Дэвиду становилось невыносимо от созерцания человеческих пороков и казней. Уменьшенные копии людей, подогнанных под фотографические рамки, как марионетки оживали по нескольку раз и умирали. От них веяло ужасом и напряжением и он едва не сорвался, чтобы начать сдирать снимки, но резко остановился, заметив фотографии с его изображением и Эннабел. Сделанные в фотоателье и рядом с домом, они не пылали огнем, и не оживали. Но были окружены ангелами в испачканных сажей лицами и лохмотьях.
Глава пятая
Фотография души
Их было несколько с поломанными крыльями и выпирающими из-под остатков одежды костями. Один из них с вытекшим правым глазом сидел на плече у Эннабел, а другой, устремив хищный взор ввысь, цепко обнимал за плечи Дэвида. Судорожно дыша с исказившимся от ужаса лицом, он стоял и ошеломленно покачивал головой, до тех пор, пока у него не вырвалось:
– Силы небесные, кто эти чудовища?
Неожиданно его погорелый спутник оживился и, посмотрев на него, язвительно проскрипел:
– Хе-хе, тебе не нравится сущность твоей души? Ну и правильно, голубчик! Мы – сами по себе, а ты непонятно где. – И демонический смех громогласно наполнил всю комнату. Дэвид стал отступать к выходу, под удары литавр, раздававшихся из-под крышки рояля. Вновь таинственное гудение стало обволакивать помещения и, выскочив из комнат Вирджинии, он в паническом состоянии бросился вниз. Там он наткнулся на миссис Левсон, помощницу жены. Она испуганно вскрикнула, увидев написанный на его лице ужас.
– Мистер Трайд!
Он схватил ее и пробормотал:
– Миссис Левсон, я – моральный преступник! Из-за моих черных мыслей я сам погасил благодатный свет в нашей общей с Эннабел судьбе. Но может еще не поздно?
Она под давлением его вырывающейся сумбурности, съежилась и попробовала вырваться. Но он сам отступил к гостиной и резко повернувшись, спросил:
– А вы слышите гудение, раздающееся из комнаты соседки?
– Везде тихо, мистер Трайд. – Жалея его потерянность, пролепетала миссис Левсон. – Я не могу найти вашу жену. В салоне уже столько клиенток набралось, ее жаждут видеть. Вы не знаете, где она?
Он взялся за голову и, простонав, прошептал: «мои обиды, подозрения превратились в крепость и привели меня в тупик». Миссис Левсон подумала о том, что надо позвать на помощь доктора, вид Дэвида ей абсолютно не понравился. А он тем временем обратив взор на заснеженную улицу, и лихорадочно обдумывая что-то, спросил:
– А вы не видели мисс Вирджинию? Эту разнузданную дамочку, любящую иногда появиться в обнаженном виде?
Такая неожиданная характеристика о скромной и воспитанной соседки супругов Трайд, поразила бедную женщину, ставшую коситься на входную дверь с намерением все же пойти на поиски доктора. Ей было непонятно что сознание Дэвида хоть и затуманено, зато подсознание ярко оживлено в виде попытки найти правильный путь к восстановлению отношений с Эннабел. Он, не услышав ответа, вздохнул и стал надевать верхнюю одежду.
– Значит, не видели. – Сказал он. – Пойду, прогуляюсь, миссис Левсон.
Спокойные нотки услышанные в его тоне, немного успокоили и саму миссис Левсон, и она обратилась ему вслед со словами:
– Там сплошные сугробы, мистер Трайд. Будьте осторожны. А по поводу мисс Вирджинии, то тут и гадать не нужно где она находиться. Она как всегда у себя в консерватории.
Остановившись перед открытой дверью и обдаваемый северным ветром, он оживился и, поблагодарив миссис Левсон бросился в сторону консерватории.
Она озабоченно покачала головой, а затем, спохватившись, крикнула:
– Мистер Трайд, так, где же все-таки ваша жена?
Но он ее не услышал. В ответ раздался усиленный вой ветра и она поспешила закрыть дверь.
Снег тяжелой пеленой накрыл город, и сотни дворников вышли на улицы расчищать небесный покров. Дэвид пробирался пешком в сторону консерватории, находившейся в тридцати минутах ходьбы от их дома. Но под гвалт ветра, через декабрьские осадки, обуянный мыслями и страстью, он добрался до места лишь через час. Открыв тяжелую дверь храма музыки, он попал в полуосвещенный вестибюль, где царила торжественная атмосфера высшей сферы человеческих душ. Величественные лампы своим светом распространяли таинство творения, а узорная широкая белокаменная лестница манила подняться на второй этаж, откуда приглушенно слышались долетавшие обрывки музыки. Недалеко от лестницы, расположившись на банкетках, сидели знакомые Дэвиду музыканты, игравшие недавно в его доме. Они о чем-то шутили, а скрипач, подливая в чарки какой-то напиток, без сомнения находился в центре внимания, ибо он был зачинщиком веселого смеха. Бросив в сторону парадной двери взгляд, они увидели заснеженного и взбудораженного Дэвида. И все внимание обратили на него.
