— Значит, это ради вас, Бетти, устраивают целые рыцарские дуэли? Могу понять, вы и правда очаровательны, — попыталась сделать комплимент я и тут же поняла, что просчиталась.
Она смутилась. По-настоящему. Не польщенно, не радостно, не возмущенно, а просто и незамутненно — смутилась. Залилась краской по шею и опустила блеснувшие влагой глаза. Орхан начал озабоченно мне подмигивать, как припадочный, но я и так уже поняла, что сплоховала.
— Я очень рада познакомиться, Бетти, правда, — я сделала вид, что тоже смутилась, — Извините, если я не то сказала, просто так сложно с новыми людьми… Вы же невеста моего друга, мне так хочется вам понравиться…
Вот тут я угадала. Увидев, что мне неловко, девушка тут же забыла про себя и побежала меня успокаивать. Я чуть выдохнула. А Орхан понятливо усмехнулся.
Я старательно строила из себя милашку, чтобы Бетти было со мной комфортнее, но уже начинала от этого уставать. Последнее время я вела себя гораздо свободнее и отвыкла уже, видимо. Еще одной вещью, которая меня поразила в ней до глубины души, была ее откровенная, ничем не прикрытая набожность.
Не то что бы я осуждала, но сама воспринимала религию лишь как еще один способ управлять народными массами, так что относилась, с одной стороны, спокойно — надо же как-то народными массами управлять? А с другой стороны… Ну, пожалуй себе самой врать смысла нет — с некоторой насмешкой. Которую обычно старалась держать при себе, чтоб не прослыть еретичкой. На костре меня, конечно, не сожгут, но некоторые двери перед носом закроют.
Орхан, к слову, относился к вере примерно как я, и немало шуток на эту тему мы шутили в своем узком кружке безбожников. Так что теперь я была по-настоящему заинтригована!
— В пятницу мы с Его Сиятельством хотим сходить на службу, — с робкой улыбкой поделилась Бетти, — Если вдруг… если вдруг захотите, я была бы очень рада вашей компании.
— Ну, я… — отказывать ей не хотелось, ведь я видела, что предлагать ей было неловко.
Но тратить вечер пятницы на службу? Стоять в толпе не меньше четырех часов, слушая о том, как себя вести, чтоб не попасть в подземное царство после смерти, а потом старательно делать вид, что молюсь?.. Боюсь, даже ради Орхана я на такое подписаться не готова! Даже в детстве, когда я и правда немного опасалась попасть в подземное царство, службы приводили меня в жуткое уныние.
— Боюсь, у меня уже есть планы. Но я как-нибудь — обязательно!
Орхан насмешливо вскинул бровь, прекрасно понимая, что это «как-нибудь» я буду оттягивать до последнего. Тут к нему тихонько подкрался его помощник и что-то шепнул на ухо.
— Дамы, прошу меня простить! — широко улыбнулся он, — Отлучусь ненадолго.
Стоило ему выйти повисло неловкое молчание. Я понятия не имела, о чем с ней говорить. Она, кажется, тоже. И в другой ситуации мы могли бы благополучно друг друга не замечать и думать о своем. Я о своем будущем роскошном поместье, она — о своем боге… Но нам обеим хотелось порадовать Орхана.
Как минимум неплохо было уже это. То, что его невеста смотрит на меня без всякой подозрительности, было неожиданно и приятно. То ли она так ему доверяет, то ли просто наивная из разряда «ссышь в глаза — божья роса», не знаю, но то, что от меня не требуют доказательств чистоты помыслов моих, было очень кстати.
И у Орхана, и у герцога порой появлялись женщины, и каждая люто ко мне ревновала. И что уж там, понять я их могла и за сам факт ревности ничуть не осуждала. Но вот когда эти дамочки захаживали в мою обитель и требовали, порой в совершенно неуместной форме, каких-то там доказательств… Я не брезговала нажаловаться или выставить себя жертвой, подстроив ловушку. И надолго они после такого не задерживались.
Я не смогла поладить ни с одной женщиной Орхана, и, в конце концов, он неизменно выбирал меня. Когда эти курицы ставили его перед выбором, само собой. К слову, волочился мой друг обычно только за самыми прожженными стервами, будто действуя по принципу: чем хуже — тем лучше! Оттого его окончательный выбор и правда удивлял. Бетти. Такой прямо одуванчик.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Орхан явно немного переживал, как я полажу с его возлюбленной, хотя переживать было абсолютно не за что, даже если лучших подружек из нас не получится. Бетти явно против меня ничего не имела. А значит и я против нее — тоже.
