Раздался звук падения и рядом с ним на камни повалился Рыжий. Судя по звукам, его тоже рвало. Послышались лёгкие шаги. Тайга опустилась рядом с Лешим и молча обняла его за плечи.
― Ирина! ― Пустынный берег, тишину которого нарушал только тихий плеск воды, огласил крик. Альфред быстро сел. Он напрочь забыл об Ильинском, который морщился, держась за бок, и ковылял по берегу. Спотыкаясь, он добрёл до Ирины, лежавшей в воде.
― Нет! ― Ильинский упал на колени рядом с Ириной. Он сжимал в объятиях её тело, а Альфред почти слышал, как хрустят и ходят ходуном его треснутые рёбра. Сделав неимоверное усилие, Ильинский вытащил Ирину на берег. Его лохматые волосы взмокли от пота и слиплись, лицо было исцарапано и в крови. ― Ты говорила, что река унесёт одну женщину и принесёт другую, ― пробормотал он, закрыв дрожавшей ладонью глаза Ирины. ― Что ты имела в виду? И причём здесь камни в холодной воде?! ― взвыл Ильинский и, собрав пригоршню камней, бросил их в воду. ― Ты говорила, что ты предсказательница! Почему ты не увидела собственную смерть?!
― Она увидела. ― Тайга вскинула голову. По её щекам катились слёзы, смазывая золу. ― И привела нас сюда. Она спасла всех нас. И не проси Лешего воскресить её. Прорицатели умирают навсегда. Их свечи гаснут безвозвратно. Такова плата за взгляд в будущее.
― На, дорогой друг, покури. ― Леший спешно вытряхнул из сигареты заводской табак и затолкал туда терпко пахнувший травяной сбор. ― Полегчает. ― Он силой запихал сигарету в руку Ильинского. ― Завтра уже всё забудешь.
― Это невозможно забыть. ― Ильинский давился слезами и дымом. ― А ведь мы нашли его. Цветок папоротника. ― Он пошарил за пазухой, а когда вытащил то, что искал, у Альфреда перехватило дыхание, несмотря на горечь и боль.
Ильинский держал в ладони цветок, похожий на горячий уголёк. Лилию, рассыпавшую вокруг себя снопы рдеющих искр. Альфред сглотнул подкативший к горлу комок. Ещё одно чудо, которое произошло не к месту. Тайга неслышно подошла к Ильинскому и протянула руку.
― Дай его мне. И тебе станет легче. Нам всем станет легче. ― Горящий огнецвет лёг в её ладонь. Тайга подошла к коряге и резким движением сорвала три куска коры. Зачерпнула плошками речную воду и сомкнула на цветке пальцы. Огонь горел сквозь её кости и жилы, пока Тайга растирала цветок. Затем провела рукой над каждой плошкой, высыпая туда искры лепестков. Тайга протянула Лешему, Альфреду и Ильинскому плошки.
― Хмель огня и гнева, ― тихо произнесла она. ― Напейтесь им пьяные сегодня.
Альфред без слов принял у Тайги мокрую плошку и жадно припал к ней. Холодный до ломоты в зубах хмель со вкусом огнецвета пролился в желудок. Боль в сердце не исчезла, только стала тише, уравновешенная гневом. Живое тепло огнецвета разливалось по венам, навевая грустную лёгкость.
Ильинский уже осушил свою плошку и теперь курил, глядя в пустоту. Он плакал, но с каждой затяжкой его взгляд затуманивался. Когда сигарета прогорела до фильтра, он уже спал.
― Положу его утром возле сети через речушку Тайгинку, ― произнёс Леший. ― Скажу, что он бухой пошёл за птицами и поскользнулся.
― Я бы тоже хотел забыть, ― заметил Альфред.
― Как и я, ― кивнул Леший. ― Но мы должны помнить. Где мы… похороним Ирину? ― Он старался не смотреть на Альфреда. Будто тоже чувствовал себя виноватым в том, что случилось.
― Там, где её сердце и сила нашли последнюю радость. ― Тайга положила им на плечи горячие, пахнувшие дикими травами и звериным мехом ладони. ― Под огнецветом.
========== Демоны: Грехи и долги ==========
Дом Тайги и Лешего на границе заливного луга и черневой тайги остался неизменным. Переплетение могучих стволов сосен и тонких лиственниц, закалённых природой и магией не хуже металла. Хвоя закрывала щели, а первые весенние побеги оплетали стены.
Внутри тоже всё было знакомо: большая прялка с поблёскивающей иглой веретена, русская печь, в которой жарко горел огонь. Деревянную мебель покрывала защитная рунная вязь, а отделявшие спальню от общей комнаты занавески были расшиты славянскими узорами.
