– Верно, – кивнул Альберт.
– Вот почему Матвея с женой пускали за границу! – продолжала я. – Он там выполнял задания!
– Точно, – согласился Алик. – Потом возвращался домой и впадал в истерику, плакал, кидался к иконам, все кричал Антонине: «Надо грех замаливать». А я подслушивал!
– И так ты узнал про птичку из платины? – спросила я.
– Ага, – по-детски подтвердил Алик. – Кстати, ее взяла Жозя. Отец потом жену упрекал, орал на нее: «Дура! Это улика!» А она спокойно отвечала: «Кто узнает? Извини, не удержалась. Вещь невероятной красоты. Птичка! Мое любимое создание!»
– Значит, Жозя присутствовала при убийствах? – растерялась я. – Но проводники говорили только о мужчине с бородой, ни о какой женщине речи не было.
Внезапно старуха рассмеялась.
– Дураки! – выплюнула она. – Вы идиоты! В особенности ты, Виола! Зачем ты тут поселилась?
– Хотела тебе помочь, – промямлила я.
– А ведь я пыталась избавиться от твоей опеки. – Лицо старухи исказилось. – Но не получилось! Шныряла тут… Носилась… Собаку мерзкую приволокла…
– Мусю купила Дана, – попыталась оправдаться я.
– Следовало и лохматую дрянь уконтрапупить! – рявкнула Жозя.
Смысл сказанного не сразу дошел до меня. Понадобилась пара минут, в течение которых присутствующие сидели тихо-тихо.
– Это ты толкнула Дану!
– Конечно, она, – подтвердил Альберт. – Кто ж еще?
– Нет! – закричала я.
– Почему же? – засмеялся Алик. – Очень даже да!
– Жозе не влезть на третий этаж по винтовой лестнице! – в запале ответила я. – Хотя…
– И что ты вспомнила?
– Какао, – прошептала я. – Мне захотелось его выпить, банка на кухне оказалась пустой, но у Даны имелась полная упаковка. Правда, столкнувшись с твоей Лидией, которая по наущению жадной маменьки решила отыскать птичку из платины, я забыла о напитке. А потом Жозя предложила мне какао! И где она его взяла? Антонина Михайловна никогда не ходит в местный магазин, а в город она не выезжает. Так откуда какао? Кстати, у меня мелькала мысль об этом, но я на ней не сконцентрировалась. Где Жозя нашла полную какао жестянку? А?
– К сожалению, ты сделала много ошибок, – вздохнул Алик. – Иногда ситуация в действительности является не такой, как кажется.
Я вздрогнула и мигом вспомнила посещение рынка и покупку мосла для Муси, ящик, набитый разделанной тушей, с надписью «Это Игорь», и мысль, которая пришла мне в тот момент в голову: «Иногда ситуация выглядит не так, как на самом деле».
– Антонина Михайловна ловко прикидывалась немощным созданием с потекшей «крышей». Это ее любимая фенька еще со старых времен, – заявил Алик, – в действительности же мамахен легко бегает по ступенькам и соображает получше тебя, а еще лихо водит машину, тот самый нежно любимый ею «Запорожец». Древнее авто хоть и жутко смотрится, но отлично ездит. Можно задать тебе вопрос?
– Да, – растерянно кивнула я.
– Дана лежала на спине, но ведь падала она с не очень большой высоты, перевернуться не могла…
– Я тоже так считаю, – ответила я, – это было одной из причин, по которой я заподозрила неладное.
– Так почему Дана упала на спину? Ее вытолкнули спиной вперед?
– Ну, наверное…
– Милая, – улыбнулся Алик, – если тело лежит на дорожке, а в мансарде распахнуто окно, то какая первая мысль приходит в голову? Выпрыгнула или выбросили оттуда? Так?
– Верно.
– И ты ошибаешься! Дана не падала из окна! – торжественно заявил Алик.
Глава 35
– Но как же… – растерялась я.
– Ты почти докопалась до истины, – вздохнул Алик. – Тебя смутили многие вещи: почему на Дане уличная одежда, а не пижама; отчего на ногах были туфли, а не тапки; с какой стати она не помыла чашку от кофе; по какой причине в напитке лежал сахар; кто растворил в кофе рецитол… Ну почему ты, такая умная, не сложила все вместе и не поняла: Гарибальди сбили машиной?
– Что? – подскочила я. – Кто? Как? И, в конце концов, почему?
– Сбила Жозя, – спокойно сказал Альберт, – личность преступницы нам уже известна. А вот все остальное… Думаю, ситуация складывалась так. Ты уже сообразила, что милейшая Антонина Михайловна до сих пор разводит тех самых птиц?
Я вспомнила разноцветные перья на моей простыне и вздрогнула.
– Да!
– И зачем же моя милая мамуля занимается столь опасным делом, а? – иезуитски прищурился Алик.
– Она любит птичек, – промямлила я. – Любых. Даже, как теперь я понимаю, очень опасных.
