Сципион, впрочем, и не ожидал особенного успеха ни от сухопутного, ни от морского нападения. Он предпринял их только с той целью, чтобы отвлечь внимание граждан. Дело в том, что Сципион слышал от моряков, что стоячее озеро, примыкавшее к городской стене с западной стороны, до такой степени мелеет во время отлива, что через него можно было легко перейти вброд и добраться до городской стены. Поэтому, как только начался отлив, он взял с собой 500 человек и двинулся туда. Было часов двенадцать дня; море отхлынуло, как будто хотело открыть римлянам дорогу к городу. Тогда полководец обратился к своим солдатам с призывом – идти дальше под предводительством Нептуна и добраться до стен по морю, как по суху. Вода доходила солдатам едва до колен, в некоторых местах до пояса; взобраться на стены было нетрудно, потому что укреплений в этом месте не было никаких, его считали достаточно защищенным морем, а оборонявшие город сосредоточились в том пункте, который они считали наиболее опасным. Войдя без сопротивления в город, римляне устремились к воротам, где шла самая ожесточенная битва. Тут они внезапно ударили по неприятелю с тыла, и одна часть поспешила к воротам, чтобы открыть их своим. Войска ударили в ворота изнутри и извне, разбили их, и солдаты ворвались в город. Многие перелезли через стены, и вскоре все улицы города наполнились римлянами. Таким образом Сципион в один день завоевал столицу неприятеля.
Число пленных мужского пола достигало 10 тыс. человек; тех из них, которые были гражданами Нового Карфагена, Сципион отпустил на волю и отдал им как город, так и то, что пощадила война; 2 тыс. ремесленников были объявлены рабами римского государства, причем им было обещано скорое освобождение, если они будут усердно работать на римское войско. Остальные молодые жители и способные к труду рабы были отданы на корабли для усиления экипажа. Испанские заложники также попали в руки Сципиона, который обошелся с ними так, как будто они были дети союзников. Остальная добыча оказалась очень значительной: римляне получили 18 военных кораблей и 63 фрахтовых, из которых многие оказались с грузом пшеницы, оружия, меди, железа и полотна для парусов; кроме того, большие запасы орудий, а именно 120 катапульт самого большого размера, 281 менее значительного, 23 большие баллисты, 52 меньших, скорпионов разных размеров 14, много оборонительного и наступательного оружия и 74 знамени. Золотом и серебром полководцу было выдано 276 золотых чаш, из которых почти каждая весила около фунта, 18,3 тыс. фунтов чеканенного и обработанного серебра и множество серебряных кубков. Все это было взвешено и сосчитано в присутствии квестора К. Фламиния.
В тот же самый день Сципион вернулся с войском В лагерь и предоставил всем необходимый отдых; охрану же города поручил Лелию и своим матросам. На следующий день он созвал свои сухопутные и морские войска и принес бессмертным богам благодарность, а солдат похвалил за их мужество, приказав тому из них, кто первый взобрался на стену, выступить вперед для получения почетного венка.
Вслед за тем Сципион призвал к себе заложников испанских государств. Он советовал им не терять бодрости, потому что они попали под власть народа, который хочет привлечь к себе людей благосклонностью, а не страхом, и стремится привлечь к себе иноземные народы верностью и приязнью, а не покорять их, как рабов. После этой речи он передал их квестору, поручив ему обходиться с ними как можно мягче. В эту минуту из среды их к ногам полководца с плачем бросилась престарелая женщина, жена Мандония, одного из братьев Индибила, царя илергетов. Она умоляла его приказать надзирателям особенно заботиться о женщинах и охранять девиц от всяких оскорблений. Рядом с ней стояли красавицы – дочери Индибила и другие девушки такого же высокого звания, почитавшие ее как мать. Молодой полководец успокоил женщин приветливыми словами и передал их попечению человека испытанной нравственности, поручив ему обращаться с ними с таким же уважением, как с женами и матерями близких друзей.
