утверждать, что подобные неправомерные действия за несколько часов до начала войны были осуществлены и советскими пограничниками. В исторической литературе мне пока встретился всего лишь один подобный факт, который произошел на участке 79-го (Измаильского) пограничного отряда Молдавского пограничного округа. Чтобы меня не обвинили в клевете или искажении фактов, привожу дословно выдержку из работы одного известного историка Пограничной службы ФСБ России.
«Командование округа не ограничилось пассивным ожиданием вторжения немецко-румынских войск, а активно собирало данные, осуществляло разведывательную работу. В сборник документов «Пограничные войска СССР. 1941 г.» включена оперативная сводка штаба пограничных войск Молдавского округа от 22 июня 1941 г. по состоянию на 20.30. В ней говорится: «С целью достать «языка» 5-е отделение Измаильского погранотряда из своего сержантского состава выслало группу пограничников, которая в 18.00 доставила на нашу сторону семь румынских солдат и одного сержанта».
Обратимся к воспоминаниям непосредственного исполнителя этой операции. Свидетельствует генерал-майор Никольский (Начальник Молдавского пограничного округа. — Прим. автора): «Такая трактовка этого события (говорит он о вышеизложенном документе) не отвечает действительности и приводит читателя к неправильным выводам. Думаю, это произошло оттого, что переданное мной в Москву донесение было записано дежурным офицером-пограничником неточно».
Фактически, утверждает Никольский, четыреста человек румын в Тульче добровольно перешли на сторону Советов, а подразделения 33-го пехотного полка, рассредоченные по разным селам, окружающим Тульчу, также не оказали сопротивления нашим пограничникам, тоже перешли на нашу сторону.
«Должен дать и вторую справку о том, что меня заставило направить группу пограничников в тыл врага 21 июня 1941 г. Мой заместитель по разведке полковник Троицкий доложил, что разместившаяся неподалеку от Измаила транспортная авиация гитлеровцев готовит заброску парашютистов. Подготовлены два отряда до ста человек каждый для заброски в Одессу, и три отряда такой же численности — в Крым. Это сообщение было очень важное. Его надо было проверить боевой разведкой».
«Однако, — как пишет дальше Никольский, — вторая задача не была выполнена. Группа пограничников была заброшена в Тульчу еще до начала войны, а ее действия не ограничились только подрывом склада боеприпасов, но и захватом командования крепости в Тульче, от которого мы потребовали отдать распоряжение своим артиллеристам открыть огонь по собственным объектам. Подумав минутку, продолжает Никольский, начальник крепости согласился открыть огонь из орудий с крепостных площадок по порту Сулин, городу Исакча и Галац.
Эти выстрелы крепостных румынских орудий известили немцев и румын о том, что русские заняли Тульчу»[177].
Из приведенного отрывка из воспоминаний генерал-майора Н. П. Никольского следует, что уже 21 июня 1941 года крупное подразделение пограничников перешло границу и своими активными действиями якобы поддержало стихийное восстание жителей г. Тульчи и личного состава 33-го пехотного полка румынской армии против собственного правительства. Конечно, в подобное верится с трудом, но, как говорится, «что написано пером, то не вырубишь топором». Затем последовал подрыв румынского склада боеприпасов, захват командования крепости в этом городе, которое по требованию пограничников приказало гарнизону крепости открыть артиллерийский огонь по ряду объектов и городов на территории Румынии. Если учесть, что к этому моменту Румыния еще не находилась в состоянии войны с Советским Союзом, то можно с уверенностью утверждать, что подобные действия пограничников могли быть использованы Германией и Румынией как повод для развязывания войны.
Что касается румынских городов, которые, по мнению генерал-майора Н. П. Никольского, были подвергнуты артиллерийскому обстрелу, то, на мой взгляд, это не что иное, как выдумка уважаемого ветерана, и вот почему. Расстояние между г. Тульча, откуда велась стрельба, до городов Исакча, Галац и порта Сулин 28, 56 и 60 километров соответственно. Как известно, в тот период крепостных орудий с такой дальностью стрельбы еще не существовало. Поэтому обстрел мог вестись лишь по румынским военным объектам, находящимся на расстоянии 15–20 километров от крепости, а также по советской территории, до которой было всего лишь 6–7 километров. Но даже если представить, что обстрел из крепостных орудий велся только по военным объектам на территории Румынии, то он в любом случае мог спровоцировать ответный огонь румынских частей, расположенных вдоль рек Прут и Дунай, по территории Советского Союза. Ведь никому из румынских генералов и офицеров и в голову не могла прийти мысль о том, что именно их артиллерия стреляет по своим. Если эта версия верна, то тогда становится понятно и происхождение тех ночных обстрелов пограничных застав, комендатур и населенных пунктов Молдавской ССР, о которых в своих воспоминаниях упоминают некоторые участники первых боев на советско-румынской границе. Напомню, что произошли эти обстрелы за 2–3 часа до начала фашистской агрессии против СССР.
Надеюсь, каждому понятно, что подобные действия на границе не могли быть предприняты без санкции высшего военно-политического руководства страны.
В этой связи хочу привлечь внимание читателей к одному документу, который многим любителям истории известен довольно-таки давно. Имеется в виду Директива № 1 от 21 июня 1941 года за подписью наркома обороны СССР и начальника Генерального штаба Красной армии. Как известно, впервые об этом документе и о том, как непросто шел процесс ее согласования со Сталиным, в своих мемуарах поведал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Он же первым опубликовал ее якобы полный текст. Ниже публикуется этот вариант Директивы.
«Военным советом ЛВО, ПрибОВО,
ЗапОВО, КОВО, ОдОВО.
Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота
1. В течении 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, Приб. ОВО, Зап. ОВО, КОВО, Од. ОВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
Приказываю:
а) в течение ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22 июня 1941 года рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Тимошенко, Жуков.
21 июня 1941 года.»[178]
В таком виде этот документ многие десятилетия кочевал по страницам всевозможных книг и научных исследований.
Однако в декабре 2009 г. в интернете был выложен несколько другой вариант этой Директивы, ранее никогда не публиковавшийся в каких-либо сборниках или исторических работах. По мнению исследователя Сергея Чекунова, первым опубликовавшего этот документ, он представляет
