Тратить время на выбор костюма я не стал: снял с вешалки первый попавшийся, выглядящий не слишком мрачно, и начал одеваться, включив громкую связь.
Барбара отозвалась мгновенно, как будто дежурила у комма:
– Капитан?
– Полковник?
– С вами все в порядке?
– Да.
– Как скоро я увижу вас в Управлении?
– Не сегодня, я думаю.
– Причина?
– Дед.
– А.
Вот так, коротко и, что удивительно, понятно. Все отношение к происходящему, выраженное в одном-единственном звуке.
– Я пообещал побыть с ним какое-то время. У меня же еще больничный длится, правильно?
– Надеюсь, вы не будете злоупотреблять служебным положением и моим к вам расположением, капитан.
Хорошо расположение! Оставила в темной комнате, да еще с повязкой на глазах. А если бы я заблудился?
– Это не имеет отношения к службе. Даю слово.
– Приму к сведению.
– Мэм… Я разговаривал с капитаном Кейном.
Молчание.
– Вы знаете, в каком он состоянии?
– Совместимом с работой.
– Я так не считаю.
– Капитан Сэна, – холодно прозвучало из динамиков. – Вы не хуже меня знаете, что определенные периоды должны закончиться, чтобы началось что-то новое. А для этого нужно…
– Дойти до конца? Это вы хотите сказать?
– Вы меня поняли.
– Мэм, по моему скромному мнению, Морган Кейн уже добрался до края обрыва, и все, что может случиться дальше, это…
– Возвращение на круги своя. Не беспокойтесь о том, капитан, что вас не касается. Поберегите нервы.
Щелчок и – тишина. Мне опять дали от ворот поворот? Значит, темная комната все еще заперта, а ключи, естественно, в руках у Барбары. Ну ничего, теперь я знаю, где искать Моргана, и сам позабочусь о его, хм, периодах.
Лимузин, заказанный дедом, был тем же самым, на котором я встречал делегацию родственников в порту: опознал по характерной хромированной окантовке с вензелем мастера. И как ни странно, это наивное желание деда то ли сделать мне приятное, то ли пробудить совсем еще юную ностальгию подействовало. Нет, разумеется, я не растаял снегом на весеннем солнышке, но попробовал посмотреть на Тору Ишикава чуть иначе. Чуть с меньшим пристрастием.
Тонированные стекла скрывали нас от случайных взглядов прохожих, зато пропускали внутрь дневной свет не только не приглушая, а даже усиливая, и казалось, что мы не едем в машине, а сидим на уютной террасе где-то за домом, куда не долетает ни шум окружающего мира, ни дуновение ветерка. Дед и внук. Хотелось бы сказать, как в старые добрые времена, но никаких времен у нас не было. А ведь могли бы быть…
– Кого я тогда хоронил?
– На Земле? – уточнил Тору-сама.
– Да.
– Ты запомнил…
Конечно, запомнил. Можно сказать, нежная детская психика получила ощутимый удар и, как теперь оказалось, напрасно. Я прощу родителей за этот обман. Уже простил. Но принять действительность окончательно будет трудновато.
– Зачем понадобилось так делать?
– Твой отец… – Не знаю, что он хотел сказать, но внимательно посмотрел на меня, прежде чем продолжить. – Ты похож на него. А он тогда был очень похож на тебя. Решительный, смелый, даже отчаянный. В те дни я вручил ему последнее предложение разделить со мной мой долг.
– И он…
– Отказался.
Насколько понимаю всю тонкость момента, хоронить тогда как раз должны были моего отца. Пойти против главы семьи, да еще после официального обращения… Это не просто смело. Это безумие.
– Заявил, что желает своим детям другого будущего. Свободного от оков традиций. А я сказал, что не отпущу его. Не смогу отпустить. Вот так и случились похороны.
Отец первым разорвал семейные узы? Зная, что за это его вполне могут проклясть? Да, надо бы к нему присмотреться получше, пока он со мной. Чтобы успеть научиться быть таким же.
– А я думал, что разрыв произошел из-за… моей матери. Мне так всегда говорили.
Ни ответа ни привета. Молчание – знак согласия?
– У меня свои взгляды, внук. Старомодные, упрямые… Называй, как хочешь. Но одно скажу: она родила и вырастила хорошего сына.
И на том спасибо. Что ж, все понял: скользкие темы трогать не будем.
– Тебе нравится твоя работа?
– А тебе – твоя?
Он усмехнулся:
– Я считаю необходимым ее выполнять.
– Я могу сказать то же самое.
– Значит, ты счастлив?
Никогда не задавался таким вопросом. Но сейчас, когда спросили…
Если задуматься, то что выходит? Работа есть. Любимая. И любимая тоже появилась, кстати. Друзья – в наличии. Планы на будущее? Никаких, и это прекрасно! Так что да.