— А вы читали «Жития Святого Воси»? — попыталась начать разговор она.
— Ну, листала, — я попыталась дернуть губы в улыбке, — Герцог Сильбербоа очень увлекается его личностью, — подсказала я ей для будущего знакомства, — Он вообще очень любит поэзию Пятого Царства.
— О, правда? Понятно. Спасибо.
Мы замолчали. Бетти перебирала складки юбки, а я пригубила чай. Не потому, что в горле пересохло, а чтобы чем-то занять руки.
— А вам интересна история? — попыталась я.
— История сотворения мира? — с надеждой уточнила Бетти.
Я вздохнула. Ну где там Орхан пропал! Вот он умел заполнять тишину всегда!
— А как вы относитесь к музыке?
— Светской? — как-то жалобно спросила Бетти.
Ах да, светская музыка — это грешно. Как я могла забыть? Хорошие люди случают только церковный хоралы.
— Ну что вы, — помотала головой я и не удержалась от легкой насмешки, — Это же такое низкое развлечение!
Бетти подняла на меня чуть удивленный взгляд, но ничего не ответила.
— А как вам росписи в Храме Святого Иесия? — вдруг встрепенулась она, — Вообще-то их не принято рассматривать с эстетической точки зрения, потому что это не главное, но если они вам нравятся, то…
— То вы сделаете мне такое одолжение? — улыбнулась я и, не сдержавшись, съязвила, — Это очень мило с вашей стороны, учитывая, что в моем доме исключительно магическое освещение.
Совершенно нелепое негодование церкви по поводу использования «искусственного» света сейчас активно полоскали в обществе.
— Ах, нет, я!.. — она вздохнула и замолкла.
Дура ты, Фиви. Ну вот так сложно язык что ли прикусить? У Орхана в доме тоже магическое освещение, вообще-то.
Если честно, религия всегда была темой, которая меня неизменно раздражала. Возможно, это потому, что я терпеть не могла службы, пропускать которые в детстве не могла ни под каким предлогом. Возможно потому, что духовенство имело немалую власть в стране и под красивыми предлогами отчуждала порой в свою пользу земли и деньги, и чтоб не попасть под прицел, на публику нужно было убеждать всех в своей любви к богу-основателю и вообще всем новым богам. Возможно потому, что некоторые так проникались своей позой глубоко верующего человека, что становились просто невыносимыми в общении. И одного лишь факта, что они громко заявляли о своей глубокой вере, им вполне хватало, чтобы почувствовать над всеми моральное превосходство.
В общем, много было причин, почему я терпеть не могла сторонников новой веры. Даже язычники были мне симпатичнее.
— Я вижу, что вы не очень верующий человек, — и гореть мне за это в темном царстве? — Я не осуждаю, ничего такого! — горячо возразила она, и я едва удержалась от того, чтобы не поблагодарить ее, — И не пытаюсь что-то навязать или в чем-то убедить… Так что, прошу вас, не насмехайтесь надо мной, — мои щеки вспыхнули от ее совершенно простой и искренней просьбы, — Я просто хочу с вами поладить. Просто мой круг интересов довольно узок, да? — улыбнулась она, — Не знаю, о чем еще поговорить, вот и говорю, что в голову приходит…
Я выдавила из себя улыбку.
— Я понимаю. Простите, Бетти, мне не стоило насмехаться над вашей верой. Это было грубо с моей стороны.
Отлично, теперь мне не просто неловко, а очень-очень неловко. И чего я на нее-то взъелась? Она ведь ничего такого не сказала. Когда я разучилась держать себя в руках?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ничего-ничего! — тут же облегченно выдохнула и улыбнулась Бетти, — Просто, понимаете, мне это действительно важно. Я слабый человек, я не могу иначе… — попыталась вдруг объясниться она, — Когда я думаю, что Он видит все мои помыслы, я становлюсь немного честнее с собой и окружающими. Когда я думаю что Он, в своей любви, может простить мне мои дурные мысли или поступки, или глупости… Мне становится спокойнее, но я стараюсь быть строже к себе, чтобы Его не разочаровать. Понимаете? — она вскинула на меня свои светлые глаза, — Благодаря Ему, я могу быть лучше. Быть честнее и строже с собой. И все же прощать себя и других за недостатки, ведь Он прощает… И стараться быть хоть капельку достойной этого прощения. Но я вовсе не хочу это навязывать другим, правда! Оно должно идти от сердца, а не насильно. У некоторых оно и без подсказок от сердца идет, но я вот так не могу…
