и села. Бледный и печальный Джамиль сел рядом.
- Ты будешь мне писать? - то и дело с тоской спрашивал он.
- Конечно, буду, - однообразно отвечала я одно и то же. - Обязательно буду.
- Не забудешь меня?
- Нет, не забуду, - лицемерила я.
Но Джамиль чувствовал, что мы расстаемся навсегда. Он поцеловал меня. И в этом поцелуе были мольба, страх и почтение.
- Я знаю, что теряю тебя, - заплакал он.
Что я должна была ответить? Что делать? Я пыталась успокоить его, уверяла, что это не так, что мы будем жить вместе. Кажется, он немного отошел. За минуту до отправления Джамиль покинул вагон. Я смотрела на него в окно и желала, чтоб эта минута скорее закончилась. Хотелось плакать. На этот раз от радости. Наконец-то я расстаюсь с ним! Мы оба были жертвами обстоятельств. Поезд тронулся. Джамиль шел рядом с окном. Потом побежал, но остановился, застряв в толпе.
- Не забывай меня! Пиши мне! Прошу тебя! - услышала я его последние слова. Он затерялся в толпе. Все!..
Поезд уже шел полным ходом. Я вдруг поняла, что большой кусок счастья оказался у меня в руках и не могла сдержать слез. Сжав руки на груди, я благодарила Бога за эту долгожданную радость. Всю ночь я провела, сидя у открытого окна. И не думала спать. В воздухе витал аромат ночи.
Поезд шел по местечкам, не обозначенным на карте: здесь обитали драконы и рыцари, гномы и великаны. Их голоса смешивались со стуком колес. Лишь на рассвете я легла, не раздеваясь, и сразу уснула. Всю дорогу я не выходила из купе. Я покидала его лишь чтоб поесть в ресторане.
На четвертый день пути мы приближались к Парижу. Я испытывала необъяснимое волнение. Такое случилось со мной лишь однажды - когда ОН был рядом, Андрей. За окном расстилались зеленые поля. Их аромат чувствовался в теплом воздухе. Озера и холмы, речки и луга бежали мимо окон. Я смотрела на небо и вспоминала слова Андрея: «Ваша жизнь как будто проходит в небесах». То были мои самые светлые дни. А сейчас, приближаясь к Парижу, я готовилась сбросить тесное платье минувшего и начать новую жизнь. Из прошлого я возьму в нее с собой лишь ту часть, которая протекала в небесах.
Послесловие
Хотелось бы добавить несколько слов к тому, что изложил господин Г. Годжаев в предисловии к азербайджанскому переводу «Кавказских дней».
Перевод романа на русский язык приурочен к столетию со дня рождения Банин в 2005 году. Я приступала к этой работе с большим интересом, ведь Ум-эль Бану - кузина моей матери, Солмаз-ханум (Нагиевой), их деды были родными братьями. Поэтому интерес был не только творческого плана. Признаюсь, с некоторыми моментами, указанными господином Годжаевым, и я не могу согласиться; более того, многое меня возмущало. Но, чем дальше шла работа, тем яснее становилась причина этих неточностей и противоречий: тоска, обида, недопонимание, естественная потребность человека в любви, стремление найти свое счастье.
Работая над переводом, я с удивлением ловила себя на том, что иногда не заглядываю в книгу. Но когда, спохватившись, возвращаюсь к тексту, вдруг поражаюсь: именно об этом шла речь! Что это - «память предков» или «зов крови»? Не знаю, но многие вещи так знакомы! Даже предметы, описанные Банин. Мне приходилось видеть такие в доме своего деда, а его рассказы, услышанные мной еще в юности, оживали в описании улиц Баку, характеров родни, деревенского дома и дачного сада. И мне приходилось бродить по огромному саду, принадлежавшему когда-то нашим общим предкам, и я испытывала в такие минуты непонятное чувство тоски и тревоги, странного внутреннего волнения. Сейчас понимаю, что рождало эти чувства: призраки прошлого сопровождали меня в этих прогулках, ими пропитан воздух того сада, они живут в листве последних погибающих деревьев, до которых никому сегодня нет дела! В одной из глав романа автор говорит о том, что все в жизни предопределено. Вероятно, не случайно перевод книги Банин был поручен именно мне: призраки прошлого объединяют нас. Слову «призраки» я придаю условно-символическое значение. Они связали нас с Банин не только кровным родством, но и генетической памятью. Я с радостью принимаю эстафету из рук «французской» азербайджанки Ум-эль Бану и надеюсь, что мое творчество тоже будет востребовано и интересно читателю.
Банин (Ум-эль Бану) "Парижские дни".
I Часть
На пороге надежды
Ориент-Экспресс стремительно двигался туда - к обители надежды. Он, оглушительно ревя, несся, стуча по рельсам, как молодая, горячая необъезженная лошадь, минуя пути и стрелки. Поезд своим звонким металлическим голосом сообщал мне о скором приближении желанного места спасения и долгожданного счастья. Он нес меня из разрушенного четырехлетней революцией и обезображенного мира в страну, манящую светом надежды. Четыре года назад, когда Кавказ был еще свободен, часть моей родни перебралась сюда. Я же со своим отцом, который был министром в Правительстве Независимой Азербайджанской Республики, оставалась на родине. Позже русские вновь захватили Кавказ. Отец был арестован и объявлен врагом (ведь он был богат!), а меня в пятнадцать лет вынудили выйти замуж. В самые безнадежные дни всех этих чудовищных времен я не переставала грезить о волшебстве грядущего счастья, успехов и побед. Мое воображение переносило меня в далекие страны, где я обретала мирный кров, радость и умиротворение. Не переставала рисовать себе эту сказку...
Наконец, я осознала, что такое решающие моменты в жизни человека. И вот сейчас, в один из таких судьбоносных моментов, я приближалась к райским вратам новой, неведомой, но желанной жизни. От волнения я не чувствовала своего тела, в горле пересохло, а сердце, казалось, стучало в каждой клетке организма. Я вся была одно колотящееся сердце, переполненное чувствами, терзаемое необъяснимыми приливами неких бурлящих потоков и гулко стучащее.
Разглядывая через окно пробегающие картины кипучей жизни, я не замечала захламленных и неопрятных пригородов. Волнение переполняло меня, и я видела лишь то, что хотела видеть - свои грезы, свое воображаемое счастье. Теперь я крепко буду держать его в руках и никогда, ни за что не отпущу! Это моя победа - я не отдам ее! Я пришла к порогу своей Надежды! Добралась до нее, бежав с Кавказа в Стамбул, обманув лживыми обещаниями постылого мужа и покинув Стамбул. Какое мне дело до его любви и желания встречи со мной? Я
