– Отстань, – поглядел на него исподлобья маленький Темыч.
Все пятеро уже давно знали: с Лешкой связываться опасно. Непременно влипнешь в какую-нибудь историю.
– Да я что. Не хотите, не надо, – легко согласился Пашков и, оттеснив какого-то старшеклассника, первым проник в здание школы.
– Только бы он не пронюхал, что мы опять преступников ищем, – шепнул Олег. – Все ведь испортит, если за нами увяжется.
– Это уж точно, – кивнул головой Женька.
– Катя! – приблизился к девочке Мишка Клыков. – Можно тебя на минутку?
Катя отошла в сторонку.
– Не задерживайся! – с мрачным видом крикнул ей Темыч. – Скоро звонок.
– Конкурирующая фирма! – ткнул его пальцем в бок Женька.
Темыч надулся и ничего не ответил.
– Пошли, что ли? – поторопил Олег.
Но Тема с места не двигался. Делая вид, что его заинтересовало воронье гнездо на тополе, он наблюдал украдкой за Катей и Мишкой.
– О! – воскликнул Женька. – Моя Длина идет!
Моей Длиной ребята называли пухлую блондинку Машу Школьникову. Однажды она пришла в класс в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Ребята изумленно охнули. Нижняя часть Маши Школьниковой особым изяществом не отличалась.
– Ну ты, Машка, даешь! – вырвалось тогда у непосредственного Пашкова. – Все прямо наружу!
– Много ты понимаешь! – подбоченилась Школьникова. – Это просто теперь моя длина и мой стиль.
С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Маше. Правда, сегодня она была одета, по ее представлениям, неброско: голубые джинсы-стретч, оранжевый топик, из-под которого виднеется полоска голого живота, и небрежно накинутая на массивные плечи красная виниловая куртка.
– Салют, мальчики-девочки! – картинно взмахнула рукою Моя Длина. – Так, – немедленно оценила она ситуацию. – Катька Мишку кадрит.
– Не твое дело! – скрипнул зубами Тема.
– Зря ревнуешь, Мартынов! – грянула на весь школьный двор Моя Длина. – Катька для Мишки мала еще!
Темыч побагровел. У Мишки с Катей беседа тоже разладилась. Мишка немедленно кинулся в школу. Катя вернулась к друзьям.
– Птенчики разбежались по гнездышкам! – тут же последовал комментарий Моей Длины.
– Потише нельзя? – сердито уставилась на нее Катя.
– Дети вы еще все-таки, – фыркнула Маша Школьникова и, виляя крутыми бедрами, тоже скрылась за школьной дверью.
– Сегодня на дискотеку поход отменяется, – объяснила Катя. – Мишкин брат простудился. А без него не пройдешь. Кстати, Мишка потом вас всех тоже приглашает.
– Отлично! – воскликнул Женька. – Попрыгаем!
– Обойдемся без их дискотеки, – пробубнил тихо Темыч.
– Ты чего там бормочешь? – посмотрела на него Катя.
– Не твое дело! – окрысился он. – Лучше поторопилась бы.
– Вообще, не мешает, – сказала Таня. – Десять минут до звонка.
– Успеем, – махнул рукой Женька. – Хорошо, что весна. Раздеваться не надо, – уже протискиваясь в дверь, добавил он.
Ребята взбежали на четвертый этаж. Вот и родной восьмой «В». Они вошли. Весь класс почему-то чинно сидел за партами. Лишь Пашков возился сосредоточенно возле доски.
– Ты чего? – спросили ребята.
– Светланы сегодня не будет! – усиленно вытирая доску, сообщил Пашков. – Урок вместо нее проведет Лерка. Вот я и решил подготовиться. Не мешайте. А то не успею.
Лешка вновь принялся тереть доску. Остальные с большим интересом за ним наблюдали.
– Эй, Сидоров! – не отрываясь от работы, крикнул Пашков. – Постой на атасе за дверью! Если Лерка появится прежде, чем я тебе крикну, займешь ее разговором.
Мишка Сидоров послушно кинулся к двери.
– Не понимаю, с каких это пор у нас на атасе стоят, чтобы доску перед уроком вытереть? – посмотрела Катя внимательно на Пашкова.
– Смотря как и чем вытираешь, – ухмыльнулся Лешка.
Тут только пятеро друзей разглядели: в руках у Пашкова была не тряпка. Он натирал доску куском мыла.
– Сдурел, что ли? – покрутил пальцем у виска Олег.
– Сам ты сдурел! – обиделся Лешка. – Надо же Лерку как следует обкатать.
– Скоро, по-моему, тебя самого обкатают, – тоном пророка проговорил Темыч.
Пашков и впрямь был генератором почти всех «гениальных идей» восьмого «В». Роман Иванович после одной из Лешкиных шуточек вообще входил в этот класс с таким видом, будто боялся, что потолок или стены обвалятся. И вот теперь Лешка избрал практикантку Лерку, или, точнее, Валерию Григорьевну, которая уже неделю вела в их классе математику.
