Рейтинговые книги
Читем онлайн Шишкин лес - Александр Червинский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 70

— Что там написано? — спрашивает Антон.

— Восточно-Сибирский Банк Развития, — читает Котя, — просит Николкина Алексея Степановича погасить ссуду в размере девять миллионов условных единиц. И номер счета, куда переводить.

— Ну что вы все стоите? — кричит Таня. — Что вы стоите? Надо же немедленно заявить в милицию! Они же в следующий раз его убьют!

— Помолчи, — просит Котя.

Смотрит на Левко, а тот смотрит в окно. Сложные отношения.

— Я не буду молчать! — кричит Таня. — При чем тут ребенок?! Какое он имеет отношение к твоему папаше?! Мой Петька вообще ничего хорошего от Алексея Степановича не видел! Дедушка называется! Он хоть раз ему что-нибудь нормальное подарил? Он ему даже велосипеда не подарил!

Стол накрыт к ужину. Нина приносит супницу, ту самую, с пастухом и пастушкой на крышке, в которую когда-то плюнул Левко.

— А теперь мы должны за него платить?! — кричит за дверью Таня. — Когда мы наш фильм снимали, он ни копейки вложить не хотел! И телевидение он для нас перекрыл! Ничего мы не должны платить!

Нина выходит в коридор и зовет:

— Кто-нибудь хочет есть?

— Я хочу! — откликается Петька и бежит в столовую.

А только что говорил, что не хочет. Это недержание идеи очень характерно для нашей семьи. Это у нас пошло от Чернова.

4

По лесной просеке едет коляска. В ней сидит мой прадед Чернов и великий критик Стасов, красавец-мужчина с пронзительным взглядом властителя дум и роскошной седой бородой. Щебечут птицы. Шлепают копыта. Жужжит пчела. Кукует кукушка.

— Чернов, милый, да вы живете в раю! — радостно провозглашает Стасов.

— Да, — без особой радости соглашается мой прадед, — живу. И уже так давно.

Недержание идеи впервые проявилось у Чернова именно в тот год, когда Стасов приехал к нему в гости в Шишкин Лес. К этому времени Чернов уже выстроил дом, женился на Верочке, а опера «Вурдалаки» вызвала всеобщий восторг. И он заскучал.

Семен Левко, одетый в шелковую косоворотку и напомаженный, прислуживает Чернову, Стасову и Верочке, сидящим за обеденным столом. За окном слышен стук топоров. Это мужики рубят лес, расчищают место для будущего сада. Умиленный Стасов рассматривает на свет рюмку с красной водкой.

В этот день Стасов назвал моего прадеда лучшим композитором России. Это случилось так:

— Вы сами сочинили эту рябиновую? — спрашивает великий критик, выпив водки и причмокнув. — Да вы поистине лучший композитор России! После Пшики, конечно. Я восхищаюсь вами! Вы тут достигли полной гармонии. Вы слились с русской природой и народом! И у вас прелестная жена! И ваш талант в полном расцвете! «Вурдалаки» — это же гениально! И эта водка! А что «Финист»? Когда вы закончите «Финиста»? Я восторгаюсь им заранее!

Стасов, вообще, был человеком восторженным.

— Я «Финиста» уже закончил, — рассеянно пожимает плечами Чернов.

— Закончили?! Да что вы! Но мне же не терпится послушать! Когда вы меня посвятите?

— Да хоть сейчас. Сделайте одолжение. — И Чернов оборачивается к стоящему за его стулом Левко: — Ну-ка, братец, изобрази.

— Чего прикажете-с? — кланяется Левко.

— Да хоть из второго акта.

— Слушаю-с.

И Стасов, сперва удивленно, потом совершенно ошарашенный, наблюдает, как лакей Левко присаживается к роялю и, обтерев о колени потные ладони, с излишней экспрессией, но точно играет прекрасную и печальную мелодию из новой оперы.

— Что это значит? Иван Дмитриевич, что это такое? — ошеломленно бормочет Стасов.

— Это из второго акта трагическая тема моего героя, Владимир Васильевич, — говорит Чернов. — У меня во втором акте любовь Финиста к живой женщине и его идеал свободы оказываются несовместны. И Финист теряет способность летать.

— Я не о музыке, — шепчет Стасов, — она гениальна, но... Но кто этот молодой человек?

— А, этот? Это Семен Левко. Мой лакей, бывший денщик. Он у меня играет на всех инструментах.

— И вы так спокойно об этом говорите? Браво! и — Стасов встает во весь свой прекрасный рост и громко аплодирует. — Браво, Семен Левко! Браво, Чернов! Браво! Господа, но это же чудо! Вы же здесь самые счастливые люди в России!

— Ваня так не считает, — подает голос Верочка.

— Но это так! — восторженно восклицает Стасов. — Чернов, вы гений! Вы совершили то, о чем мечтал Чернышевский! Вы создали нового человека! Вы превратили этот уголок России в образец того, какой она вся должна быть!

— А Ване уже кажется, что он тут себя похоронил, — говорит Верочка. — Теперь он хочет служить.

— Служить?! — не понимает Стасов. — Как еще служить? То, что вы делаете здесь, и есть величайшее служение!

