– Это надолго?
– Я хочу представить тебя нескольким людям.
– В качестве кого? – осторожно уточнил я, памятуя о ситуациях, в которых если увязнет коготок, то и вся птичка не выкарабкается.
– Они должны знать тебя. На всякий случай. При твоей работе никакие меры предосторожности не будут лишними.
Эх, дедуля, ты еще не видел моего напарника в деле! Вот от кого по-хорошему следовало бы защищать не только меня, но и все человечество в целом. Правда, я тебе этого сделать не позволю.
– Если ты собираешься выставить меня своим…
– Внуком. Только внуком.
И посмотрел так невинно! Ну ничего. Если попробует заикнуться хоть о чем-нибудь лишнем, прочувствует на себе всю силу моего гнева.
Облачение в национальную одежду – дело небыстрое. В первую очередь по причине того, что, возвращаясь к истокам, надлежит привести в соответствие и внутреннее содержание. То есть помимо тела, на котором развешаны складки шелка, в комплекте должен еще прилагаться дух, исполненный достоинства и смирения одновременно. Не знаю, как у меня получилось со вторым, зато первое пришло само собой. Когда посмотрел на счет, каллиграфически выведенный росчерком кисти на кусочке шелка в бамбуковой рамке. В принципе с такой суммой денег в кошельке можно было выходить в свет хоть голым, и никто не посмел бы сказать даже слова против.
Всю дорогу в то злачное заведение, что дедуля снял под праздник, я боролся с желанием высказать свои рационализаторские предложения по поводу будущих подобных мероприятий, если они, конечно, когда-нибудь состоятся. Чтобы еще раз сидеть, как статуя, боясь помять одну из третьестепенных по значимости складочек?! Проще было взять все с собой и переодеться. Да хоть прямо в туалетной комнате. Тогда спина бы точно не затекла.
Впрочем, как быстро выяснилось, все самое худшее ждало впереди, потому что устроенные «смотрины» Тору-сама представлял себе именно как показ меня. Хорошо хоть не в витрине. Вежливые кивки, улыбка, натянутая на лицо, дежурные фразы, которыми приходилось перекидываться с каждым приглашенным, от порога направлявшимся прямо к нашей ложе, – все это утомляло несказанно. Поэтому я воспрянул духом, только когда в противоположном конце зала возникла ОНА. Мое призрачное видение. Но вот незадача: юная красавица тут же свернула в сторону и заняла скромное место где-то ближе к боковым выходам. Несправедливо! Так она и музыку будет слышать плохо, а музыка живая, музыканты, насколько я уже успел оценить, замечательные… А главное, и моему взгляду достанется одна только тоска. Небезнадежная, но прискорбно обидная.
– Дед?
– Внук?
– Почему эта девушка не подошла к нам?
Тору-сама не пустил на губы улыбку.
– Она еще не заслужила такой чести.
Что значит, «не заслужила»?! Да я бы стерпел еще не одну сотню чопорных представлений, лишь бы знать, что в конце концов взгляну в эти светлые глаза.
– Почему?
– Она пока еще лишь претендент на то, чтобы стать членом нашего клуба. Удачливый претендент, не буду спорить. В первую очередь тем, каких людей себе подбирает.
Каких… Про угрюмого верзилу сказать ничего не могу: типичный телохранитель, наверняка бывший коммандос. А второй – мой напарник собственной персоной. Все в том же виде. Он что, теперь будет таскать на себе это шмотье, пока до дыр не заносит? Впрочем, подобная стратегия как раз в духе Моргана, если вспомнить шкаф с его вещами дома.
– Ее отец был главой клана Арагона, – тем временем продолжил рассказывать дед. – Элисабет – наследница по крови. Но, конечно, как ты понимаешь, одной крови тут недостаточно.
Представляю, сколько крови обычно проливают в мафиозных разборках, чтобы захватить власть! И ни на секунду не смогу поверить, что мой хрупкий бутон способен… Разве что только порежется, когда будет готовить нам завтрак.
Нет! Не позволю. Буду строгать бутерброды сам.
– Клан поставил ей ряд условий. Или, вернее, заданий. И она справилась почти со всеми. Осталось одно.
– Самое трудное?
Дед неопределенно качнул головой:
– Кому как. Она должна убить человека.
Что за дикость?! Заставлять ребенка… ну почти ребенка разрушать свою душу в угоду дурацким правилам и чьей-то жестокой воле? Отвратительно! Но почему же она… Почему красавица по имени Элисабет приняла этот вызов?
– Сама?
– Да. Это непременное условие. И сделать все при свидетелях.
