«Нужный Вам През (Прес) Борис Антонович, 1938 года рождения, по бюро прописки не значится».
И небольшая приписка внизу:
«В архиве сектора учета детских домов облоно През (Прес) Б. А. с 1941 по 1945 годы по Курганской области не значится».
А вскоре примерно такого же содержания ответ пришел из Москвы.
Что это, конец надеждам? Немало довелось ему получать таких вот лаконичных сообщений: «Адресат не значится». А может, это только начало? Отсутствует в одном месте, значит, надо искать в другом. Сколько раз, казалось, в совсем безнадежных ситуациях вспыхивал огонек надежды. Возможно, и здесь не все еще потеряно. Надо ждать ответы на другие письма. А потом вновь писать и вновь ждать.
Деревянко прочел письмо, посмотрел на обратный адрес, на штемпель. Возможно, ошибка какая приключилась, могли и просмотреть курганские товарищи нужную фамилию. Словом, время подтвердит, что к чему. Такая уж у них служба. А вдруг тот Борис живет в соседней Челябинской области? Пошли письма в Челябинск, Пермь и другие города Приуралья. И повторное — в Курган, на этот раз в адрес горотдела здравоохранения:
«Просим проверить по журналу учета детей за 1942—1944 годы и сообщить нам, в какой детский дом был переведен През (Прес) Борис?»
Наконец пришло обнадеживающее письмо:
«Сообщаем, что по данным архива Курганского облоно значится Прес Борис Михайлович, 9 мая 1939 года рождения, который находился в Долговском детском доме Долматовского района. 25 апреля 1951 года направлен на учебу в ремесленное училище № 23 г. Чебаркуль Челябинской области».
Откуда мог знать Деревянко, что не одна только милиция разыскивает Бориса Преза и других ребят из детского дома! Этим делом заинтересовался журналист областной газеты «Советское Зауралье» М. Забегай. Пока сотрудники паспортного отдела Министерства внутренних дел БССР переписывались со своими курганскими коллегами, в областной газете в июле был помещен очерк Забегая «Дети войны», в котором рассказывалось о том, как были эвакуированы из Минска воспитанники яслей, с какой сердечной теплотой встретили их жители Кургана.
Этот рассказ журналиста взволновал многих. В поиск Бориса Преза включались все новые люди. Надо было перебрать десятки архивов, пересмотреть тысячи документов. Про все это Александр Михайлович узнал значительно позднее. А тогда он просто по-человечески обрадовался оперативности, с которой откликнулись на просьбу в далеком Кургане.
Двойное чувство испытывал Деревянко. Обнадеживало то, что в конце концов нашел след. Пошли ответы на запросы. Значит, можно докопаться до истины. Вот уже получено конкретное подтверждение тому, что юные минчане, и среди них Борис Прес, воспитывались в детском доме. Смущало то, что заменена не только фамилия (вместо През — Прес), но и отчество: разыскивается Антонович, а здесь Михайлович. Есть расхождение и в годах рождения: тот — 1938 года, а этот — 1939 года.
Словом, ответ из Кургана добавил новые загадки. Но какие сведения могли быть записаны со слов ребенка? И что конкретного мог сказать трехлетний малыш, который столько изведал? Хорошо, что имя и фамилию запомнил.
Не откладывая, Александр Михайлович пишет в отдел внутренних дел Чебаркульского горисполкома, просит сообщить, как и куда поехал после учебы учащийся Борис Прес. И снова потекли дни, недели ожидания.
Через месяц на столе Деревянко лежал ответ из Чебаркуля, в котором сообщалось о том, что Б. М. Прес в 1956 году окончил училище и направлен слесарем 4-го разряда на одно из предприятий Челябинска.
Снова Челябинск. Написал в паспортный отдел управления внутренних дел. И когда казалось, что поиск вот-вот закончится, ответ из Челябинска еще больше запутал дело. Сообщалось, что Б. Прес действительно работал на заводе. Но в 1958 году был призван в ряды Советской Армии, где служил до 1961 года. В настоящее время ни в городе, ни в области он не проживает.
Попробовал было обратиться за помощью в военкомат, откуда Борис призывался на службу. Но — увы! И оттуда ответ был почти таким же.
Прошло несколько месяцев.
— Что конкретно думаешь делать дальше? — спросил начальник, передавая папку с документами Деревянко.
— Необходимо обратиться за помощью в Центральный архив Министерства обороны. Там должны храниться данные, куда он уехал после увольнения в запас.