В то же время привели к Сципиону взятую в плен девушку необыкновенной красоты. Он спросил ее, откуда она родом и кто ее родители, и между прочим узнал, что она невеста молодого и знатного кельтиберийца по имени Аллуция. Тогда полководец вызвал к себе в дом родителей и жениха и отдал последнему невесту, выпросив себе единственное вознаграждение за нее – обещание, что Аллуций станет с этих пор другом римского государства. Между тем как юноша в радостных и трогательных выражениях высказывал Сципиону свою глубокую благодарность, родители невесты положили к его ногам большую сумму золота в виде выкупа. Сципион, по настоятельной просьбе их, взял золото, подозвал к себе Аллуция и сказал: «К приданому, которое ты получил от твоего тестя, присоедини и этот свадебный подарок от меня». Аллуций вернулся домой довольный и стал распространять среди своих соплеменников похвалы благородному и великодушному Сципиону. «К нам пришел, – говорил он, – молодой человек, истинное подобие богов, все побеждающий не столько оружием, сколько добротой и благосклонностью». Затем он набрал 1,4 тыс. отборных всадников и привел их к Сципиону.
Сципион отправил своего друга Лелия на пятивесельном корабле в Рим с вестью об одержанной победе. В числе пленных, поехавших с Лелием, находились Магон и 15 карфагенских сенаторов. Удивительный успех молодого полководца оправдал доверие, с которым отнеслись к нему римляне, и восхваления ему стали переходить из уст в уста. Главное начальство над войском было продлено ему на неопределенное время.
Сципион остался в Карфагене еще на несколько дней для принятия окончательных мер по обеспечению этого пункта и воспользовался этим временем для обучения своих сухопутных и морских войск. Полководец бывал всюду: то наблюдал за маневрами флота, то принимал участие в обучении легионов, то ходил между рабочими на доках и в мастерских, где ремесленники всех родов были заняты изготовлением боевых припасов. Когда в его присутствии в Карфагене не было необходимости, он вернулся с большей частью своего войска в Таракону, столицу римской Испании, где к нему явилось большое количество испанских посольств с предложением союза своих государств. Нападение на Новый Карфаген заставило Сципиона отложить на время выполнение главной задачи, которую он себе поставил, – помешать Газдрубалу, занятому в это время приготовлениями к походу и Италию, перейти через Пиренеи. Счастливая звезда Сципиона устроила так, что он вернулся в Таракону прежде, чем Газдрубал показался на берегу Эбро.
Зиму 209/08 г. Сципион употребил на то, чтобы распустить свой флот и включить матросов в состав сухопутного войска. Это он сделал с целью иметь достаточно войск, чтобы не только сторожить север Испании и Пиренейский проход, но и предпринять на юге наступательную войну, так как первой задачей он не удовольствовался и замышлял покорение всей Испании. В начале лета к нему стекались со всех сторон испанские войска, в числе их Индибил и Мандоний, тайно отделившиеся со своими армиями от Газдрубала. Тогда Сципион вместе с вернувшимся из Рима Лелием двинулся к югу в область, лежащую по верховьям Бетиса (Гвадалквивира). При Бекуле, недалеко от лесистой горы Кастудо, он встретился с Газдрубалом, который при его приближении ушел из равнины на террасообразное возвышение, оканчивавшееся вверху довольно широкой площадкой. На следующий день Сципион совершил нападение на эту террасу. Первая терраса взята приступом, но так как вторая была прикрыта с фронта крутым уступом, то Сципион поручил Лелию взобраться на возвышение с правой стороны, а сам напал на неприятеля с левой. Этим маневром карфагенские передовые ряды были принуждены к отступлению, вследствие чего римские войска могли соединиться на возвышении с фронтом. Таким образом, неприятель был теперь окружен с трех сторон и понес значительные потери. На месте осталось около 8 тыс. человек. Однако же Газдрубалу, выславшему вперед свою военную кассу и своих слонов, удалось с отборным отрядом уйти от неприятеля и через леса и горы беспрепятственно достичь реки Того, а оттуда добраться до моря, омывающего Испанию с северной стороны, и через западные проходы Пиренейских гор в Галлию, откуда в следующем году он двинулся в Италию. По-видимому, он отвлекал противника от Эбро умышленно и дал ему сражение для того, чтоб открыть себе дорогу в Италию.
Сципион овладел карфагенским лагерем и взял в плен до 10 тыс. человек пехоты и 2 тыс. конницы. Испанцев он отпустил без выкупа; африканцев продал в рабство. Благодарные испанцы единогласно приветствовали его как царя. Тогда Сципион через его герольдов велел всем замолчать и сказал: «Для меня имя полководца, данное мне моими солдатами, есть самый высший титул. В других местах царский титул имеет большое значение, но в Риме он невыносим. Если вы полагаете, что я наделен царственной душой, то держите это мнение при себе, имени же царя не давайте мне!» Испанцы удивились бескорыстию человека, отвергнувшего титул, который у других считался величайшим украшением смертного.