Восьмому «В» студентка как-то сразу не пришлась. Она показалась им существом агрессивным и недоброжелательным. Колкости и каверзные вопросы из нее так и сыпались. Класс затаился, но смолчал. На всех Леркиных уроках сидела математичка Светлана Сергеевна, а ее ребята любили. И вот наконец представился великолепный случай для мести.
– Может, не стоит, Лешка? – предостерег Темыч. – Лерка и так злобная.
– Как это не стоит? – дотер окончательно мылом доску Пашков. – Я, значит, работал, старался, а теперь все насмарку? Ты мне бы, Темка, еще сказал, что я должен эту доску теперь вымыть.
– И вообще, ей можно, а нам нельзя? – вскочил с места Марат Ахметов.
– Если не мы, то кто же? – передалось общее настроение класса Кате.
– Ну, если все, то ладно, – смутился Тема. – Но, вообще, это может добром не кончиться.
– Жить вообще вредно, – бодро ответил Пашков. – Но тут никакой опасности. Я все досконально продумал.
Пашков все свои трюки продумывал досконально. Жизнь, правда, частенько вмешивалась в его замыслы с неожиданными коррективами, но Лешка от этого не унывал.
– Трюк, конечно, не новый, – принялся объяснять он. – Но о нем обычно знают только опытные педагоги. А эта… Куда ей, – махнул он рукой. – Еще в институте учится. В общем, должно получиться классно.
– Она после такого вообще профессию сменит! – оглушительно захохотала Моя Длина.
– На то и практика, – серьезно заметил Пашков. – Их зачем посылают в школу? Чтобы они поняли, есть у них призвание или нет. Поэтому Лерке наше испытание только на пользу. Должна же она врубиться, что учитель – профессия трудная.
Класс внимательно слушал. После такого теоретического обоснования эксперимент с натертой мылом доской показался всему восьмому «В» не только желательным, но и вообще необходимым.
– А если она сразу поймет, в чем дело? – заволновался Марат Ахметов.
– Не каркай. Еще накличешь, – испугался Лешка. – Вдруг она больше без Светланы к нам никогда не явится. Столько сил зря пропадет.
– Лерка на горизонте! – влетел в класс со звонком Сидоров.
Все расселись по местам. Тотчас же после этого в класс широкой походкой вошла сухощавая Валерия Григорьевна. Класс разом поднялся в приветствии.
– Садитесь, – скомандовала она.
Устроившись за столом, практикантка раскрыла журнал.
– Мартынов. К доске, – сказала она минутою позже.
Темыч встал с места и послушно пошел вперед.
– Не робей! – услышал он за спиной вдохновенный шепот Пашкова.
Он подошел к доске.
– Почему мел не берешь? – посмотрела на него практикантка.
– Я беру, – схватил палочку мела Тема.
– Не болтать! – крикнула Валерия Григорьевна.
– Сами же спрашиваете, – пробубнил Темыч. – А потом кричите.
По классу пронесся сдавленный смех.
– Кому сказано, тихо! – взвизгнула практикантка. – А ты пиши!
– Пишу, – застыл возле доски Тема.
– Не вижу, – свирепо уставилась на него практикантка.
– А я не слышу, чего писать, – отбил выпад Темыч.
Практикантка явно смутилась, но, быстро взяв себя в руки, проговорила:
– Итак, Мартынов, пиши: икс квадрат плюс…
– Не пишет, Валерия Григорьевна! – с искренним восхищением произнес Темыч. Мел и впрямь скользил по доске, не оставляя сколько-нибудь видимых следов.
– Ах, не пишет? – угрожающе покачала головой Лерка. – Тогда садись. Два.
Темыч разинул рот. Такого исхода он никак ожидать не мог. Лишняя двойка в конце последней четверти его совсем не устраивала.
– За что два? – принялся конючить он. – Это у вас мел не пишет. При чем тут я?
– Разговорчики! – пронзительно крикнула практикантка.
«Никогда раньше не думал, что такие злые студентки бывают, – пронеслось в голове у Темы. – Ей бы не учительницей, а старшиной куда-нибудь в армию».
– Не надо двойку, – еще раз попытался воззвать к совести практикантки он.
– Садись. Два, – сухо откликнулась та и стала искать фамилию Темы в журнале.
– Ну, погоди, Пашков, – мстительно пробормотал Тема.
Класс с большим сочувствием наблюдал за драмой, которая разворачивалась возле доски.
– Иди на место, Мартынов. Ты мне больше не нужен, – уже достала ручку из сумочки Валерия Григорьевна.
До сих пор Тема стоял у доски. В нем еще теплилась надежда на справедливость. Теперь надеяться было не на что. Практикантка уже поднесла ручку к журналу. Мальчик вздохнул и поплелся на место.
