понятны сами по себе, без необходимости установления каких-либо соответствий между знаком и словом. Использовать систему предполагается главным образом в процессе преподавания и обучения, но также в ограниченной степени она может применяться и в некоторых международных средствах массовой коммуникации и транспорта. Например, инструкция о пользовании телефоном может быть снабжена короткой серией всем понятных рисунков вместо длинных письменных указаний, понятных только тем, кто владеет соответствующим языком.
Пора подвести итоги. Как обстоит дело с реформой письменности сегодня и каково ее будущее? Для начала остановимся на реформах, которые представляются нам либо нецелесообразными, либо неосуществимыми. В целом можно признать, что пересмотр национальных письменностей в сторону упрощения орфографии нецелесообразен и не стоит потраченного труда. Реформировать национальные письменности следовало в XVIII или XIX веке, когда возникло и достигло своего пика национальное самосознание, а не в XX веке, когда мы стремимся к достижению всеобщего единства наций. Поэтому мы не должны одобрять навязывание латинского алфавита странам, находящимся в сфере западного влияния. К тому же надо заметить, что с точки зрения теории письма латинский алфавит, которым пользуются западные страны, ничем не превосходит, например, арабский, греческий или русский алфавит. Главное преимущество латинского алфавита, а именно то, что его поддерживает западная цивилизация, по-видимому, полностью заслоняет его очевидные недостатки. Таким образом, необходимо либо реформировать имеющуюся систему письменности для международного употребления, либо создать совершенно новый тип всемирной письменности.
Из числа систем, которые следует рассматривать в свете возможности их всеобщего использования, можно сразу же исключить виды, представленные «видимой речью» и «неалфавитной нотацией». Обе они могут ограниченно применяться на международном уровне для условного обозначения элементов речи. Они очень точны и поэтому очень полезны в научных дисциплинах, однако они недостаточно практичны, чтобы вообще рассматривать их в качестве письма, пригодного для повседневного употребления. По практическим соображениям разнообразные пазиграфические системы с сотнями и тысячами знаков также надо исключить из числа претендентов на универсальное письмо.
Существует одно письмо на основе латиницы, которое широко используется лингвистами для транскрипции и транслитерации многих языков мира, и это МФА, Международный фонетический алфавит. Он относительно точно передает соответствие между знаком и звуком и в то же время настолько прост, что с его помощью ребенок может овладеть искусством письма гораздо быстрее, чем это обычно бывает при изучении национального письма обычного типа.
Хотя у реформированных алфавитов и МФА разные цели, состоящие в том, что первые преобразованы с учетом национальных потребностей, а МФА разработан для использования с любым языком мира, все же и против реформированных алфавитов, и против МФА можно привести одинаково убедительные возражения. Во-первых, это реакция широкой общественности, которую хорошо выразил Марк Твен в своем отзыве об упрощенной орфографии (Simplified Spelling), где он приводит такой пример: «La on, Makduf, and damd be he hoo furst krys hold, enuf!» («Lay on, Macduff, and damned be he who first cries hold, enough!» – «Смелей, Макдуф, не трусь! И проклят тот, кто крикнет: «Стой, сдаюсь!») По мнению Твена, «видеть наши буквы в непривычных сочетаниях оскорбляет глаз и лишает слова выразительности… Они уже не так будоражат, как раньше. Упрощения высосали из них все, что щекотало нервы». По этой причине сам Марк Твен выступал не за реформирование существующей английской орфографии, но за введение совершенно новой формы письма, которая не была бы столь оскорбительна для глаза, как упрощенная орфография, и потому была бы лучше принята широкой публикой. Такая новая система была бы не только более приемлема из общих психологических соображений, но и могла бы обладать всеми теми ценными качествами, как быстрота и компактность, которых столь прискорбно недостает нашему латинскому письму. Многие ли осознают, сколько времени и места теряется напрасно из-за нашей латиницы; что некоторые знаки излишне сложны; что направление знаков обычно не совпадает с направлением письма; что зачастую их невозможно написать одним непрерывным движением руки; что нет никаких разумных оснований для нынешней формальной дифференциации прописных и строчных букв? Все эти недостатки латинского алфавита можно устранить путем введения скорописной системы. Однако простое принятие такой системы не удовлетворило бы потребности в универсальном письме. Есть два возражения против скорописных систем в их современном виде. Во-первых, они разработаны для максимальной скорости в определенных практических ситуациях и потому не являются точными; и, во-вторых, они приспособлены лишь для определенных языков, а не всех языков мира.
Целью наших поисков должна быть система письма, сочетающая точность Международного фонетического алфавита с простотой форм скорописной системы. Создание полной и точной системы нотации, которую можно было бы при необходимости сократить и упростить, удовлетворила бы потребности и теории, и практики. Такая полная система должна содержать знаки для всех известных звуков различных языков в рамках МФА, а форма знаков должна быть взята из стенографической системы. Из полной системы можно было бы извлекать сокращенные алфавиты для употребления в отдельных языках. В то же время она должна создаваться таким образом, чтобы оставить возможность для дальнейшего упрощения даже в пределах национальных письменностей. Это сочетание фонетического алфавита со стенографией, несомненно, будет короче и быстрее, чем МФА, который пишется латинскими буквами, но, возможно, не будет удовлетворять потребность в быстроте и компактности в той же мере, что и современные стенографические системы. Поэтому для практических целей потребуется дальнейшее упрощение МФА-стенографической системы. Чтобы сохранить нетронутым исходное единство полной системы и систем практического применения, я бы не советовал такой путь достижения целей, как введение в последние новых знаков для слов и фраз, как это принято в стенографических системах. Практическая система вполне может быть реализована путем сокращения и устранения всех тех элементов, которые в определенных условиях не являются необходимыми для понимания надписи или сообщения. Некоторые семитские письменности с их известными сокращениями и произвольными пропусками гласных знаков могли бы послужить хорошими образцами для возможного упрощения предлагаемой МФА-стенографической системы. Так, при использовании во всех случаях стенографических форм, в полной системе слово simplification, «упрощение», могло бы писаться как simplifikeysn, а для практического применения то же слово можно было бы писать как smplfkysn за счет опущения гласных, simplifik. за счет сокращения или даже smplfk. за счет и сокращения, и опущения гласных звуков.
Мы подошли к концу наших рассуждений о будущем письменности. Я полностью отдаю себе отчет в том, насколько эта глава уязвима для критики с разных сторон. Традиционалисты осудят ее как очередное бессмысленное предложение изменить статус-кво. Профессиональные ученые посетуют на мое поверхностное отношение к столь важному вопросу. Меня не особенно волнует гнев и нападки традиционалистов на реформаторов. Если бы не реформаторы,