– Господи! Наивняк! – заржал Альберт. – Впрочем, я в отличие от тебя хорошо знаю, каково финансовое положение Гарибальди. Магазин Даны загибается, она еле-еле сводит концы с концами, и вот что интересно: каждый месяц мою бывшую женушку спасает от краха тетенька по фамилии Яндарова, она делает суперзаказ, и Дана спасена. Понимаешь?
– Нет, – призналась я.
Алик постучал себя кулаком по лбу.
– Ау, войдите! На какие бабки моя бывшая жена отгрохала ремонт? На что они сейчас с Жозей живут, не отказывая себе в мелких удовольствиях?
– Магазин, бусы, серьги, – перечислила я.
– Уже говорено – бизнес не приносит ни шиша, – начал злиться Альберт.
– Но клиентка Яндарова… – заспорила я, – она много покупает…
– Яндарова – это Жозя. Правда, мамуля? – просюсюкал Алик, поворачиваясь к старухе. – А ты здорово придумала прикрыться бусами Данки. Ни у кого не возникает вопроса про лавэ – ясное дело, они от бизнеса. Один я знаю правду: Антонина Михайловна выполняет заказы от частных лиц. Привозит кому надо контейнер с птичкой, получает нехилые денежки, и ку-ку. Читайте потом в газетах про банкира и олигарха, которые от инфаркта ласты склеили. Сыпь на шее никого не напугает, это, типа, аллергия.
– Жозя! – изумленно пробормотала я. – Скажи, что Алик врет!
Старуха не издала ни звука.
– А ей говорить нечего, – заметил сын, – зато я могу сообщить, как обстояло дело. Дана слегла с мигренью, свекровь, которая тщательно скрывала от невестки свои выезды в город, сочла день вполне благоприятным для поездки в Москву. У гаража есть два выезда, один прямо в лес, вот маменька им и пользовалась.
– Захаркина говорила о каком-то мужике с бородой, в кепке и очках, который носится по проселку и один раз чуть не сбил ее! – воскликнула я.
– Вот, вот, – закивал Алик, – правильно! Продав очередную птичку, мамахен вернулась домой, поставила авто в гараж, и – вот пассаж! Ворота, не те, что в лес, а те, которыми пользуются постоянно, вдруг открылись, и показалась одетая для выхода Дана. Она избавилась от мигрени и куда-то собралась. И Жозя нажала на газ! Старуха сбила невестку и решила представить дело как несчастный случай. Сначала стянула с Даны одну туфлю и побежала в мансарду. Там бросила ее у подоконника и распахнула окно.
– Звуки, которые слышали Вера Расторгуева и Олеся Филимонова! – закричала я. – Они не видели друг друга, но уши их отлично работали. Вера рассказывала про «ба-бах», ей показалось, что упал матрас. Расторгуева присмотрелась, заметила кучу тряпья, которая оказалась Даной, и кинулась к Грибкову. А Олеся Филимонова, появившаяся на месте преступления буквально через несколько секунд, уловила странный скрип, подняла голову, и ее взору предстали покачивающиеся створки мансардного окна.
– Его только что распахнула Жозя, – кивнул Алик, – поэтому рамы и качались. Но никто не заметил несостыковок, и пошла гулять версия о падении из окна. Мамахен схватила чашку, развела в ней арабику, положила в кофе рецитол и вылила напиток в туалет, позаботившись, чтобы на дне осталась малая толика – для анализа. Все складывается, как детский пазл: у Даны мигрень, она выпила лекарство, ощутила приступ удушья, открыла окно… Да кто угодно подтвердит, все знакомые в курсе: Гарибальди мается головой, и ей в момент обострения недуга постоянно требуется свежий воздух.
– Врач в клинике! – ахнула я. – Она сказала: «Насколько я могу понять, падение было горизонтальным, оно менее тяжелое и напоминает транспортную травму». Значит, у опытного доктора зародились некие сомнения, но ведь ее дело лечить, а не думать, где пострадавшая изуродовалась. А еще реаниматолог рассказывала о «вколоченных переломах». Мне стало плохо, и я перестала ее слушать.
– Антонина старательно заметала следы, но совершила много ошибок. Забыла, что Дана не пьет кофе с сахаром, – сказал Алик, – к тому же вытерла чашку, но ведь на ней, по идее, должны были остаться отпечатки пальцев невестки. Еще, бросив в чашку рецитол, она унесла и положила в аптечку упаковку с лекарством. Ты, Виола, не заметила этой оплошности. Странно: если Дана приняла лекарство в момент мигрени, то даже она, патологическая аккуратистка, не пошлепала бы на первый этаж.
– Я же думала, что Гарибальди убили!
– Ага, – кивнул Алик, – принято. Но Антонина-то тут как раз и прощелкала! Ей, если она хотела убедить всех, что произошел несчастный случай, следовало оставить рецитол на самом виду. Вот, мол, глядите, Дана таблеток наелась и выпала из окна. Ошибка, мамахен! Кстати, Вилка, ты тоже хороша – разбрасывалась по всем направлениям, хваталась за одну версию, не отрабатывала ее до конца, цеплялась за другую!
