свободное время.
Референт и начальник охраны переглянулись. Кажется, им не приходило в голову, что новый, и так дорого доставшийся, работник Клана Моржей может иметь обычные человеческие желания. Это стало неприятным сюрпризом.
— Ты душой и телом принадлежишь Клану Моржей! — и начальник охраны стукнул по столешнице.
— Почему? Вы же помните главное условия?
— Разумеется. «Один год и один день работы на благо Клана Моржей».
— Вот и я об этом! Работы! Благо!
— Да что не так?!
Егор приподнял бровь, подглядел у самого Балашова.
Но пояснить свою мысль не успел, вмешался Буров.
— Погодите, Андрей Викторович. Кажется, нам намекают на свободу воли и независимость тела. И на неопределённость в оценке блага.
Молча кивнув, Егор состроил умильную физиономию и сказал:
— Прошу отметить, в условиях договора не сказано, что и как я должен делать для блага Клана Моржей.
— Не сказано, значит всё! — взревел Балашов и побагровел.
— Всё — что? Смогу я определить,что именно является благом, учитывая моё место рождения и плохое знание этого мира? Или по случайности нанесу ущерб? Тогда мне лучше вообще ничего не делать, чтобы не нанести ущерб и не нарушить договор. Ведь отсутствие ущерба — уже благо!
— Мы тебе дадим указания, — не очень уверенно ответил Балашов.
— И вы готовы каждый день давать подробнейшие инструкции? Буквально от и до, что является сегодня делами на благо клана, а что нет. И что после чего необходимо выполнить, и каким именно образом?
— Кажется, это проблема, — бросил Балашов референту. — Этот щенок нас обыгрывает.
— Я не щенок!
— Когда у тебя день рождения? — поинтересовался Буров.
— Тридцатого июля.
— Сегодня семнадцатое августа. Так, так… Минуту. — референт что-то прикинул. Раскрыл папку и начал черкать на бумаге. — Андрей Викторович, успеем же?
— За пару дней? Не от нас зависит, но лучше дней пять хотя бы, — не очень понятно ответил начальник охраны и холодно посмотрел на строптивого пришельца. Хотя, кому как, референт ответ понял.
— Хм. Тогда предлагаю считать, что контракт начался… восьмого августа. Разумеется, это компромисс. Но ведь условия не были определены, причины задержки тоже неясны. Давайте пойдём друг другу навстречу?
— Хорошо, — кивнул Егор, подозревая, что его только что сильно нагрели.
Грифель вновь принялся летать по бумаге, оставляя ряды четких строчек и крупных странных знаков.
— Егор, ты должен понять важное. — Начальник охраны сделался серьёзен. — В вашем мире несколько иначе, а у нас очень многое определяет сила. Сила! И традиции.
— У нас то…
— Не перебивай! Сила. Если у тебя есть сила — ты в какой-то мере свободен. Если силы нет — вынужден подчиняться. Хуже того, чужая сила властна над твоей жизнью. И если ты просто на словах договорился с сильным, а он посчитал, что ты нарушил обещание, то тебя накажут. Он накажет. По традиции. Не всё можно обойти хитрыми словами, есть некие простые, но принятые у нас формулировки негласных соглашений.
— А как же законы?
— Есть нерушимый закон, это Высочайший Конкордат, принят в 1943 году. Закон, установленный силой богов и архимагов, ну и иных мощных существ. И эти могучие существа его поддерживают силой. Все остальные законы… Понимаешь?
— Ну…
— Если ты разочаруешь Ярослава Зайгеровича, то… лучше не разочаровывать. — Балашов покачал головой. — И мы с Никитой Сергеевичем не хотим разочаровать господина регента. Это очень, очень плохая идея. Тебе придётся быть полезным для клана, а мы за этим проследим.
— Я готов быть полезным, если буду знать как!
— Вот для этого и проведём обучение. А ты будешь стараться.
— Но зарплату и прочее это же не отменяет?
— Червонец в месяц за двенадцатичасовой рабочий день.
— У детей не может быть такого рабочего дня!
— А говорил — не щенок.
— Но и не взрослый же? Шестичасовой день.
— Согласен.
— С двумя выходными.
— Ладно.
— А что по…
— Пока ты слаб и ничего из себя не представляешь.
— Но если у меня будут доходы со стороны?
— Вот ведь упрямец! На первом месте клан!
— Но…
— Всё, вали, пацан. Обсудим позже. На сегодня с тобой Сова и до обеда можешь заниматься чем хочешь. Насчёт второй половины дня договорись с наёмниками, глядишь, чего придумают. Завтра — по плану. А теперь — у меня восемь три!
И Балашов вскочил, подхватил свои скрученные листочки и умчался.
Хлопнула дверь. И буквально через десяток секунд здание дрогнуло. Едва заметно, но всё же ощутимо для владельца внутреннего стержня.
Референт склонил голову и прислушался. И тихо пробормотал:
— Никак не восемь три, точно восемь пять.
— Что это?
Буров прикусил золочёный карандаш и неохотно признался:
— Иногда бывают неудачи. Без подробностей.
С треском захлопнул папку и махнул рукой в сторону выхода.
— Иди, на сегодня всё.
Егор и вышел. А чего? Откуда-то тянуло сладкой ароматной выпечкой с корицей. Не дурак же он сидеть в холодном и мрачном тёмном помещении, когда снаружи так пахнет? Надо пойти и разузнать о делах клана, согласно только что установленным требованиям.
А что может стратегически лучше влиять на мораль клановцев, чем булочки с корицей? Только круассаны с заварным шоколадным кремом. Егор гарантирует!
И потому прокрался на кухню. Где его немедленно обстреляли улыбками, вручили пакет с ароматными булочками, вытолкнули в коридор и захлопнули за ним дверь. Даже толком не дали ознакомиться со столь важным помещением.
Вот Егор и побрёл с горячим пакетом на улицу. И голову проветрить, и мысли уложить, и подальше от рыжей проглотки, которая наверняка в минуту уполовинит угощение. Пока по коридору шёл, ощутил ещё несколько очень слабых толчков под ногами. Если б не прислушивался — и не услышал бы.
На выходе молча присоединился Сова, худощавый и невысокий боец с ленивым, но удивительно цепким взглядом.
Добравшись до скамеек у воды, Егор сел спиной к озеру и принялся рассматривать дом Клана Моржей. Сова огляделся, поворачивая голову неестественно резко, присел рядом. И Егор вдруг решил похулиганить, припомнив вчерашний рассказ кого-то по имени Тушкан, что ли? Тот, который выносливость качал и получил полоску шерсти.
— У вас перьев на ногах нет?
Сова качнул головой.
— А что у вас есть?
Боец внимательно взглянул на Егора и тому вдруг почудилось, что глаза у охранника