В ноябре на имя начальника Центрального архива Министерства обороны СССР ушло письмо. А через несколько недель был получен ответ, что Б. М. Прес в декабре 1961 года был уволен в запас и отбыл в Ленинский райвоенкомат города Челябинска. Написали в райвоенкомат, но и этот ответ не внес ясности. Сообщалось, что после службы Борис Прес вернулся в Челябинск, но ненадолго. Он вскоре куда-то уехал. Будто бы на Дальний Восток.
И снова письма, как стая птиц, понеслись в разные стороны. Снова недели и месяцы ожиданий. И только в марте следующего года из Управления внутренних дел Хабаровска пришел долгожданный ответ:
«Борис Михайлович Прес, 1939 года рождения, с 16.10.1978 года проживает в Хабаровском крае, поселок Ванина».
Наконец-то долгожданное письмо! В нем пояснительная записка от самого Бориса Михайловича Преса, 1939 года рождения, село Новая Южновка, Мостовского района, Курганской области, русского.
Еще и еще раз Александр Михайлович перечитывал письмо. Сомнений нет. Отыскался, наконец, тот самый Борис През. Его из самого пекла войны выхватили в июне 1941 года, а потом везли чуть ли не через всю страну в далекий Курган, где незнакомые люди по-отечески встретили и отогрели опаленные ужасом войны юные души. Подтвердились и предположения насчет возможной ошибки в фамилии. Что касается других неясностей, то все пояснил сам Борис: и насчет места, дня и года рождения, и насчет отчества. К тому же очень ценная приписка, что он в детстве болел трахомой. Слишком много совпадений, чтобы считать все это просто случайностью. Нет, ошибки быть не может.
А как же теперь с матерью? К тому времени она успела переехать к дочери в Ригу. И Александр Михайлович Деревянко садится за письма: матери — в Ригу, а сыну — в Хабаровский край. Последние письма перед тем, как завершить дело о поиске.
ВСЕГДА НА ПОСТУ
Екатерина Шацкая
ДОБРЫЕ ВСТРЕЧИ
Разными бывают встречи. Одни проходят, не оставив в душе никакого следа. А иные помнятся всю жизнь.
Перелистываю журналистские блокноты и как бы воочию вижу: за каждой строчкой бьется чья-то интересная жизнь, наполненная заботами, тревогами, радостью за людей, которые рядом. Вспыхивают детали тех захватывающих разговоров, споров, рожденных ими раздумий.
Кажется, что судьбы этих людей вроде бы ничем не примечательны. Но это только на первый взгляд. Есть, есть в них что-то такое, особенное, что приковывает надолго. Это люди с глубоким, богатым содержанием. У них есть великая вера и великая цель — сделать наше общество еще более прекрасным. Они и сами не отдают себе отчета, не замечают, какой волшебной красотой одухотворен их повседневный, будничный труд.
Вот о таких обычных, скромных людях, объединенных профессией, общностью взглядов, душевных, необыкновенно преданных своему делу, я и хочу рассказать.
Он мечтал быть художником. А стал милиционером. И, как сам теперь говорит, ни капельки не жалеет. Просто уже сейчас не мыслит себя без этой трудной, порой сопряженной с опасностями, риском, но такой нужной работы. Без каждодневной готовности помогать людям, постоянно оберегая их покой.
Слушаешь — вроде «громкие» слова. Но за ними целая жизнь, человеческая судьба со всеми ее радостями и бедами.
Он — это полковник Мокров Дмитрий Павлович, в ту пору начальник отдела внутренних дел исполкома Ступинского горсовета Московской области. Среднего роста, чуть полноватый, но милицейская форма придает стройность и даже элегантность. Говорит неторопливо, раздумчиво, проникновенно. Слышала, как инструктировал наряды патрульно-постовой службы, заступавшие на вахту, и показалось — отец напутствует сыновей в трудную дорогу. Все четко, точно по уставу, но со своей теплинкой в голосе. Заметила: поначалу казавшиеся суровыми лица ребят, уходящих в наряд, вдруг как бы посветлели, озарились внутренним огоньком личной значимости — каждому он нашел такие слова, которые задели в нем самые тонкие струны души. Присутствовала при передаче суточных дежурств, при разговорах с начальниками разных служб и подразделений, с посетителями. И каждый раз покоряла доброжелательность полковника, умение выслушать и расположить к себе человека.
В просторном кабинете во всю стену висит оперативная карта Московской области. Рассказывая об обстановке в подведомственном районе, Дмитрий Павлович вдруг коснулся указкой малоприметной точки на севере области, далеко отстоящей от Ступина.