― Дороховы вернулись. ― Это первое, что Альфред сказал, едва переступил порог. Леший отвлёкся от починки рыболовных сетей и перевёл на друга взгляд зелёно-золотых глаз.
― Паша голову не вылечил? ― Леший усмехнулся, но Альфред видел, как тот напрягся. Не каждый день старый друг приносит дурную весть о том, что демоны прошлого живы.
― Наоборот, ещё хуже стало. ― Альфред опустился на стул. Леший молча налил ему родниковой воды. Альфред отхлебнул холодной до боли в зубах жидкости и почувствовал, как по телу, будоража магию, разливается весенняя сила пробуждения.
― Это плохо. ― Леший налил себе самогона. Выдохнул, залпом выпил и поморщился. ― Алек, тебе налить? На смородине настаиваю, градусов пятьдесят будет.
― Давай. ― У Альфреда мелькнуло воспоминание, что тогда, двадцать шесть лет назад, они тоже пили без меры. А потом не сумели спасти Ирину и Тайгу от Паши.
― Давно они объявились? ― Леший отбросил остатки веселья. Его заросшее огненной бородой загорелое лицо стало жёстким. Как много лет назад на Востоке, когда думать особо не надо было. Одно дело ― стрелять без промаха.
«Вот бы и сейчас снова так, ― подумал с горечью Альфред. ― Быстро и просто. И никаких сомнений. Нечего терять, никто не ждёт, один миг, на смерть наплевать».
Теперь у него были Анна и ребёнок. И им угрожали Дороховы.
― Вчера. Прорвали защитные заклинания, припоминали прошлое, сказали, что собираются возобновить постройку водохранилища. А напоследок объявили, что призовут против нас Семиголового Дракона. Да, Рыжий, они про вас с Тайгой не забыли.
― Уверен, что Паша помнил о Тайге каждый прожитый день, ― криво улыбнулся Леший. ― Я никогда не забуду его взгляд. Вот же сука! ― Он налил себе и Альфреду ещё самогона, расплескав на стол. ― Не могу я его вспоминать, тошно становится. Как Аннушка твоя?
― Рожать ей скоро. ― При мысли о жене Альфред почувствовал, как слабое тепло разливается в груди, чуть-чуть, но растапливая острый ком страха, поселившийся в нём с того момента, как он увидел некромантов в своём доме. Дороховы отравляли всё, к чему прикасались. ― Я не повёз её с собой по размытой дороге.
― Правильно сделал, ― кивнул Леший и тут же посерьёзнел. ― Но вдруг Паша решит, что нет лучше заложника, чем женщина на сносях?
― Рыжий, вот не надо, ― поморщился Альфред. За ночь он передумал столько подобных мыслей, что слышать их от Лешего было невыносимо. ― Паша не мог стать настолько… некромантом.
― Он убил родную мать и искалечил Тайгу, ― напомнил Леший. ― И чуть не убил нас. На кого тогда ты оставил Анну? Мало ли что.
― На Лию Ильинскую.
После долгих раздумий и бессонной ночи Альфред оставил Анну с Лией, клятвенно заверившей, что сбережёт его жену, даже если её противниками будут боги Кадата. После встречи с Серафимой Лия стала спокойнее, а из её глаз исчезло выражение полнейшего отчаяния.
― Хороший выбор, ― одобрительно кивнул Леший. ― И ещё одно предсказание Ирины сбылось. Всё же родилась та, что полюбила нашего Вадика. Как она, Лия?
― С переменным успехом, ― вздохнул Альфред. ― Я иногда думаю о том, через что ей пришлось пройти на пути к обладанию силой Серебряного Ключа. Звание Хозяйки досталось дорогой ценой. А ведь о своей истинной силе она даже не подозревала.
― О своей истинной силе она ещё даже не ведает, ― пробормотал себе под нос Леший. ― Так что ты будешь делать с некромантами?
― Я у тебя хотел спросить, ― невесело откликнулся Альфред. ― С кем мне идти против Дороховых?
― Собери команду, ― пожал плечами Леший, возвращаясь к сети. Альфред с удивлением отметил, что в волосах друга расцветают теперь не только белые весенницы, но и фиолетовые прострелы.
― Как ты себе это представляешь? ― Альфред с раздражением посмотрел на друга. Тот, казалось, совершенно не желал вникать в ситуацию. Не к нему же заявились Дороховы с угрозами. Пока дело не коснётся его или Тайги, он даже не пошевелится. ― Приду я на шабаш в Вальпургиеву ночь и брошу клич: «Кто со мной против двух могущественных некромантов? Кстати, у них ещё в распоряжении демон-дракон». Так, что ли?