— Нет, Владимир Васильевич, — мотает головой Чернов, — здесь я впустую трачу время. Нет. Музыкой нового человека не создать. Вообще верить, что музыка приносит пользу обществу, — заблуждение. Она всего лишь услаждает слух.

— Что вы говорите, Чернов?! — гремит голос Стасова. — Это же противоречит всему, во что мы с вами верим!

— Противоречит, Владимир Васильевич. Но это правда, — уныло возражает мой прадед. — Вот возьмите Левко. Он каждый день слышит музыку, даже сам поигрывает. Но при этом он крадет у меня табак и сахар, как крал, будучи крепостным. Я отвел ему землю, чтоб он построил себе дом, так он сжульничал и отрезал себе от меня лишних два аршина. Да еще и спорит, что это я ему два обещанных аршина не додал. Нет, Владимир Васильевич, служить России в этой глуши скучно и безнадежно.

— Что вы такое говорите?!

— Я говорю, что хочу ей служить не здесь, а по-настоящему. Буквально служить. Не музам, а государю.

Верочка перестает есть и в ужасе смотрит на Чернова.

— Но это же предательство наших идеалов! — звучит львиный рык Стасова. — Вы что, о мундире возмечтали? Об орденах? Чернов, от вас же, как от Гоголя, все отвернутся! Я ушам своим не верю! Уж не при дворе ли вы хотите служить?

— Да, — кивает Чернов, — мне дают место управляющего Симфоническим оркестром империи. И я поеду с ним на Всемирную выставку в Париж. Дабы способствовать укреплению международного престижа России.

Стасов, выпучив глаза, переваривает новость. Левко продолжает играть.

— Благодарю, друг мой, — останавливает Левко Чернов, — достаточно. Ты играешь так же бездарно, как чистишь мои сапоги. Все. Можешь подавать жаркое.

— Слушаю-с, — кланяется Левко и на цыпочках вылетает из комнаты.

— Un imbecile[5], — глядит вслед ему Чернов и улыбается Стасову. — Я пришел к выводу, Владимир Васильевич, что России нужна не новая музыка, а укрепление системы законности и государственного устройства. Вот вы говорите — Глинка. Лучшее произведение Глинки — это его гимн.

— Нет, я больше не могу! Это невыносимо! — Верочка всхлипывает и выбегает из-за стола.

Через открытые ворота конюшни виден залитый лунным светом двор. Лошади вздыхают и жуют. Семен Левко, сидя в сене, старательно мажет ваксой сапог. Со двора решительным и быстрым шагом входит Верочка.

— Семен! Я пришла попросить у вас прощения. И сказать, что вы не должны бессловесно все это выносить!

Семен Левко поспешно вскакивает:

— Виноват-с?

— Муж вас показывает гостям, как дрессированную мартышку! — взволнованно говорит ему Верочка. — Почему вы это терпите? Он вас унижает! Он не имеет права так с вами разговаривать! Вы же свободный человек!.. Оставьте в покое этот сапог!

— Виноват-с. Бросает сапог.

— Семен, поймите же, наконец. Жалкий клочок земли, который он вам дал, — это не благодеяние, за которое вы должны терпеть от него унижения. Земля от Бога принадлежит всем людям. Вы понимаете, что я говорю?

— Так точно-с, — кланяется Левко, глядя себе под ноги.

— Семен, когда вы с нами разговариваете, вы вечно смотрите в пол. Вы свободный человек. Смотрите собеседнику прямо в глаза, кто бы он ни был. Ну же, смотрите мне в глаза!

— Слушаю-с. Смотрит ей в глаза.

— Вот так, — ласково улыбается ему Верочка. — У вас красивые глаза. Вы, Семен, вообще красивый и сильный человек. Вы верите мне?

— Да-с.

— Так не унижайтесь!

— Да-с.

Семен обтирает руки о портки. Лошадь высовывает морду из денника, тянется к Верочке. Верочка гладит ее.

— Не «да-с», Семен, — поправляет она, — а «да». Просто «да». Эти словоерсы тоже вас унижают. Вы как бы подчеркиваете, что вы ниже меня. Но это совсем не так. Вы не ниже нас. Мы все равны. Договорились?

— Да-с. Без «сы». Да.

— Но это все внешнее поведение, — втолковывает ему Верочка. — Главное — то, что у вас внутри. Внутри, в душе, вы никогда не должны чувствовать себя рабом. Поняли?

— Понял-с.

И Левко хватает Верочку за плечи, притягивает к себе и впивается поцелуем в ее рот. Она от удивления на секунду замирает, потом мычит и пытается вырваться, но он крепко держит ее левой рукой, а правой сильно и умело шарит по всему ее телу. Верочка сперва отчаянно борется, потом под бешеным натиском очеловеченного раба начинает обмякать. Левко уже задирает подол ее платья и развязывает свои портки, когда, собрав все силы, моя прабабушка бьет его коленом в пах. Левко охает, отпускает ее и, скрючившись, падает в сено.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 70
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Шишкин лес - Александр Червинский бесплатно.
Похожие на Шишкин лес - Александр Червинский книги

Оставить комментарий