Чтобы не иметь возможности вернуться в прежнюю жизнь? Логично. И как все логичное, мерзко и бесчеловечно.
– Тебя волнует ее судьба?
Ну конечно, хитрый лис не мог не заметить того, что написано на моем лице самыми крупными иероглифами!
– Да. Все это… Неправильно.
– Она сделала свой выбор. Вы с ней похожи. Оба стараетесь совершать только свои собственные ошибки.
Осуждает? Нет, скорее одобряет. Только непонятно, что именно: решение девочки пройти странный и опасный путь до самого конца или… Нет, вот сейчас краснеть – самое неподходящее занятие для самого неподходящего времени!
– Я пройдусь немного?
– Как пожелаешь.
Понял он причину моего временного отступления с поля боя или нет, мне было все равно, потому что жжение, подступившее к щекам почти вплотную, требовало хотя бы одного порыва воздуха. Пусть даже не свежего, а коридорного.
– А тебе идет. Вот я бы в твоих тряпках выглядел как форменное пугало.
– Ты и в своих выглядишь не лучше.
– Спасибо за комплимент, – рассеянно сказал Морган и основательно приложился к длинному стакану с чем-то прозрачным.
– Напиваешься?
– Это вода.
– Не верю!
Он сунул посудину мне под нос. И правда ничем не пахнет.
– Я тебя не узнаю.
– Вот веришь, я тоже, когда себя в зеркале увидел, не узнал.
Бледный как смерть, глаза запали… А это что? Испарина?
– Ты болен.
– А то я не знаю? Тоже мне, галактику открыл!
– Тебе нужно показаться врачу.
– Показывался уже. Ну, врачом его можно назвать условно, зато приборы использовал вполне подходящие. Токсины копятся, только и всего.
– Какие еще токсины?!
– Я немного отравился, – пояснил Морган. – Так получилось. Ну ничего, скоро все это закончится… Не волнуйся. Все будет хорошо!
– Я не…
– Извини, мне пора. У меня встреча. Судьбоносная! – Он воздел вверх указательный палец и шмыгнул за портьеру одного из входов.
Я попробовал угнаться за Мо, но, когда сам оказался в зале, напарника поблизости было уже не найти. Впрочем, на виду он объявился довольно скоро. Рядом с Элисабет. Вернее, неподалеку и о чем-то начал с ней разговаривать. В шуме ресторанного зала можно было уловить только обрывки фраз, ничего не значащих и ничего, увы, не способных объяснить. Зато жесты выглядели красноречиво.
Вот Морган что-то сорвал со своей шеи, блестящее и маленькое. Наверное, медальон. Тот, с изображением кошки.
Вот новый блик пробежал по металлу раскрывающейся навахи.
Вот…
Гомон гостей разорвало несколькими секундами тишины, и все присутствующие услышали яснее ясного:
– Помните, я говорил вам, что есть вещи, которые бьют больнее мачете?
А потом он шагнул вперед, слишком недвусмысленно поигрывая смертоносным оружием. Шагнул навстречу выстрелу.
Я не думал, что у кого-то в зале окажется оружие: на входе нас всех тщательно проверили, и даже Катсу оставил свой меч в камере хранения. Но девочка оказалась вооружена. И, наверное, следовало бы возблагодарить ками, что она не дрогнула, защищая свою жизнь, но…
Вслед за выстрелом началась паника. Как и положено. Кто-то закричал, женщины завизжали, в зале возникло бешеное броуновское движение, и понятно почему: «хит»[14], выпущенный даже из дамского «розенкройца», недвусмысленно сигнализирует системе наблюдения о грубом нарушении общественного порядка. И никакой хозяин не пойдет на то, чтобы скрывать подобное правонарушение от полиции. Следы импульса все равно выйдут наружу, и тогда никому мало не покажется. Так что самое разумное в подобной ситуации…
– Нам нужно уходить, – тронул меня за рукав дед.
Чем все вокруг и занимаются. Кроме меня и…
Она стояла над неподвижным телом. Рука ее тряслась как в лихорадке, но глаза смотрели решительно. И только когда наши взгляды встретились, Элисабет побледнела как полотно и спряталась от меня в объятиях своего телохранителя.
– Пора!
– Я никуда не пойду.
– Через минуту здесь будет полиция.
– Я никуда не пойду!
Полиция опередила ожидания моего деда: прибыла на четверть минуты раньше. И, пока офицеры отлавливали и переписывали задержавшихся в зале гостей торжественного вечера, бригада медиков сгрудилась вокруг Моргана. На доли секунды. А потом я услышал скрежещущий звук молнии покойницкого мешка.
