память навсегда. В трубке раздался властный голос потревоженного не вовремя человека.
— Говорит Берия. Что там у вас произошло?
Не дослушав мой доклад, Берия грубо прерывает меня:
— Какой там на вас налет! Вы с ума сошли!
— Я со всей ответственностью докладываю, что в Севастополе идет самый настоящий бой с авиацией противника, идет война!
Берия снова раздраженно кричит:
— Какая война? Какой противник?
— Доложить точно какой противник я не могу, но что это враг — никакого сомнения быть не может.
Он вновь кричит:
— Какой может быть враг! Вы провокатор! Вас свои бомбят! Вы не знаете, что у вас под носом делается! Это ваша авиация! Какое вы имеете право говорить о войне?
Тогда я докладываю:
— Мы имеем уже с полсотни раненых, десятки убитых, уже сбили несколько неизвестных самолетов.
Берия бросил трубку… Я до конца дней своих не смогу забыть содержание этого разговора»[174].
Если учесть, что за несколько часов до описанных выше событий и Маленков, и Берия в кабинете Сталина якобы обсуждали наряду с другими вопрос о первоочередных мерах в связи с возможным нападении Германии на СССР 22 июня, то их реакция на поступившие доклады о начале войны была явно неадекватной.
Конечно, все ранее приведенные факты могут служить лишь косвенным подтверждением ранее высказанной версии о подготовке советской стороной в ночь с 21 на 22 июня 1941 года серии крупномасштабных провокаций-инсценировок на государственной границе и в пограничной полосе с целью обвинить в этом немецкую сторону. Прямых документальных подтверждений у этой гипотезы на сегодняшний день нет, и шансы обнаружить их в российских архивах равны нулю. Почему надеюсь, объяснять не надо.
IV
Однако в научной литературе иногда встречаются исторические факты, которые недвусмысленно свидетельствуют о правдоподобности этой версии. К примеру, в Журнале оперативного дежурного Главного управления пограничных войск НКВД СССР за 22 июня 1941 года есть такая запись, сделанная со слов начальника Ленинградского пограничного округа генерал-лейтенанта Г. А. Степанова: «На участке 5 ПО (Энсонского. — Прим. автора) 12 заставы нарушили границу иностранные самолеты неустановленной национальности. В 3.15 2 истребителя, высота 3000 м, курс 94, пересекли границу, координаты 09213, скрылись в нашем тылу. В 3.25 тем же курсом, высота 3000 м, 3 истребителя и 1 бомбардировщик скрылись в нашем тылу. В 3.45 тем же курсом 9 самолетов скрылись в нашем тылу через участок 9 заставы. В 3.40, курс 95, высота 2000 м, 1 бомбардировщик перелетел в координате 07764, скрылся в нашем тылу. В 3.45 22 самолета, курс 94, высота 3000 и выше, скрылись в нашем тылу. ВВС ЛВО и штаб ЛВО оповещены. Наши самолеты в Ленинграде и Выборге поднялись в воздух»[175].
Как следует из этого донесения, тридцать восемь неопознанных самолетов нарушили воздушное пространство СССР из Финляндии. До недавнего времени считалось, что это были самолеты германских или финских ВВС. И это несмотря на то, что ни одна пограничная застава по истечении определенного времени не зафиксировала возвращение указанных самолетов на свои аэродромы. На самом же деле это были советские самолеты, возвращавшиеся после выполнения каких-то боевых заданий в воздушном пространстве Финляндии. В том, что это было именно так, можно убедиться, ознакомившись с двумя архивными документами.
Первый из них — это уже упоминавшаяся мною Оперативная сводка Генерального штаба РККА № 01 на 10.00 22.6.41, в которой, в частности, говорится, что в полосе ответственности Северного фронта «противник звеном самолетов типа бомбардировщик нарушил границу и вышел в район Ленинграда и Кронштадта. В воздушном бою сбито нашими истребителями два самолета. До 17 самолетов противника пытались пройти в район Выборг, но не дойдя повернули обратно. На остальных участках фронта спокойно». Как следует из этого документа, всего лишь два, а не 38 вражеских самолетов рано утром нарушили советско-финскую границу. Таким образом, в промежутке между 3.15 и 3.45 пограничники могли зафиксировать перелет через границу только советских самолетов — и ничьих других.
В подтверждение сказанного приведу второй документ под названием «Записка о проведенных переговорах между министром иностранных дел Финляндии М. Виттингом и советским послом в этой стране М. Орловым 21–23 июня 1941 года». Вот ее содержание:
«21 июня 1941 года министр Виттинг сообщил М. Орлову, что финское правительство наслышано о большей, чем обычно, концентрации советских войск на финской границе и спросил будет ли начата война между СССР и Германией. Орлов заверил, что начало войны невероятно. Во время вечерней беседы с Орловым 22 июня Виттинг констатировал состояние войны, существующее между Германией и СССР. М. Виттинг перечислил случаи бомбардировки территории Финляндии со стороны авиа и сухопутных сил СССР, случившиеся за день (Альскар, два финских военных транспорта, финский транспорт на пути к Аландским островам) и заявил протест. Орлов заявил, что он не может принять протест, сославшись на речь комиссара Молотова, произнесенную в этот день, что никаких бомбардировок не было, и что наоборот полеты совершались на территорию СССР с территории Финляндии.
Виттинг ответил, что 14 советских бомбардировщиков, которые бомбили Финляндию, действительно прилетели на советскую территорию из Финляндии и повторил свой протест. Орлов пообещал разобраться в этом деле. Орлов спросил о позиции Финляндии в возникшем конфликте. Министр Виттинг ответил, что парламент будет обсуждать этот вопрос 25 июня и добавил, что дальнейшие нападения на финскую территорию не улучшат отношения между Финляндией и СССР.
23 июня министр Виттинг информировал М. Орлова, что в соответствии с соглашением от 1921 года Финляндия размещает войска на Аландских островах, выразил протест в связи с обстрелами русскими в районе озера Иммола, и вручил Орлову ответ на запрос, данный советским консулом Орленко в Мариенхамме к губернатору Остербергу о разрешении на перемещения его служб с Аландских островов в Хельсинки»[176].
Из вышеприведенного документа также напрашивается вывод о том, что самолеты, рано утром нарушившие границу на участке 5-го (Энсонского) пограничного отряда Ленинградского округа, принадлежали ВВС Советского Союза, а не Германии или Финляндии, и возвращались они на свои аэродромы после бомбардировки ряда объектов на финской территории. Значительно большее их число, названное в докладе генерал-лейтенанта Г. А. Степанова, по всей видимости, объясняется тем, что на обратном пути над территорией Финляндии бомбардировщики встретили и сопровождали до своих аэродромов более 20 советских истребителей.
К этому следует добавить, что посол СССР в Финляндии М. Орлов чуть позже был вынужден от имени советского правительства принести извинения финской стороне за ошибочное упоминание в выступлении В. М. Молотова по радио в полдень 22 июня 1941 года того, что «налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с финской территории».
На сегодняшний день есть все основания