– Мистер Трайд, – широко раскинув руки, приветствовал скрипач. – Вы вновь у нас? Достойное продолжение, весьма и весьма. Опять пришли заказать нас на исполнение мелодии развода? А жаль, а жаль, это уже не достойно. При такой жене как ваша, мистер Трайд, не разводиться надо, а укреплять брак. Но как звучит слово «брак», верно-верно скрытый смысл в этом есть. Эх, иногда я завидую таким людям, как вы, мистер Трайд, очень-очень.
Он утомленно улыбнулся и сказал:
– Нет, милостивый мистер Райдер, не собираюсь я разводиться со своей супругой.
– Потрясающе! – ахнул скрипач под одобрение остальных. – Вы поумнели, факт есть факт.
– Надеюсь, – поспешно прервал его слова, Дэвид. – Скажите, мисс Вирджиния здесь? Не помню ее фамилию, но она…
– Отвратительно и аморально, мистер Трайд. – Цокая языком, перебил скрипач. – Значит, так вы укрепляете брак, ища встреч с мисс Фрайтен? А что скажет ваша супруга?
У Дэвида не было желания и сил объяснять и тем более оправдывать свое стремление увидеть Вирджинию. Раз он не мог найти Эннабел, оставалась надежда, что соседка объяснит ему что происходит или, по крайней мере, он потребует от нее объяснений.
– Мне нужно с ней поговорить, а для чего и зачем, я полагаю, не должно вас касаться, мистер Райдер. – Довольно резко ответил он. Но скрипач не обиделся и, рассмеявшись, сказал:
– Пусть так, добродушный мистер Трайд. Да я вам скажу, где находится мисс Фрайтен, так-так. А постойте, я тут анекдот вспомнил.
– Мистер Райдер!
– Он короткий, но поучительный. А вдруг и вам пригодится? – Скрипач окинул взором своих смеющихся коллег и начал:
– Некий богач, купаясь в роскоши, скупая дорогие квартиры, автомобили и наручные часы, полагал, что после смерти попадет в рай за свое стремление посредством роскоши облагородить свою жизнь. И вот он умирает и его душа прытким шагом направляется к вратам рая, где его встречает апостол Павел.
«Извини дружище, – с сожалением говорит он богачу. – Но в рай тебя я пустить не могу».
«Почему? – восклицает богач. – Я же и о вас думал!»
«А мы о тебе и не думали в силу того, что за тебя ад заплатил».
И он, отпив из чарки непонятный напиток, захохотал с остальными. Дэвид с гримасой непонимания, нетерпеливо повторил свой вопрос:
– Где мисс Вирджиния Фрайтен?
Скрипач, беря в руки скрипку, вздохнул и ответил:
– Ну вы, по-моему и не богач, а душа все туда же рвется. Мисс Фрайтен в главной зале. Пока у нас перерыв, она музицирует на рояле.
Дэвид стремительно рванулся по лестнице и, подбежав к массивным дверям главного концертного зала, распахнул их.
Глава шестая
Вирджиния Фрайтен
Он никогда здесь раньше не был и его взору предстал гранитно-зеленый ярко освещенный зал. Полновесные колонны в кремовых тонах по бокам, окружали многочисленные ряды белоснежных кресел. Кристальные фешенебельные люстры отдавали приятным светом, широко освещая пространство. На стенах амфитеатра красовались портреты композиторов. Потаенной и благодатной атмосферой был пропитан зал, где главное внимание было приковано к полуовальной сцене. Расставленные стулья и пюпитры c инструментами, покинутые на время музыкантами заполняли ее. Но сейчас не было ни их, ни хора, а за белым роялем, стоящим у левого края сцены сидела Вирджиния, извлекая из клавиш фантазию-экспромт Шопена. Она вся была поглощена своим исполнением, сливаясь воедино в пассажные волны нот. Черное длинное одеяние, в которое она облачилась, не отделяло ее от цвета рояля, и лишь белизна лица и рук бледно отражалось издали.
Дэвид направился к ней медленно. Стремясь выведать у нее информацию о местопребывании жены, он – охваченный смелостью, по всей видимости, растерял ее, пока взбегал по лестнице. И теперь, видя Вирджинию воочию, почувствовал необъяснимый страх и бесполезность своего визита сюда. От нее веяло чем-то отталкивающим и опасным для него и он, практически волоча ноги к сцене, на всякий случай оглянулся назад, дабы убедиться, что дверь открыта. Увлеченный этим, он наткнулся на кресло в первом ряду и остановился. С опаской глядя на нее, ускоренно вздыхая, он все же решился и окликнул ее:
