– Смотрю, вовсю постигаешь дзэн. И насколько преуспел?
О, глаза распахнулись мгновенно! Причем, судя по их выражению, путь к обретению душевного равновесия моему напарнику придется проходить заново. С самого начала.
– Нет, нет, не вставай! Я на минуточку заскочил. Проведать. Сейчас уйду, ты даже и не заме…
– Стой, где стоишь!
Какие мы резкие, однако. Радует только то, что он действительно не сдвинулся с места. Учитывая все последние события, капитан Сэна наверняка с большой радостью пересчитал бы мне кости, так что, если до сих пор медлит, это означает… Ага, вижу. Интересное такое шейное украшение.
– И как тебе на привязи? Весело?
– Ты зачем пришел? Чтобы посмеяться?
– А я разве смеюсь? Ни в коем разе. Ты же знаешь, с чувством юмора у меня…
– С совестью еще хуже!
– Не согласен. – Я прислонился спиной к стене, благо кожа уже почти не реагировала на соприкосновения с разными поверхностями. – Извиняться мне не за что.
– Не за что или не будешь? – голосом змея-искусителя уточнил Амано.
– Э… А какая разница?
– По твоей милости я оказался пленником в собственном доме!
– Ну… Наверное, в чем-то я все-таки виноват. Но ты виноват не меньше!
Все, пошло-поехало. Очередная «семейная» ссора, жаль, обычных зрителей нет. И хочется вести себя как-то иначе, ради разнообразия например, но не удается, хоть тресни.
– А я-то в чем виноват?! У меня вообще сотрясение. Могу справку показать.
– А можно я свои справки показывать как раз не буду?
– Что ты творишь, сволочь мелкая?
– Почему мелкая? Очень даже круп… И не надо дергаться, а то халатик совсем распахнется! Здесь, конечно, все свои, но… Или это мода такая домашняя новая?
– При чем тут халат? Тьфу, то есть не халат, а… А, тебе же все равно!
– Во что ты одет? Не скажи. Сначала всех приучил, что ты – мальчик с картинки, а теперь на попятную пошел? Ну уж нет. Не позволю!
И тут Амано наконец-то заржал. Аки жеребец.
– Ну вот, давно бы так… Почто дедушку обижаешь?
– Это я обижаю? Да он сам… Ты же знаешь, кто он?
– Без комментариев. Но обижать детей и стариков все равно нельзя. Идет вразрез с твоим имиджем.
– А какой у меня имидж?
– Хм…
– Ну какой же?
– Рыцарь ты у нас. В сияющих… голым телом из-под халатика сияющий. Вот.
Капитан Сэна хитро прищурился:
– А ты сегодня в кого играешь?
– Я – злой и страшный серый волк. Ну почти.
– Значит, я должен бояться?
– Если очень хочется. А вообще, лучше просто послушать. И побыть немного послушным мальчиком. То есть внуком.
По лицу моего напарника пробежала легкая тень:
– Дедуля нажаловался?
– Вроде того. Тебе что, жалко?
– Чего?
– Времени. И немножко сердца.
– Ты сейчас о чем?! – вытаращился на меня Амано.
– Все о том же. К нему, понимаешь, дедушка приехал издалека. Можно сказать, проездом. Условно говоря, последняя гастроль, а он кочевряжится. Трудно старика уважить?
Напарник попробовал подцепить пальцем ленточку, висящую у него на шее. Не получилось.
– Этот старик решил, что лучше меня знает, что мне надо.
– А может, действительно знает?
– Издеваешься?
– Так, чуть-чуть.
– Он не захотел меня слушать.
– А ты его слушал?
– Да какая теперь разница?
– Никакой. Ты прав. Начните все заново – вдруг получится?
– Что получится?!
– Уважь дедушку, а?
Амано посмотрел на меня своим обычным взглядом. То есть как на придурка.
– Ты больной?
– Вообще-то да. Но это к делу не относится. Главное, что твой дед…
– Не уходи от темы!
– Я и не пытаюсь. Это ты все время уходишь.
– Я не хочу говорить о своих родственных отношениях.
– И не надо. Не говори ничего. Просто послушай. Старик приехал – старик уедет. С теми впечатлениями, которые ты ему подаришь. Ты останешься. Что характерно, с теми же впечатлениями. И будешь вспоминать, каким дураком был. Тебе это надо? Нет, конечно, если надо…
– А ты-то с чего вдруг просителем заделался? – подозрительно сузил глаза капитан Сэна. – Кое-кто на хвост наступил?
– Даже если и наступили? У меня-то с родственниками все просто.
– А у меня, как оказалось, не очень…
Я подошел к его коврику и опустился на колени рядом. Так, чтобы смотреть напарнику глаза в глаза.
– Что тебя смущает? Ну, помимо непристойного внешнего вида?
Амано не отвел взгляд, и чувства, мечущиеся в пронзительно-голубых очах, спрятать не попытался.
– Как я могу быть с ним… с дедом, если он…
– Он твой дед. А все остальное неважно.
– Тебе легко говорить!
– Наверное, легко. Только знамен, под которыми ты воюешь, может быть сколько угодно, а такой дедуля – только один.
– Да уж!
– Боишься оказаться на линии огня?
Он не ответил. Но не требовалось словесных подтверждений, чтобы понять: я угадал.
– Ты всегда можешь сказать: «Нет». Только говори твердо и прямо. Дед поймет. И все остальные тоже.
– Но я не… А сам-то ты часто так говорил?
– У меня другой диагноз. Я всегда говорю: «Да».
– И поэтому постоянно влипаешь в неприятности.
– Должен же у такого идеального человека, как я, быть хоть один недостаток?
Амано улыбнулся. Хорошо так, как он умеет.
– Значит, всего лишь сказать? Одно из двух слов?
– Ага.
Колени начали ныть, пришлось подняться. И уже от самых дверей намекнуть:
– Если та девочка тебя в самом деле интересует, я бы на твоем месте с дедушкой не ссорился. Хотя бы потому, что заседать они скоро могут в одном и том же Совете. За соседними столами.
Он понял. Все и с первого раза. Поэтому и заявил, спокойный, как мамонт посреди вечной мерзлоты:
– Я убью тебя.
– А вот тут ты ошибаешься! Это почетное право предназначено совсем другому человеку.
Я знал, что он придет. Как можно было не проглотить наживку, закинутую на вчерашней знаменательной встрече? Мигель не был бы претендентом на престол клана Арагона, если бы не цеплялся за каждую, даже эфемерную возможность получить очко преимущества над противниками.
– У нас гости, – сообщил голос Диего в наушнике.
– Вижу. Сейчас пойду к нему.
– Подстраховать?
– Не надо. Он, конечно, самоуверен, но не настолько, чтобы устраивать резню посреди бела дня.
Комм я отключил и совершенно правильно сделал, потому что, судя по манипуляциям, совершаемым пальцами юного мафиози в кармане пиджака, включался либо генератор помех, либо детектор сигналов. И окликнули меня, только когда убедились: больше нас никто не услышит.
– Эй!
Хорошо, что не было прибавлено «ты». Значит, все детали плана идеально подошли друг к другу.
– Чего вам?
– Подойди. На минутку. Есть разговор.
Он отступил назад, в тень углового дома, так чтобы не попадаться на глаза тем, кто может находиться около школы и в ней самой.
Чуть менее наглый и вызывающий, чем вчера, в сумерках зала, словно солнечный свет слегка вытопил из парня спесь, как лишнее сало из куска мяса, но все такой же целеустремленный, Мигель Мартинес, как значилось в досье, с которым меня познакомил Диего, был полной противоположностью Элисабет. Как ночь не похожа на день, так и второй (а по его мнению конечно же первый) претендент на управление кланом кардинально отличался от своей конкурентки.
С первого же дня своего появления на этом свете Мигель точно знал, где обретается и как далеко ему позволят забраться, если… Если не случится чего-нибудь непредвиденного. А когда оно, непредвиденное то есть, все же случилось, не упустил свой шанс, заявив о правах на престол. Права, откровенно говоря, были призрачные, но, поскольку не последовало никаких протестов со стороны других участников клана, имя юноши внесли в список для голосования. И ничто не предвещало проблем, пока мой добрый знакомец Диего не взбунтовался против такой «страусиной» политики. Тем более что знал о существовании реальной наследницы, обладавшей куда большими правами занять освободившееся место.
Трудность на осуществлении сего грандиозного замысла намечалась только одна, зато существенная: Мигеля в клане знали, инфанту – нет. И, видимо, именно поэтому предпочитали молчать, ведь за парнем стояли вполне реальные силы, при покойном Арагона не имевшие особого веса, зато теперь воспрянувшие духом и телом. Поэтому и возникло это, с одной стороны, донельзя нелепое требование насчет испытаний. А с другой стороны, без подобных доказательств девочку и вовсе не стали бы рассматривать серьезно. В то же время именно назначенные экзаменационные задания надежно обезопасили Элисабет от возможных покушений, ведь мертвая наследница всегда лучше, чем живая, пусть и не слишком умелая.
– Я не могу отсутствовать долго.
