Она жадно интересовалась всем, что видела, буквально засыпая Ешана вопросами, но замолкала, когда он начинал выспрашивать о ней, жалобно и растерянно глядя на него огромными зелеными глазами.
— Мы приедем в Гесберг, и я отведу тебя к магу, — утешал ее человек. — У Его Великолепия прекрасный маг. Он поможет.
Ешан дал ей временное имя Зарин — Звезда, очень уж она казалось ему яркой, сияющей и недостижимой.
Кожа горела, а он тонул и тонул в этой лаве и никак не мог выбраться. Хорошо, что не пожалел защиты на камни. Смешно было бы захлебнуться в них. А так верхний слой оплавился и все. Но ему уже до чертиков надоело брести по колено в огненном тягучем месиве в полной темноте. Надо придумать, чтобы броня закрывала и глаза. Что-нибудь прозрачное. Хотя, она все равно бы не спасла. Но перепонки-то живы, возражал он сам себе и гортань почти не обожгло. И потом, не каждый же день ему по звездам лазить. А было бы здорово посмотреть, что там внутри.
Кретин, он мысленно хлопнул себя по лбу. Ну почему бы не пройти между слоями самому, а клетку протащить в обычном пространстве? В худшем случае остался бы без руки. На некоторое время. Если боги хотят наказать — они лишают разума. Спасибо вам, дорогие!
Сколько можно ходить в темноте? Где Сах? Затолкали в кипящее болото и ушли.
— Лежи, да лежи же спокойно. Аника, дай успокоительное, видишь, у него кожа зудится.
«Это не кожа, — хотел возразить ашурт. — Это камни горят».
На глаза что-то давило, руки и ноги не поднимались. Сантилли завертел головой, и вокруг противно заплескалась маслянистая жидкость.
— Боги, я с ума с тобой сойду, — вздохнул кто-то рядом. — Ты будешь спокойно лежать или нет?
— Нет, — прокаркал герцог и сам испугался своего голоса.
— А вот говорить тебе нельзя, — усмехнулся невидимка и Сантилли, наконец, узнал его.
— Маярт.
— Усыплю. Как ты мне надоел за эти два дня….
— Лас….
— Спит, — маг оглянулся на лежащего в кресле принца и перешел на шепот. — Если очухаешься быстро, успеешь еще раз удрать, потому что он пообещал тебе оторвать все, что торчит.
Буду кататься по лесным дорожкам. Сказочный колобок. Ха, нет, разговаривающая сарделька-колбаска. Будет забавно. А как будет рада лиса, когда он до нее доберется! И проблемы с женщинами отпадут, потому что его слопают. Демон любит колбасу. Точно, его съест Демон, он прогонит лису, потому что умнее ее. А Ласти колбасу терпеть не может. Значит, отрывание отменяется. Бедный, Демон, быть ему голодным.
Герцогу стало смешно, и он решил поделиться мыслями с магом.
— Маярт….
— Спи, чертов ашурт, пока я тебя сам не придушил.
«У меня новое прозвище?», — успел подумать Сантилли, прежде чем в нос ударил незнакомый терпкий аромат, и все рухнуло в темноту.
Как она надоела! В этом доме есть свет или нет? И что это все время давит на глаза?
Герцог поднял неожиданно тяжелую руку, но ее сразу перехватили.
— Маярт, — позвал невидимка.
Боги, какой знакомый голос!
— Лас, ты как? Нормально? — осторожно спросил Сантилли.
— Нормально, нормально, — вместо друга проворчал маг. — Не трогай повязку. Глаза еще не восстановились.
— У меня спина затекла, — недовольно пожаловался герцог.
— Так перевернись, — немного желчно посоветовал ийет, но Санти почувствовал, как тот улыбается.
— Ты что такой злой? — поинтересовался он, начиная ворочаться в постели.
— Спать хочу, — огрызнулся тот, помогая ему.
Демон с наслаждением потянулся:
— И кто не дает? А ходить можно? — и спохватился. — А рисунки? Сгорели?
— Восстановишь, — проворчал Маярт, поправляя подушку и присаживаясь рядом на кровать. — Ходить можно, но не нужно.
— Ласти, — позвал герцог, но тот не отозвался.
— Он ушел, — тихо произнес ийет, толкая обратно на постель приподнявшегося на локте ашурта.
За несколько дней слепоты Сантилли выучил весь дом и окрестности наизусть. Йёвалли упорно молчал, но герцог чувствовал, когда он находился рядом. Подстраховывал. Хотя какая с него помощь? Самого ветром качает. Сах сказал, что восстанавливаться принц будет не меньше полугода — все связи нарушены, организм изношен. Но проклятия больше нет! У них получилось! Сантилли никогда так долго и искренне не благодарил богов и магов. Магов в первую очередь.
Сегодня он пошел к дальней стороне лагуны, ориентируясь на шелест волн и шум ветра в кронах высоких пальм, в которых кричали разноцветные птицы. Молодец, девочка, прекрасно поработала. Демон опустился на песок и привычно обхватил колени. Где она там? Как она?
— Дядя Сан, ты большая свинья! — категорично заявил незнакомый звонкий голос, вырывая демона из раздумий.
Рядом весело хмыкнул Лас. Так и знал, что ты здесь, но когда подошел мальчишка, герцог не слышал, полностью погрузившись в мысли о девушке. Послышался звук подзатыльника и сердитое детское ворчание.
— Не бей ребенка, особенно за правду.
— Джуни! — Сантилли повел рукой, пытаясь найти дэма, но тот сердито шлепнул его по пальцам.
— Я бы тебя убил, но с убогими на голову это бесполезно.
— Я не в себе был, — повинился ашурт.
— А когда ты был в себе? — ядовито поинтересовался Орси. — Какой головой думал? Нижней? А ты не слушай, — послышалась возня, потом язвительное «бе-бе-бе». — Ласти надо памятник за мужество ставить. Все выступления на себе вытянул. Все интервью. Пахал, как черт, пока ты там сопли пускал. Я думал, нас освищут на первом концерте. Лас, что ты мне семафоришь? Я не прав?
Послышался шорох песка — еще кто-то пристраивался рядом. Неужели все пришли?
— Убей его, Джуни! — закричал мальчишка откуда-то со стороны.
— Марш гулять! — дружно рявкнула группа.
— Это чей? — не выдержал ашурт, вертя головой.
— Мой, — сердито ответил Вульф, — разболтался совсем.
Было совершенно непривычно догадываться о происходящем по отдельным звукам и репликам, но демон старался, жадно впитывая родные голоса и запахи. Как он соскучился по ним! И пусть ругают. Они имеют на это полное право. Он здорово их подставил.
— Ласти сказал, что ты попал в катастрофу, — Это густой бас Гнома. — Я хотел добавить, что головой здорово приложился, но побоялся переборщить, зал и так рыдал. Нам даже деньги хотели собрать, еле отмахались. Озолотиться можно было за твой счет. Какого идиота ты выбросил, в мозгах не укладывается.
— Ребята, можете казнить, но вспомнил я про вас только через полгода, — Сантилли поморщился. — Как затмение ума. Не знаю, как объяснить. Не молчите только, иначе кажется, что вы ушли. Глупо говорить с пустотой.
