитель начальника пограничного отряда по политчасти батальонный комиссар И. Г. Герасименко около 18 часов убыл на 7-ю заставу. Пробыв там до 2-х часов ночи, он затем выехал в штаб 2-й погранкомендатуры в п. Липск[182]. Но, как известно, именно в это время на правом фланге 7-й заставы якобы происходило боестолкновение пограничников с вторгнувшейся на советскую территорию группой немецких солдат и офицеров. Если бы это были реальные боевые действия, а не исценировка провокации вермахта на одном из участков советско-германской границы, то заместитель начальника пограничного отряда по политчасти ни в коем случае не покинул бы указанную выше заставу. Это аксиома. Иначе бы его обвинили в трусости — со всеми вытекающими отсюда последствиями. А если он так поступил, то можно предположить, что ему было поручено осуществить политический контроль за проведением указанной акции. К этому следует добавить, что, несмотря на строжайшее указание Сталина не давать повода немцам для развязывания войны, командующий 3-й армией генерал-лейтенант В. И. Кузнецов за день до этого события передал в подчинение командира 345-го стрелкового полка, дислоцировавшегося в г. Августове, отдельный разведывательный батальон и батарею 53-го легкого артиллерийского полка 27-й стрелковой дивизии, которые уже к исходу 21 июня 1941 года выдвинулись в район стыка участков 10-й и 11-й погранзастав.
О том, что на правом фланге 86-го (Августовского) пограничного отряда в ночь на 22 июня 1941 года готовилась инсценировка якобы крупного боестолкновения пограничников с войсками вермахта, свидетельствует еще и тот факт, что в субботу вечером о предстоящих якобы учениях вблизи границы военнослужащих подразделений Западного особого военного округа, которые были привлечены для строительства оборонительных сооружений вдоль Августовского канала, уведомили именно пограничники.
В подтверждение сказанного приведу небольшую выдержку из воспоминания пулеметчика 1-го батальона 184-го стрелкового полка 56-й СД М. И. Алексеенко. «Наш полк, — пишет он, — располагался недалеко от западной границы около деревни Гожа, на реке Неман. В мае 1941 года 1-й батальон нашего полка послали на самую границу рыть противотанковый ров. Мы разбили наши палатки около вспаханной контрольно-пограничной полосы. Каждый день нас пропускали пограничники на работу и с работы через эту вспаханную контрольную полосу. Задание мы выполнили в срок. 21 июня 1941 года (это было в субботу) мы закончили работу. Нам пообещали, что в воскресенье мы работать не будем. Наш командир батальона, капитан Корнух (Трофим Федорович) и командир роты капитан Палащенко уехали в отпуск. Нас предупредили, что в воскресенье будут маневры соседних частей и, что все будет, как на войне, чтобы не было паники. Вечером, когда мы возвращались в свои палатки, и переходили контрольную полосу, пограничники сказали нам, что немцы нарушили границу в Августовском лесу. В лагере нам велели привести все в полную боевую готовность. Ввиду сложной обстановки нам велели лечь спать одетыми. Спал я очень плохо. С немецкой стороны раздавался страшный грохот. Что они там делают? Неужели Олеся права? Неужели немцы подтягивают танки к границе и собираются на нас напасть? Стало сереть. Шум у немцев прекратился, и стало тихо-тихо. Вдруг началась страшная стрельба со стороны немцев, а в воздухе, на большой высоте засновали самолеты. Я слышал, что стреляют боевыми снарядами, и разбудил рядом лежащего Юрия Колпащикова: «Слушай, а ведь стреляют не холостыми!» «Спи! — сказал он. Тебе сказали, что в воскресенье будут маневры, и все будет, как на войне». Снаряды разрывались где-то далеко за нами. Потом они стали приближаться. И тут мы услышали: «Первый батальон, подъем, в ружье!» По боевой тревоге мы схватили из пирамид винтовки и пулеметы, перешли контрольную полосу и заняли дзоты. На нашем участке немцы не пошли»[183].
К сказанному уважаемым ветераном позволю себе сделать небольшое уточнение. Вечером 21 июня 1941 года еще ни на одном участке советско-германской границы, проходящей по Августовскому лесу, немцы ее не нарушали. Таким образом, информация, переданная пограничным нарядом военнослужащим стрелкового батальона, следует рассматривать не иначе как элемент дезинформации накануне тех событий, которые должны были произойти ночью 22 июня 1941 года на стыке 6-й и 7-й застав 86-го пограничного отряда.
Что-то подобное, но чуть раньше, происходило и на участке 107-го (Мариямского) пограничного отряда Белорусского округа. Судя по работам некоторых пограничных историков, ночью 22 июня 1941 года здесь также произошли боевые столкновения военнослужащих 5 и 7-й застав с подразделениями немецких войск[184]. По странному стечению обстоятельств и в этом случае ровно за сутки до вышеназванных событий в соответствии с Директивой командующего 11-й армией от 20.06.41 № 005 в район п. Кальвария, что в тылу 7-й заставы 107-го пограничного отряда, занял позиции батальон 374-го стрелкового полка 126-й СД, усиленный одним дивизионом гаубичного артиллерийского полка 128-й СД. Нельзя исключать, что и в этом случае мы имеем дело с хорошо спланированной и грамотно осуществленной инсценировкой нападения подразделений немецкого вермахта на советских пограничников.
На первый взгляд все, что было сказано выше, больше похоже на выдумку, чем на реальные исторические факты. Однако если оба ранее приведенных примера так называемых боестолкновений пограничников с немецкими войсками, произошедшие всего лишь за 2–3 часа до начала официального начала войны, рассматривать в тесной связи с другими, такими, как создание
