тоже.
– А стоит ли мое будущее этих страданий?
Если Реми останется в живых, это приведет к войне.
– А как живут все? Радость приносит только то, что завоевано с трудом. И пусть эта борьба окажется тяжелой, каждому воздастся по заслугам, – заключила Баба Морганна.
– А если я больше не хочу бороться?
Будь у Реми тело, она бы заплакала, но в темноте только звучал ее одинокий голос.
– Вот что я скажу тебе, – заявила Баба Морганна. – Ты, наверное, считаешь, что ни чем не связана с этим миром, однако твой выбор касается не только тебя одной. Он принесет с собой такие последствия, которых ты даже представить не можешь. И ты, Воробушек, в своей загробной жизни увидишь, как будут разворачиваться события, но ничего не сможешь изменить.
– Это жестоко, – простонала в темноте Реми.
– Это тяжкая ноша тех, кто умирает: узнать, к каким последствиям привела их собственная жизнь, Подобно тому, как от камня, брошенного в воду, по поверхности расходятся круги, так и мертвые увидят, что произойдет потом. Со временем эти ощущения угаснут. Ты станешь духом земли и будешь смотреть на живых будучи травой, реками, деревьями, нашептывая им, касаясь их, насколько позволит земля. – Старая ведьма говорила спокойно, но не без грусти. – Я видела, как погибли многие из твоей семьи.
– Все погибли.
Реми никогда еще не чувствовала себя такой обездоленной. Теперь она лишилась и своего тела.
– Не все, – прорвался сквозь пустоту голос Морганны. – Руадора жива.
– Руа?!
Реми давно оплакала свою младшую сестренку.
– В ту ночь ее спасла красная ведьма. Та ведьма спрятала ее в лесу, потом собрала сестер-ведьм – то, что осталось от нашего клана. Мы кружили по лесам вокруг Ексшира, не показываясь в долине, хотя Северяне, следившие за Ексширской долиной, уже повернули назад. Руа – у красных ведьм. Приходи в Ексшир, пройди по тропе за храмом. Там найдешь наш лагерь… если решишь вернуться, – помолчав, добавила Баба Морганна. – Мне жаль терять одну из вашей семьи, но что делать. Выберешь уйти, постараюсь справиться и с этим.
– Почему у меня вообще есть выбор? – прошептала Реми, чувствуя, как превращается в нечто невесомое, воздушное. – Наверняка, у многих его нет.
– Потому что кто-то удерживает тебя в этом мире. – И голос Бабы Морганны потеплел.
– Кто?
Реми уловила улыбку в голосе старой ведьмы.
– А то не знаешь? Ты прекрасно понимаешь, что он для тебя значит.
Реми посмотрела на свое тело. Хейл держал ее голову на коленях. Он рыдал, прижавшись лбом к ее лбу. Он гладил ее черные волосы, а его слезы заливали ее лицо.
Выбора не было – как не было никогда. Реми будет бороться за жизнь только для того, чтобы осушить его слезы. Она так его любит.
– Удачи тебе, Воробушек, – пожелала Баба Морганна, догадавшись, что решение принято. – И прежде, чем уйти, брось побольше камней в ту воду, чтобы веками наблюдать за кругами.
Реми посмотрела на опустошенное лицо Хейла, и в ней что-то дрогнуло. Она ощутила пальцы, гладившие ее мокрые щеки, услышала его хриплые рыдания. Этот звук держал ее в этом мире. И, принимая свою судьбу, она решила сотворить столько чертовых кругов, сколько получится, прежде, чем время призовет ее снова.
– Боги, помогите мне, – взмолилась Реми.
И, открыв глаза, вздохнула.
* * *
– Реми.
Хейл шептал ее имя всю ночь, будто молитву. Все это время Реми пролежала в забытьи, сотрясаясь от лихорадки. Не в состоянии выдавить ни звука, она то выплывала из черноты, то погружалась в нее обратно.
Покинуть это место они пока не могли, и принц разбил лагерь там же, где они останавливались перед восхождением.
Хейл все время держал Реми на руках, отпуская только, чтобы добавить поленьев в ревущее пламя костра. Когда жар отступил, ее одежда пропиталась потом. И тогда его руки разжались. Долгие часы Хейл не давал ей соскользнуть в темноту. Когда он понял, что Реми выживет, полностью обессиленный заснул.
Тело Реми полностью исцелилось к утру, когда занялась заря. Противоядие не понадобилось, кровь переборола яд лучше, чем любое снадобье. Ей столько нужно бы сказать Хейлу – то, в чем она должна была признаться давно, и так сожалела об этом. Но сейчас сон важнее всего для них обоих.
Обо всем остальном она позаботится завтра.
Глава двадцать вторая
Когда Реми проснулась, Хейла рядом не было. Ее пропотевшая одежда высохла, и силы почти вернулись к ней. В горле так пересохло, что девушка выпила полбурдюка воды. Усевшись, она расчесала пальцами спутавшиеся волосы.
Настала пора им объясниться.
Подхватив лук со стрелами – что, если львы все еще бродят рядом! – Реми двинулась по запаху Хейла. Она нашла принца в небольшой пещере у подножия холма. Он сидел на корточках перед костром, в котором пылало пламя не обычного синеватого, а зеленого цвета. Магия фейри. Серый капюшон закрывал лицо Хейла.
Прищурившись, девушка смотрела на изумрудное мерцание, напомнившее ей во́ды ядовитого озера, что чуть не погубило их обоих.
Хейл с кем-то разговаривал. Из пламени доносился гортанный мужской голос.
Реми замерла на краю поляны, спрятавшись за деревом. Такие разговоры не перебивают. Она призвала свою магию, чтобы услышать тихий голос Хейла.
– Да, отец, – сказал он.
Через это пламя принц общался с Восточным королем – точно так же, как и во время их путешествия по Западному и Южному королевствам. Из пламени звучал искаженный голос:
– Мое терпение не безгранично. Мощь Востемура продолжает расти, он почти взломал магию Клинка. Нам нужен тот меч здесь, в Восточном королевстве. Нужно убить Горного принца.
Реми еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Убить?
Она-то предполагала услышать совсем иное, как Восточный король скажет: нам нужен принц Горного королевства, владеющий Клинком Бессмертия, чтобы восстановить равновесие с воинственными соседями. Разве не ради этой цели они выдержали столько испытаний? На протяжении многих веков Восточное королевство было союзником ее страны.
Горькая правда сразила Реми. Они никогда не хотели помочь Горному королевству вернуть свои земли. Норвуд искал последнего Горного фейри, чтобы убить его. Если последний живой наследник умрет, Клинок Бессмертия освободится от магии кровной связи. И тогда, кто бы ни завладел мечом, получит безграничную власть над другими.
Король Норвуд хотел добыть клинок для себя. И Хейл это знал. Знал все это время, но от нее скрывал.
– С каждым днем мы подбираемся все ближе, – мрачным тоном ответил принц.
Реми не узнавала этот голос. Хейл словно говорил на другом языке.
– Ты слишком мягко обращаешься с этой сучкой, – снова