– Счастлив.
– Рад это слышать. И, наверное, когда я уеду, станешь еще счастливее?
Шутник старый… Знает же, что бьет по больному месту!
– Не говори так.
– Я чувствую, что тебе трудно со всем этим справляться. Я понимаю. И ценю то, что ты сейчас делаешь.
А что я делаю? Всего лишь сопровождаю старшего родственника во время прогулки по…
– О, вот и приехали!
В этом квартале я ни разу еще не бывал. Да и, заглянув случайно, вряд ли нашел бы неприметную дверь, на которой скромно указано было только имя хозяина лавки. Впрочем, войдя, я понял, что пышной вывески и не требовалось: то, чем славился здешний мастер, стоило намного дороже, чем необходимость привлекать случайных посетителей.
Водопад тканей стекал по стенам и шкафам, превращая небольшое помещение в подобие морского дна, яркого, многоцветного, населенного самыми диковинными животными и растениями. Шелк струился повсюду, где-то мерцая еле заметно глазу, где-то почти ослепляя своим сиянием.
– Зачем мы пришли сюда? – спросил я, уже догадываясь, что прозвучит в ответ.
– Тебе нужен особый наряд для сегодняшнего вечера. Жаль, что придется взять готовый, а не шить на заказ… Но мы выберем самый лучший!
И мы выбрали. Часа через два, наверное: я потерял счет времени и кимоно еще на втором десятке представленных образцов. Дедуля оказался намного терпеливее и настойчивее, поэтому промурыжил меня в примерочной, пока не удовольствовался чем-то шоколадно-золотистым, со строгим лаконичным узором. Слава ками, как только выбор состоялся, меня отпустили на волю. На улицу то есть.
Катсу, исполнявший сегодня роль нашего шофера, стоял у машины, чуть опираясь о борт. Невозмутимый, бесстрастный и предупредительный. Впрочем, последнее качество проявлялось у него исключительно по отношению к Тору-сама, а не ко мне.
– Тебя не слишком утомляет сидение за рулем?
Он не ответил, останавливая на мне взгляд.
– Почему было не взять шофера в прокате вместе с лимузином? Ты же внук, а не…
– Не прислуга, хочешь сказать?
Я пожал плечами. Если дед так высоко ценит минуты, проведенные с родственниками, то, видимо, не со всеми.
– Для меня честь – исполнять приказы Тору-сама.
А как же просьбы? Господин Ишикава умеет просить, это я сам недавно видел. Вот только кто и когда удостоивается этих просьб?
– Вы так с ним и общаетесь? Он приказывает, ты выполняешь?
– Это достойный путь.
Ага, и посмотрел так, будто все остальные пути… Я бы перевел этот взгляд как «непристойны».
– Тот, кто выше, всегда приказывает, – чуть смилостивившись, пояснил Катсу.
– Выше? Вы же одна семья. Вас должно разделять только прожитое время, а не…
– Я исполняю долг.
Сказал с таким выражением, будто я – предатель. Хотя… По его мнению, иначе и быть не может. Сбежал ведь от дедулиных приказов? Не сам по себе, благодаря непреклонной воле отца, но все же.
– Свой или чужой?
Он напрягся. Заметно. Казалось, окажись у Катсу под рукой катана, я бы сейчас определял остроту ее лезвия собственной шеей.
– Мальчики нашли общую тему для разговора? – поинтересовался Тору-сама, появляясь на пороге лавки во главе свиты подмастерьев с тщательно упакованными свертками.
– Ищем, – широко улыбнулся я.
Поездка обратно заняла гораздо больше времени: мне же надо было поесть? И завтрак, плавно совместившийся с обедом, был плотнее некуда. Дед, сам не без удовольствия и энтузиазма налегавший на еду, пояснил, что вечером принятие пищи предусматривается в весьма малых дозах, и лучше наесться заранее.
– А что будет вечером? – спросил я, запивая десерт молочным улуном.
Тору-сама, не без сожаления глядящий на учиненное мной святотатство по отношению к правилам чаепития, коротко сказал:
– Ужин. Праздничный.
– И там нельзя будет есть?!
– Праздничный, – повторил дед, улыбаясь.
В принципе все официальные мероприятия одинаковы, неважно, какой культурой определяются. Что самое важное на подобных встречах? Людей посмотреть и себя показать. Напитки, разумеется, нам поднесут. Галлоны воды и невозможно сухой шипучки. Может, найдется даже что-то покрепче, но в комариных дозах, чтобы приглашенные гости не начали вдруг буянить и тем самым ронять свое достоинство перед коллегами и знакомыми.
